– Вы негодяй, – сообщила рыжему женщина.
– Можете и мне сделать минет, это даже лучше, – предложил услужливо рыжий. – Готовы ли вы к такому обороту дел, о злая фея судеб? Обвиты пухлые губы вокруг куполы страстной, и пальцы мягкие ласкают нежно тестикулы влажные. Эй, куда грядешь ты, о прекраснейшая из прекрасных?
Она ушла надменной походкой. У Юджина появилось предчувствие, что данная вечерняя смена станет для него в этом заведении последней.
– Зря ты это, – заметил он рыжему. – К тому же, ты не сказал ей, почему это будет «даже лучше». Неужто тебя не учили в твоей школе предпринимателей, что некоторые вещи нельзя говорить публично, и степень их правдивости роли не играет?
– Ты даже не представляешь, каким глупостям учат нынче в школе предпринимателей, – сказал рыжий. – Не заводи меня, я до утра не остановлюсь.
– Ты любишь поговорить?
– Свобода слова, – заметил рыжий. – Первая Поправка к Конституции.
Юджин выпрямился, поправил манжеты, и начал играть «Летний Ветер», импровизируя гармонию. Рыжий уходить отказывался, и вдруг начал смеяться.
– Да перестань ты, – сказал он. – Это не твое, мужик. Не умеешь ты импровизировать. Ты другим силен, о доблестный.
Юджин проигнорировал замечание и лихо вошел во второй куплет, расцветив аккомпанемент. Рыжий опять засмеялся. Подошел менеджер.
– Извините меня, сэр, – сказал он рыжему авторитетным голосом. – Вам следует сейчас же уйти.
– Нет, я так не думаю, – ответил рыжий с пресыщенной томностью в голосе, разглядывая менеджера критически, но не зло. – Ты да я, мы оба знаем, что в глубине души своей ты находишь меня привлекательным и желаешь страстно, чтобы я остался. Не сопротивляйся желанию, признайся себе, о невежественный.
– Сэр.
Рыжий сделал строгое лицо и сунул руки в карманы.
– Сэр, – сказал менеджер безапелляционным тоном. – Пожалуйста, покиньте помещение.
– Не могу, – объяснил рыжий комически холодным тоном. – Стареющая сварливая матрона, коя, я уверен, все еще чарует мужчин, несмотря на жировые отложения и морщины, она – крепкий орешек. Нет, нет, сэр. Она только что грозилась сделать мне минет. Терпеть не могу, когда такое случается – она ведь совершенно не в моем вкусе. Но она непременно последует за мной, если я сейчас выйду. Ты ведь знаешь, какие бывают женщины. А может и не знаешь. В любом случае, я подожду, пока уйдет она. Так безопаснее.
– Так. Это твой друг? – спросил менеджер, поворачиваясь к Юджину.
Юджин поступил бы разумно, отделив себя от развивающихся событий. К начинающейся баталии он не имел отношения. У него имелся свой номер, который он здесь исполнял, и за который ему платили. Отведи глаза. Извинись. Отрицай. Все что угодно.
– Да, – сказал Юджин, начав неожиданно играть «Лесные звуки». – Он мой друг. Это, наверное, нехорошо?
У каждого художника есть порог отвращения, особенно когда туго с деньгами.
– Вот, намного лучше, – сказал рыжий, имея в виду музыку, а затем, повернувшись к менеджеру, добавил, – Вот, послушай, как человек играет. Здорово. Правда?
Но менеджер не впечатлился.
Фирменные вагнеровские лейтмотивы заполнили помещение. Юджин почувствовал ветерок вдохновения. Пальцы его заскользили вверх и вниз по клавиатуре. Неожиданно он скрестил руки, и, наращивая аккомпанемент левой рукой в верхних регистрах, потянулся к басам и сыграл главную тему Зигфрида с такой небесной ясностью, что даже сам удивился. Глаза рыжего широко открылись. Посетители один за другим повернули головы к роялю. Появился вышибала.
Был он большой, плотный мужчина, одетый в такой же дешевый костюм, как рыжий. Сочетание бесстрастного, замершего лица с низким хриплым голосом выдавало кокаиниста. Он был бы хорош в роли главного жреца в «Аиде», подумал Юджин. И чуть было не сказал это вслух, но вдруг заметил, что рыжий снимает очки и прячет их очень тщательно в нагрудный карман пиджака.
– Сэр, – сказал вышибала монотонно. – Вам следует уйти.
– Тварь непокорная, в четверг пойдешь смирнехонько ты в церковь, – тихо и отчетливо сказал рыжий перед тем как веско объявить, щурясь на вышибалу, – Зрение мое – не то, что в молодости, но все же я до сих пор различаю … а? что? … ага! – формы! Я различаю формы. Общие очертания.
– Сэр, – сказал вышибала, протягивая руку, чтобы схватить рыжего за локоть.
Ему не часто приходилось применять силу. Телосложение его служило грозным предупреждением желающим вести себя безответственно в его присутствии.
