вечером из гостиницы фотографию прислать. Или по видеосвязи позвонить, и пусть Тоня ему телефон отнесет. И пряничный раф сфотографировать, фотографию отправить. Он повеселится. Поймет шутку.
Торговый центр самый обычный, двухэтажный, с эскалаторами и замученными людьми. Что в Москве, что в Мытищах народ замотанный, вечно куда-то спешащий, серый от усталости и практичной одежды, которую не жаль запачкать. Сашка уже привыкла к ярким нарядам и белым брюкам, так популярным в Прибрежном.
– Вон там хороший магазинчик, – рассказывает мама. – Бижутерией торгуют. Зайдем?
Сашке бижутерия интересна примерно в той же степени, что и высшая математика. Но время надо как-то скоротать, и она соглашается. Покорно рассматривает бусики и сережки совершенно диких форм и расцветок, которые могут надеть только школьницы, и то в младших классах. На елку.
– Вот это колечко возьму! – Мама откладывает кольцо с большим фиолетово-желтым цветком. – Ты хочешь что-нибудь?
Сашка качает головой. Посмешить Всеволода Алексеевича – святое дело, но так его и уморить можно.
Потом они заходят в магазин нижнего белья, потом в обувной, потом в какой-то сетевой шмоточный. Сашка уныло таскается следом за матерью, которая все время что-то примеряет, выбирает, иногда покупает. Видимо, в свете будущей продажи квартиры решила деньги не экономить. В кафе никаких рафов нет в принципе, только стандартные латте, американо и капучино, и Сашка как-то по-детски, в лучших традициях Всеволода Алексеевича расстраивается. А потом, уже направляясь к выходу, они проходят мимо магазина игрушек. В витрине выставлены наборы «Лего», специальная рождественская серия: домик Санта-Клауса, пряничный домик, мастерская эльфов, упряжка с оленями. Сашка невольно притормаживает, чтобы рассмотреть получше. «Лего» в ее детстве был недостижимой мечтой. Он тогда только появился в России и стоил баснословно дорого. На него и теперь ценник приличный, но сейчас все уже привыкли к дорогим игрушкам, да и конструктором никого не удивишь, пусть и красивым. А дети девяностых пускали слюни по серии «Бельвиль», где были кукольные домики и принцессы, конюшни и кареты. Сашка мечтала о наборе «Больница». Ну а о чем она еще могла мечтать? Но доставались ей, в лучшем случае, крохотные фигурки из сундучка «Милки Вей». Большого настоящего конструктора в Сашкиной жизни так и не случилось.
– Классный, да? – говорит стоящая рядом мама.
Сашка кивает.
– Надо купить, – вдруг решает мать и заходит в магазин.
Сашка остается снаружи, совершенно ошарашенная. Ей не слишком много годиков для таких подарков? С другой стороны, исполнить нереализованные желания никогда не поздно. И собирать пряничную избушку и резиденцию Санта-Клауса наверняка очень увлекательно. На коробке вон двенадцать плюс написано. Значит, не совсем уж примитив, работы хватит на пару вечеров.
– Вот!
Мама возвращается с огромной коробкой в ярком желтом пакете. А в Сашкином детстве фирменные пакеты «Лего» были красными. У Сашки имелся один такой, среднего размера. Маленький наборчик, который ей подарили родители на Новый год, почему-то оказался упакован в средний пакет. Наверное, в магазине не нашлось другого. Так Сашка с этим пакетом почти год в школу ходила, сменку в нем таскала. Чтобы все видели, что у нее есть «Лего», да не какой-то там маленький, а средний! И завидовали.
– Шикарный, правда?
Сашка кивает. Сволочь она все-таки. Циничная сволочь, которая цепляется за старые обиды. Мама вот пытается хоть как-то отношения наладить. Купить конструктор из детства своей повзрослевшей дочери. Вспомнила же, что Сашка о таком когда-то мечтала. Или просто почувствовала. Если это не шаг к примирению, то что?
– Буду на новогодних каникулах собирать, – говорит мама. – Ну а чем еще заниматься? Не в телевизор же пялиться.
И идет к выходу из торгового центра.
Паспорт Сашке отдают уже без очереди. Усталый паспортист сам к ним вышел, вынес документы. На Сашку посмотрел как-то сочувственно. Да, дяденька, я теперь бомж. И задержать меня до выяснения вправе каждый милиционер в том же аэропорту. И вся надежда на доброго волшебника Всеволода Алексеевича, которому можно позвонить, а он позвонит куда-нибудь еще, дернув старые связи. Богатый влиятельный папик, ага.
У нотариуса управляются быстро, Сашка пишет отказ от любых притязаний на квартиру и до гостиницы добирается к восьми вечера: МКАД стоит намертво, и таксист, кажется, проклял все на свете. М-да, не самая удачная идея была поселиться в центре. Еще и пешком пришлось прошагать по Камергерскому. Но на это Сашка не жалуется, эту часть Москвы она искренне любит. Заодно дошла до кофейни и все-таки добыла себе пряничный раф. Сфотографировала для Всеволода Алексеевича. Запила рафом таблетку от давления. В номере рухнула на кровать. Спать, сегодня уже только спать. А домой завтра первым же рейсом. От усталости и издевательств над организмом в виде кофе с лекарством Сашку подташнивает. Но Тоню она, конечно же, набирает.
– Ну как вы?
– Ой, а я тебе звонить собиралась. Ты надолго там застряла?
Голос у Тони расстроенный, и Сашка мигом забывает о своих немочах.
– Что у вас случилось? Я уже все дела закончила. Что с ним?
– Да ничего, успокойся. Просто он какой-то… странный. Сегодня попросил залезть в «волшебную говорилку» и посмотреть прогноз погоды, не обещают ли снег. Какой снег, Саш, в Прибрежном?
– Иногда выпадает, – машинально соглашается Сашка. – В горных районах. Но долго не лежит, до обеда максимум. А зачем ему снег?
– Говорит, если снег пойдет, ты не доберешься. Ну, я посмотрела, никакого снега по прогнозу и в помине нет. Что за странные у него мысли? И вообще он какой-то… Никакой! Почти ничего не ест, что ни поставлю – поковыряет и отодвинет. А ему же нельзя не есть… А сахар заставила его при мне померить – десять. Так же не может быть?
– У него – может. Его что-то расстраивает. И на этом фоне сахар поднимается. И потом, ты уверена, что он где-нибудь в спальне печеньки не хомячит?
– Не знаю. Он спальню закрывает. И вообще не хочет разговаривать, только по делу. На депрессию похоже.
– Да какую еще депрессию, – вздыхает Сашка. – Мы о Туманове говорим. И речь сейчас не о сцене. А больше его ничего расстроить до такой степени не может. Вероятно, ему просто нездоровится. Не хрипит, не кашляет? Не хромает? Хм-м… Ну, десять – это не так много для него, чтобы слег. Ладно, Тонь, я постараюсь успеть на ночной рейс. Если успею, то буду дома часа в два.
– С ума сошла? Ночью добираться от аэропорта, одной. Мало ли…
– Мало ли что? Ведьме нечего боятся в лесу, потому что самое страшное в нем – это она сама [3], – озвучивает Сашка одну из любимых
