цеплялся за жизнь.
— Ты очнулся, — прошептала она. — Наконец-то ты здесь.
— Я... — пролепетал я.
Мое пересохшее горло не привыкло к разговорам. Чем больше я приходил в себя, тем слабее становился. Першение в горле было наименьшей из моих проблем. Пальцы на ногах покалывало, а конечности болели так, словно я бегал несколько недель без отдыха.
Но это не имело значения.
Эстель отдала Коко Пиппе и тут же скользнула в мою постель. Экстаз от ее тепла, когда она прижалась ко мне, исцелил меня лучше любого сна, быстрее любого лекарства.
Я глубоко вздохнул, когда ее голова легла мне на грудь.
Моя левая рука (та самая, из-за которой я чуть не умер) обвилась вокруг неё, начала покалывать и все остальное.
Другой рукой я потянулся к Пиппе и Коко, заключил их в объятия и поцеловал.
Слезы Эстель пропитали мой белый больничный халат, оставив на нем полупрозрачное пятно.
Пиппа отпустила меня, прижимая к себе Коко.
— Очень рада тебя видеть, Гэл.
— А я тебя... — Я откашлялся. — Пиппи.
Эстель вздрогнула, крепко прижавшись ко мне.
Не в силах остановиться, я прижался губами к ее волосам. Я практически потерял ее. Попрощался с ней. Заставил уйти.
— Ты не сказала... — вздохнул я, прижимаясь к ней, любя ее.
Эстель напряглась.
Напоминания не требовалось. Она знала, в чем отказала мне на пороге смерти.
Я понял, почему она так поступила (вроде бы). Понял, что она не хотела прощаться. Не хотела окончательно расстаться с чем-то таким душераздирающим.
Но тот факт, что она этого не сказала, сломил меня.
— Я люблю тебя, Гэл.
Ее губы прижались к моим.
Сломанные части исцелялись.
Ее губы имели вкус клубники и сахара. Ее рот двигался под моим, повторяя вновь и вновь:
— Я люблю тебя. Люблю тебя. Прости меня. Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю.
Мы подтвердили, что все еще живы. Все еще вместе. Никто из нас не ушел. Ни о каком разводе не могло быть и речи. Никакого прощания.
Это было приветствие, и я хотел, чтобы оно длилось вечно.
Мы долго обнимались.
Пришел врач, но не стал нас прерывать. Он позволил нам побыть вместе, а затем на цыпочках приблизился и проверил мои показатели.
Эстель смахнула слезы и с искренней легкостью улыбнулась доктору. Она рассказывала, что на протяжении многих лет переносила присутствие толпы и незнакомых людей, и это было очень сложно. Я не сомневался, что находиться среди стольких людей будет нелегко. Я гордился тем, что она такая смелая.
Пиппа и Коко отошли в сторону, когда доктор подошел ближе.
— С возвращением, мистер Оук.
Я вздрогнул.
Много лет меня не называли по фамилии. Никто, кроме Эстель и моей островной семьи, не разговаривал со мной почти четыре года.
Просто смотреть на кого-то незнакомого, на кого-то, кто не знал ни одного шрама, солнечного ожога, растяжку было самым странным ощущением.
— Спасибо, что спасли... — Я снова закашлялся. — Меня.
На бейГэлке было написано, что мой лечащий врач — доктор Финнеган. Его рыжие волосы выдавали ирландские корни, несмотря на австралийский акцент.
— Мне было приятно заниматься вашим лечением. — Он перевел взгляд на аппараты и капельницы, медленно вводящие то, что спасло мне жизнь. — Все признаки говорят о полном выздоровлении. В таких тяжелых случаях, как ваш, должен предупредить, что хотя инфекция не распространилась на кости, она находилась в вашей крови достаточно долго, чтобы с возрастом вызвать осложнения с лимфоузлами и иммунной системой. Вы должны быть осторожны с любыми порезами и царапинами в будущем и продолжать проявлять бдительность при укусах насекомых и отеках. Вам все понятно?
— Да.
— Действие антибиотиков восстановило организм. Однако вам нужно будет, в течение двадцати одного дня, после того как мы причалим, принимать перорально лекарства (прим. пер.: Пероральный приём лекарственных средств — приём лекарства через рот (лат. per os, oris), путём проглатывания лекарства). Это очень сильные препараты, но после столь долгого отсутствия достаточного количества витаминов ваш организм слишком ослаб, чтобы бороться самостоятельно.
Заговорила Эстель:
— Я прослежу, чтобы он принял все таблетки, доктор. Я думала, что потеряла его однажды. Я не позволю ему покинуть меня во второй раз.
Финнеган усмехнулся.
— Хорошо, что мы в одной команде, мисс Эвермор.
— Пожалуйста... зовите меня, Эстель. Я просила вас об этом два дня назад. Вы познакомились с моими детьми. Я хочу, чтобы их вы тоже называли по именам.
Улыбаясь, она указала на двух девочек.
Я так привык видеть их полуголыми, что их персиковые сарафаны в тон были нарочито яркими.
— Это Пиппа, но вы можете называть ее Пиппи, а Коко — это сокращение от Кокос.
Финнеган коснулся своего виска в знак приветствия.
— Очень приятно. — Наклонившись, чтобы пощекотать Коко под подбородком, он усмехнулся. — Значит, тебя назвали в честь дерева, которое прозвали чудом, да?
Коко хихикнула.
— Ко-ко-кокосы. Вкуснятина.
Черт, Коннор.
Почему ты умер?
Боже, как я скучал по этому парню. Ему бы это понравилось. Он был бы в центре внимания. Возможно, у него бы уже появилось пара подружек.
Почему жизнь так жестока к самым достойным?
— Да. — Финнеган улыбнулся. — Они также чрезвычайно полезны для попавших в беду,таких, как вы.
Коко покачала головой, румяные щеки запылали.
— Нет. Домой.
Финнеган нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
Для своего юного возраста — чуть больше двух лет — Коко обладала хорошим словарным запасом, и могла отвечать на вопросы. Я сомневался, что она сможет красноречиво рассказать о своем зачатии и рождении, но напрягся. Извечное клише о том, что мужчина и женщина были охвачены похотью и просто не могли удержаться. Отбросили осторожность, чтобы просто заняться сексом, наплевав на последствия.
Мы пытались предотвратить появление Коко.
Мы прекрасно понимали, насколько это опасно.
Но она все равно появилась.
И мы ее безумно любили.
— Родился. — Коко важно постучала себя по груди. — Домой. — Хрустальные слезы блестели на ее ресницах. — Домой. Не так, как здесь. Плавать. Черепаха. — Ее нижняя губа дрогнула, когда она потянулась к Эстель. — Ма-ма, домой!
Эстель взяла ее у Пиппы, покачивая и целуя в лоб.
— Все хорошо, маленький орешек. Все в порядке. Скоро мы сможем поплавать. На корабле есть бассейн. Тебе понравится. Мы можем поплавать, и я уверена, что у кого-нибудь найдется домашняя
