черепаха.
Ее взгляд скользнул по мужчине, притаившемуся у двери.
— Стефан, в сувенирном магазине продаются чучела черепах?
Парень пожал плечами.
— Не уверен. Но могу уточнить.
Эстель вздрогнула, словно ей было неприятно, что она навязывается.
— Это... не беспокойтесь об этом.
— Я схожу. — Пиппа направилась к мужчине. — В свое время мне очень помог Паффин. Я забыла взять куклу, которую Коннор сделал для нее. Ей нужен друг.
Эстель вздохнула с облегчением.
— Спасибо, Пип.
— Без проблем.
Она выскользнула за дверь вместе с незнакомцем. Мое сердце бешено заколотилось, шкалы запрыгали по монитору.
— Кто это? В безопасности ли Пиппа с ним?
Эстель посмотрела на меня.
— Его зовут Стефан. И да, я доверяю ему.
Я сомневался, но Коко протянула ко мне свои крошечные ручки. Возможность обнять дочь превозмогла тот факт, что я был подключен к технике, словно какой-то робот.
— Дай ее мне.
Эстель придвинулась ближе, осторожно перенося вес извивающейся малышки. Когда она отстранилась, я взял ее за запястье и поцеловал нежную кожу. Я знал, что у нее там шрам от страшного пореза швейцарским армейским ножом при попытке открыть кокос. Точно так же я знал, что у нее шрам на коленке от падения с дерева и неизгладимый след на груди от ремней безопасности, когда мы разбились.
Я знал об этой женщине все.
И все же... она казалась чужой в кремовой рубашке и Гэлнсовых шортах. Ее волосы были собраны в хвост, и от нее пахло по-другому. Не песком, морем и солнцем, а скорее синтетическим мылом и слишком душистым лосьоном для тела.
Меня охватило чувство собственничества, я хотел заявить на нее свои права. Погрузиться в океан и смыть с себя неизведанное, заниматься любовью, несмотря на попытку смерти разлучить нас.
Финнеган прочистил горло, напоминая, что мы не одни. Он окинул взглядом меня, мою жену и ребенка.
— Значит... вы рожали одна?
Эстель вздрогнула.
— Да.
— При обследовании, похоже, никаких осложнений не было.
— Не было.
— Вы, должно быть, были в ужасе.
— Да.
Я резко выпрямился.
— Она была великолепна. Я очень горжусь ею.
Доктор нахмурился.
— Значит... вы были женаты до аварии?
Не твое собачье дело.
Эстель опустила глаза.
— Нет. Но теперь мы вместе.
Финнеган погладил свой подбородок.
— Должен признать, в этом больше смысла. Я не мог понять, что она имела в виду.
— Кто, что имел в виду?
Мой голос был резче, чем предполагалось.
— Джоанна Эвермор.
Эстель словно превратилась в гранит.
— Кто?
Раздался голос Пиппы, она снова вошла в комнату.
— Моя бабушка. Я попросила, чтобы ей позвонили. Я не знала ее номера, но помнила имя и город. — Она всхлипнула, не в силах поднять взгляд. — Она должна знать о моих... моих родителях... и... и... — Она больше не могла сдерживать слезы. — Она должна знать о... Конноре.
Эстель раскрыла объятия.
Пиппа подбежала к ней и крепко обняла.
— Все в порядке, Пиппи. Ты поступила правильно. Конечно, она должна знать. Она будет с нетерпением ждать с тобой встречи.
У меня защемило сердце при мысли о том, что Пиппу заберут у нас.
Но ведь этого не случится, правда? Мы были ее законными опекунами. Документов у нас не было, но она принадлежала нам почти четыре года.
— Я вернулась, чтобы узнать, не хочет ли Коко зайти в магазин подарков, чтобы выбрать игрушку. Не хочу причинять вам боль, ребята. — Пиппа заплакала еще сильнее. — Я скучаю по своей семье. Я-я не могла скрывать это. Больше не могу. Они должны знать. Коннор...
Мой пульс участился, мне отчаянно хотелось вылезти из постели и обнять ее.
— Все в порядке. Я понимаю. — Эстель погладила волосы Пиппы. — Очень мило с твоей стороны взять Коко. Уверена, она с удовольствием пойдёт.
Пиппа постаралась успокоиться, проглотила слезы.
— Хорошо...
Мысль о том, чтобы провести время с малышкой, как старшая сестра, позволяла какое-то время не думала о потерянном брате.
Насколько мы были виноваты в том, что использовали Коко как защитное одеяло от такой душевной боли?
Финнеган разрушил пузырь, наполненный напряжением.
— Если не возражаете... Мне нужно подтвердить кое-что из того, что сказала мне Джоанна Эвермор.
Эстель не переставала обнимать Пиппу, привлекая к своим объятиям Коко.
— Хорошо...
— Когда я рассказал ей, что тетя и дядя Пиппы были на острове и присматривали за её внучкой, она сказала, что у Дункана не было братьев и сестер. Он был единственным ребенком. Однако... из вашей медицинской карты я знаю, что вы указали свое имя как Эстель Эвермор... как и у Пиппы.
Доктор посмотрел на меня.
— Однако, ваша фамилия Оук, так что предполагаю, и не хочу совать нос не в свое дело, что Эстель была замужем или каким-то образом состояла в дальнем родстве с Эверморами до того, как познакомились? Или, возможно, вы сменили фамилию из соображений удобства?
Возмущенная Пиппа вырвалась из объятий Эстель.
— Она моя тетя. Гэл — мой дядя. Мне все равно, что кто говорит. Они — семья.
Финнеган поднял руки.
— Я не утверждал обратного, но власти захотят разобраться с этим.
— С чем разобраться? — спросил я.
Финнеган бросил на меня печальный взгляд, отягощенный всем тем, чего мы не понимали.
— Когда мы прибудем в порт через несколько дней, вас будут допрашивать представители сиднейской иммиграционной службы. Вы будете задержаны, если у вас нет действующих документов, подтверждающих гражданство и происхождение.
Задержаны?
Мы превратились из заключенных на острове в заключенных среди людей?
Черт, нет.
Этого не может быть.
— Послушайте, у нас нет документов, потому что мы потерпели крушение. Мы живы благодаря тому, что сплотились, а не потому, что кто-то нас нашёл. Они могут взять свой допуск и засунуть его себе в задницу, прежде чем я позволю им задержать или разделить нас.
Эстель предупредила:
— Гэл...
Пиппа снова разрыдалась.
Кокос выглядела так, словно хотела присоединиться к нам.
Рай превратился в ад.
Эстель положила свою руку на мою.
— Все в порядке. Мы все уладим. — Она храбро улыбнулась Финнегану. — Все будет хорошо... правда?
У Финнегана хватило такта солгать. Однако его глаза не могли скрыть правду.
— Да, уверен, так и будет, — сказал его рот.
«Я бы начал прощаться уже сейчас», — сказали его глаза.
В первый раз, но определенно
