– Можешь. Найди мне ведущего гитариста, – сказал Юджин сварливым тоном. – У меня послезавтра репетиция.
Это заявление слегка удивило Джулиана. Выдержав паузу, позволив себе мысленно переключить скорость, он сказал, —
– Эй, – чуть стыдливо, и не обычным своим игривым тоном. – Я играю. Немного, но играю. На гитаре.
– Не устраивает. Мне нужен кто-то кто играет много.
Джулиан издал смешок – стыдливый.
– А ты дай мне возможность себя показать, – сказал он неожиданно аристократическим тоном. Невозможно было определить, шутит он или нет. – А? Может, я тебе подойду. – Его брови быстро заходили вверх-вниз.
Юджину нечего было терять. Он дал Джулиану адрес зала. Из такси он вышел у Юнион Сквера. Джулиан поехал дальше.
ИЗ ДНЕВНИКА ЮДЖИНА
Утром я проснулся с головной болью. Надел халат и потащился в кухню делать кофе. Фукс сидел за столом, изучая компьютерный каталог. Фукс без ума от компьютерных игр. Рядом с апельсиновым соком стояло на столе портативное радио, крича хриплым голосом Джонни Би —
I put on a jacket like Don Quixote’s,
And still the bitch passed me by and wouldn’t take no notice,
So I pushed her in the face and I said, «Hello?
«How’s your big fat Mamma and Daddy-o?»
She goes, «Pretty boy, I hear your sneakers squeakin».
Show me whatcha got if you don» min» mah peekin».»4
Я выключил радио. Фукс поднял голову и говорит – Ну, нашел кого-то?
Я посмотрел на часы. Одиннадцать тридцать.
Я сказал, что нашел.
Он говорит – Не пизди?
Я сказал ему, что нашел человека, который уверяет, что умеет играть. Я сказал – это выясниться в течении дня, врет он или нет.
Фукс, великий эксперт, говорит важно – Надеюсь, он достаточно хорош.
Я объяснил ему, что на самом деле большой разницы нет – хорош ли, плох ли.
Кофемолка работала плохо. Это всегда раздражает. Фукс несколько раз повторил – А? А? Ха? – чтобы привлечь мое внимание. Я пожал плечами. Я сказал ему, что главное – попадать в тональность. Если парень умеет попасть иногда в тональность, все будет прелестно.
Фукс ушел в гостиную обиженный. Я активизировал кофейник. Ляп, ляп – закапали кофейные капли. Вернувшись в гостиную, я обнаружил Фукса, пьющего мой апельсиновый сок. Я спросил его, почему за два месяца он ни разу не пополнил запасы сока.
Он говорит – Извиняюсь, мужик. Завтра куплю.
Ты всегда это говоришь.
Слушай, а этот ниггер – он симпатичный?
С каких это пор тебя стала интересовать внешность коллег?
Я серьезно, Джин.
Фукс любит говорить рассудительным тоном, неприятно напоминая мне меня самого.
Он говорит – Нам нужен симпатичный ниггер. Ведущий гитарист должен выглядеть. Это хорошая рыночная стратегия. Несовершеннолетние телки, им нужен кто-нибудь, чтобы выглядел горячим – подумай, мужик.
Я сказал ему, что гитарист – мальчик белый.
Возмущение Фукса было так велико, что он пролил сок на стол и себе на халат.
Он говорит – Эй, мужик, я с хонки5 играть не буду.
Я налил себе кофе и сел. Фукс посмотрел на меня враждебно и принялся вытирать стол своим халатом.
Он говорит – Ты слышал, что я сказал?
Типа, да. Ты с хонки играть не будешь.
Так что же?
Так ничего же.
Ну, на хуй. Что ты надумал, Джин?
Я говорю – Слушай, Фукс, если мы собираемся зарабатывать на жизнь, и, я думаю, это одна из наших целей, не так ли, нам необходим по крайней мере один хонки. Рыночная стратегия, как ты только что отметил, требует такого подхода.
Отвращению Фукса не было предела.
Он говорит – на хуй.
Я говорю – У тебя есть выбор.
По правде сказать, мне было все равно, кто они – остальные члены группы. Гвоздь программы все равно – я сам. Остальные просто попутчики. В делах музыкальных нужно смотреть фактам в лицо. Справедливость, конечно, торжествует – я не собирался брать себе больше, чем остальные, если деньги вдруг появятся.
Фукс говорит – Я так не играю, мужик.
Иногда он бывает ужасно упрям.
Тогда я говорю – Слушай. Я говорю – Я хочу, чтобы мы выглядели профессионально, а не как банда пацанов из черного гетто, торчащих от своего исполнения.
Он обозвал меня тупым ниггером, но, по правде говоря, какой у него выбор? Бас-гитаристы – их много, они в самый лучший рыночный день не стоят больше, чем десять центов за дюжину.
Погода стояла прекрасная, лужи сверкали на солнце, а здание напоминало прошитую ядрами крепость. Огромные белые буквы на стене вестибюля, «Уайтфилд», навели Юджина на какие-то смутные воспоминания, но ему было не до этого.