На рыжего эта особенность вышибалы не произвела никакого впечатления. Помимо этого, молодой конторский работник видимо не очень любил, когда вышибалы его лапали. Он отступил в сторону, и рука вышибалы не достала до его локтя. Вышибала понял, что сейчас ему придется применить силу. Удивленно, медленно он повернулся к рыжему. В этот момент возмутитель спокойствия пнул его в пах.
Вышибала крякнул на весь ресторан, зарычал, завыл, и даже захныкал, все это одновременно, согнувшись пополам. Рыжий ударил его ногой в лицо. Несколько брызг хлынувшей крови попали на клавиши верхних октав. Юджин был уже на ногах. Схватив «аквариум», он перевернул его над скамейкой и поставил обратно на крышку. Рыжий стремительным жестом сорвал аквариум с крышки и разбил его об голову вышибалы. Юджин в это время заталкивал купюры в карманы.
Огромный вышибала лежал на полу, на боку. Некоторые из наблюдавших за сценой устремились к выходу, некоторые повынимали сотовые телефоны, чтобы звонить в полицию. Окно позади Юджина, от пола до потолка, темнело пригласительно. Решившись, он прыгнул в него, чуть подвернув ногу, поскольку тротуар оказался на несколько дюймов ниже, чем он рассчитывал. Рыжий приземлился рядом почти одновременно с Юджином.
– Вот, – сказал Рыжий. – Смотри. Лексингтон. – Он указал направление рукой. – Поймаем такси. Вперед, волочи жопу.
Они побежали.
– Можно было просто повернуть за угол, – сказал Юджин, тяжело дыша.
– Не в этом районе, – огрызнулся рыжий.
И был прав.
Светофор только что переключился, и стадо свободных такси пошло волной вниз по Лексингтон, ища клиентов. Рыжий поднял руку. Они забрались в машину и таксист влился снова в автомобильную волну, и в этот момент две полицейских крузера, ревя сиренами, промчались по поперечной улице сзади.
– Извини, мужик, – сказал рыжий.
– А с девушкой что будешь делать?
– Она уже большая. Созрел плод ветреный восточной грации. Она найдет дорогу домой, не консультируясь со мною в отношении маршрута. Помимо этого, не стоит мне с нею видеться доле. Последнее время она мне досаждала. Ну, не важно. Так под каким же именем живешь ты на свете, добрый рыцарь, то есть, маэстро? Как тебя зовут, шеф?
Юджин помедлил, но все-таки сказал, – Юджин.
– А меня Джулиан.
Он протянул руку. Юджин снова помедлил, но в конце концов пожал руку.
– Слушай, мужик, – сказал он. – Я из-за тебя потерял очень неплохое место.
– Эй, – Джулиан пожал плечами. – Я ведь не обязывал тебя говорить менеджеру, что я твой друг, не так ли.
– Не знаю, зачем я это сделал.
– А он тебе не нравится.
– Кто?
– Менеджер.
– Менеджеры никому не нравятся.
– Не хочешь ли ты мне сказать, что зарабатываешь себе на жизнь, играя пошлые песенки в мещанских ресторанах?
– В основном в барах. Когда мне позволяют.
– А, блядь, – извиняющимся тоном сказал Джулиан. – Ну тогда прости меня, мужик. Я просто … хмм … – Он покачал головой, будто только что понял всю глубину случившегося. – Да, я очень виноват перед тобой.
– Ты вышибале нос сломал.
– Не думаю. Пару зубов выбил, правда. Ничего, придет в себя. Его наверное прямо сейчас уже везут в лечебницу. Ну, может не прямо сейчас, но в очень скором времени он будет как новый, уверяю тебя. Могло быть хуже. Этот дурак просто напрашивался, чтоб ему колено дислоцировали. Знаешь, когда сдвигаешь человеку чашечку, это навсегда. Починить нельзя. Он счастливчик, ему очень повезло.
Он снова покачал головой, на этот раз поражаясь количеству удачливости, выпадающему на долю дураков. Юджин засмеялся. Джулиан вытащил очки и надел их, возвращаясь в прежнее свое состояние – менеджер нижнего эшелона, возможно с Верхнего Вест Сайда.
– Ты всегда так?…
– Всегда ли я склонен вести себя эксцентрично в публичных заведениях? О, не знаю, – протянул Джулиан, вальяжничая. – Я был в настроении, скорее всего. Может, твоя музыка меня вдохновила. Да, именно она, скорее всего.
– Не следовало быть таким … э…
– Непримиримым?
– Жестоким. С вышибалой.
– Еще как следовало. Ты что, шутишь?
– Зачем?
– Ну что мне тебе на это сказать, Юджин. Как у большинства белых, у меня стеклянная челюсть. Мне нельзя допускать, чтобы меня ударили. Мне необходимо давать негодяям понять, с кем они имеют дело – быстро и решительно, пока они не пришли в себя. Ты что! Слушайте, маэстро, а нельзя ли … что бы мне такое сделать, чтобы компенсировать … потерю вами вашего места в заведении? Перспективы у меня не очень солнечные, но, вот, Юлианус Магнус может быть полезен друзьям своим очень многим, хоть это и не бросается сразу в глаза. В общем, так – что я могу для тебя сделать? И могу ли?
