class="p1">— Да плевать. Угроза выкидыша…
— Я не беременна… — тихо шептала я.
— А это мы сейчас узнаем, — снова женский голос, от которого внутри успокаивалось. Холод на животе и выдохнутые с горечью слова: — Егор, тут чистить надо…
Он. Осколки прошлого.
— Ты ведь даже ее не заметил бы, если я бы не зацепился за Ксюшу взглядом, — напомнил Виктор, и аромат лакрицы отдалился. Я сжал кулаки. Я не чувствовал себя вором никогда. Я понравился Ксении в нашу первую встречу. Она сама выбрала меня. И пусть Виктор считал меня дураком, думая, что я не замечал, как он оказывал знаки внимания моей тогда ещё невесте.
— А раз ты во всем первый, почему она замужем за мной? — побольнее ударил я, чтобы Виктор не придумывал себе, что раз у нас все плохо с Ксюшей, то я не буду это исправлять.
Хотя…
Разве буду?
Разве десять минут назад я не собирался оставить Ксению навсегда?
Какой-то я хреновый герой.
Да и муж получился тоже так себе.
— Потому что молодость глупа. А ты ещё и наглый… — со смешком отозвался Виктор и, скинув пальто на стол, прошёл к моему креслу. — На самом деле все банально, Мотя…
Меня перекосило. Ненавидел, когда Виктор меня называл детским прозвищем. Прям до зубовного скрежета.
— Выбор Ксении помешала сделать ваша свадьба. Понимаешь, она настолько порядочная девочка, что и помыслить не могла, чтобы променять одного брата на другого… Только и всего. Не потому, что ты такой хороший мужчина, а потому, что она хорошая девочка. Но теперь ведь все изменилось, да?
Виктор не скрывал своей симпатии к Ксении. И было много скандалов на эту тему. Но это Вик. Ему как всегда было наплевать на то, что думали остальные. Он не видел границ родственных отношений. Все, что было с Ксюшей, всегда выдавало то, что он к ней неравнодушен.
Говорили ли мы с Ксенией на эту тему?
Никогда.
Я просто не знал с чего начать. Да и какие я мог предъявить претензии Ксении, если по факту она в этом вопросе ничего не могла изменить.
Оказывала ли Ксюша ответную симпатию Виктору?
Нет.
Она его жалела. Она не могла решить головоломку. И от этого больше страдала. Она не отвечала взаимностью, лишь пыталась донести, что любые отношения с Виктором кроме родственных аморальны и неправильны. Я знаю, что она много раз уговаривала Виктора одуматься и прекратить никому ненужную гонку, соревнование.
Но Виктор не умеет сдаваться.
Для него Ксения что-то вроде главного приза, недостижимая награда, и чем больше Ксюша отталкивала его, тем сильнее он цеплялся. И сейчас у неё, логично смотря, нет поводов оттолкнуть Виктора, но и нет повода дать ход ответным чувствам.
Я бросил на брата испепеляющий взгляд. Подметил, что все же года, которые мы не виделись не пощадили никого. Уезжал в Европу злой, ожесточённый парень, приехал — усталый мужчина со взглядом миссии.
— Зачем ты вернулся? — спросил я холодно, отставляя бокал с алкоголем. В сумраке кабинета только грани умудрялись переливаться почти бриллиантовым блеском.
— Ее забрать. Ты все равно не смог ничего дать ей, — лениво, словно само собой разумеющееся, сказал Виктор и потянулся к ящику стола. Дёрнул на себя и вытащил пачку сигарет. Ксюша не любила когда я курил, а тем более, когда курил в квартире и по инерции я чуть не выбил из рук Виктора зажигалку, а потом вспомнил, что Ксения не вернётся, так какого черта тогда переживать. — Даже ребёнка не смог дать, Моть…
Я рыкнул.
Это последнее чем можно попрекать меня. Не скрою, что часто я себя винил в том, что у нас с Ксюшей не было детей. Но признаваться в таком кому-то кроме себя считал ненужным.
— Это ли не знак, Матвей? — глубокомысленно и от этого ещё более гадко прозвучало. — Столько лет и ни одного ребёнка. Просто само мироздание против, чтобы у вашего с Ксенией брака было логическое подтверждение. Ксю никогда не сможет родить от тебя, это очевидно…
— Ты так пристально следил за нашей жизнью? — противное чувство запоздалого осознания, чего-то в упор не замеченного, кольнуло внутри. — Когда ты вернулся?
Виктор затушил сигарету об подставку для ручек и кинул в ее вогнутую чашу окурок. Я поморщился. Ксюша за такое убила бы. Просто бы возила носом по подставке и ещё приговорила, что не в хлеву родился.
— Достаточно давно, чтобы понять какую совершил ошибку, оставив Ксюшу с тобой, — медленное признание в собственной неправоте. И это позорило Виктора, ведь он никогда не ошибался. — Но думаю все в жизни можно исправить, поэтому сейчас я заберу Ксюшу в Польшу. Ей надо прийти в себя, прежде чем думать о другой семье…
Я сжал кулаки так сильно, что казалось захрустят кости, но ничего не произошло, только сведённые судорогой пальцы.
— К тому же ей очень сильно требуется и физический отдых от вечных неудачных попыток забеременеть. Как говорят врачи — гормональной покой. И уже спустя пару лет можно будет начинать думать над детьми…
В этом весь Виктор. Он за всех все подумал и сам все решил. Чего хотят остальные — дело вторичное. Самое главное, чтобы у него самого все шло по плану.
Я вздёрнул подбородок, ещё острее ощущая в себе потребность не просто показать Ксении насколько я ее люблю, но вернуть обратно.
У моего поступка никогда не будет оправдания. Такое не прощают. Но всегда можно попробовать хотя бы сгладить, притупить боль от предательства. И плевать если я потеряю Ксюшу как жену, лишь бы она осталась со мной хотя бы как друг.
Даже в такой роли я по-прежнему буду делать для неё все.
Но прежде всего, один глупый вопрос:
— И как тебе в постели Элина?
— Дай сам посмотрю, — незнакомец, который оказался Егором плечом подвинул доктора и уставился на экран. Он щёлкал кнопками. Хмурился. Кусал нижнюю губу и временами старался влезть в экран.
Я не выдержала и застонала.
— На тесте была одна полоска… всего одна, — шептала я, желая свернуться клубком, чтобы боль утихла. Но нельзя. Сейчас слишком много зависело от того, что покажет УЗИ. Мне было так страшно, что наверно и боль сама потерялась на этом фоне. В моей голове стреляли догадки. А ещё было ощущение какой-то преждевременной или запоздалости радости.
— Гормоны? — холодно уточнил Егор, продолжая водить мне по животу датчиком. Сильное давление внизу росло.
— Два эко… — выдавила я, ощущая как