В помещении пахло пролитым пивом, потом и пылью. Фукс подключил свою бас-гиатру к усилителю. Юджин проверил усилитель, попробовал клавиатуру, и хлопнул Фукса по плечу.
– Просветлись, – сказал он. – Великие дела не за горами.
Паркер вошел плетущейся походкой – большой, толстый, немногословный как всегда, поглаживая персональные барабанные палочки, и Фукс поприветствовал его —
– Эй, брат.
– Эй. Гитариста нашли?
– Да, ага, – сказал Фукс мрачно. – Спроси Джино. Нашел какого-то ебаного хонки, мужик. Не нравится мне это, мужик.
Вместо ответа Паркер залез на стул и ударил в барабан.
– Надеюсь, он будет вести себя прилично, мужик, – добавил Фукс.
С гибсоном в кожаном чехле на плече – как двустволка охотника – бумажная чашка кофе в руке, Джулиан вошел величественно, стремительно, безжалостно, в облаке яростного напускного добродушия – в момент, когда Юджин начал бояться, что он не придет.
– Добрый день, господа, – сказал Джулиан с узконаправленной веселостью. – Вижу, что немного опоздал. Нижайше прошу меня простить и сказать мне, что я должен совершить, дабы исправить оплошность.
Фукс отвел глаза, удивленный и еще более расстроенный, чем прежде. Паркер поднял голову и брови и ухмыльнулся. Ухмылка тот час же пропала.
– Какие новости, друзья? Что делать нам? К чему готовы мы? – вопросил Джулиан. Баритон его грохнул, размножился, отлетел от поверхностей инструментов. – Ну-с, посмотрим. Так. Вот здесь я подключу Мою Жемчужину Кастильских Ночей, если, конечно, никто не возразит мне гласно. А? Возражений нет. Хорошо. Зовут меня Джулиан.
Он косо посмотрел на Фукса.
– Ага, – сказал Фукс.
– На самом деле, – объяснил Юджин, – этого парня зовут Фукс-басист, а не Ага. А который вон там в углу, большой такой жлоб, неприветливый – так он Паркер.
Джулиан приблизился к Паркеру и протянул ему руку. Последовало рукопожатие. Джулиан переместился к Фуксу. Не поворачиваясь к нему, Фукс сказал,
– Да, хорошо.
– Следует пожать хонки руку, – наставительно сказал Джулиан. – У меня, конечно, веснушки на лице, но это еще не повод меня игнорировать. Ближним следует быть благожелательными по отношению друг другу. Так сказано в справочнике.
– Каком справочнике? – неприязненно спросил Фукс.
– В Самом Главном, конечно же.
Еще немного подождав, дабы сохранить лицо, Фукс пожал Джулиану руку.
Некоторое время они настраивались. Затем Юджин, сидя за клавиатурой, махнул рукой и сказал —
– Ля-бемоль, четыре четверти. Остальные аккорды – си-бемоль минор, до-минор-семерка, и ми-бемоль-шесть. Вот так…
Он сыграл мелодию, объявляя каждый аккорд вслух.
– Паркер, – сказал он.
– Да.
– Стучи мудро, а не дико.
– Ладно.
– Фукс?
– Ну?
– Сечешь?
– Секу.
– Джулиан?
Вскоре выяснилось, что Джулиан не имеет понятия, где на его гитаре находится ля-бемоль. Чтобы спасти ситуацию, Юджину пришлось дать ему быстрый урок, который сопровождался презрительным хмыканьем Фукса. Паркер смотрел и ничего не говорил. Джулиан знал, оказалось, немалое количество чисто гитарных оборотов и трюков, и перебирал струны неплохо. После примерно десяти минут ошибок и нереализованных амбиций, он понял, как именно следует играть то, что хотел играть Юджин. Опус сыграли четыре раза, а затем Юджин объявил пятиминутный перерыв. Джулиан выключил усилитель и стал тренироваться тихо в углу, прислушиваясь к струнам. Юджин развлекался, играя немецкую песенку тридцатых годов двадцатого века. В его дневнике комментарии по поводу немецкой музыки той эпохи нестандартны и слегка бестактны по отношению ко многим.
В конце концов Джулиан перестал бренчать и начал слушать. Паркер тоже, вроде бы, прислушивался к тому, что играет Юджин. Фукс ерзал и ерзал на своем стуле.
Четыре часа спустя свежесозданная группа проголосовала за поход в реднековый6 бар напротив. У Юджина вечером был ангажемент, и долго он торчать в баре не собирался.
– Ангажемент? Думаю, что не захочешь, чтобы я составил тебе компанию, – предположил Джулиан, ухмыляясь в свое пиво.
– Одного раза мне хватило, – сказал Юджин.
– Эй, – Фукс повернулся к Джулиану. – Уши у тебя смешные очень, мужик.
И в самом деле уши у Джулиана были маленькие и чуть вогнутые.
