превращаясь в едва различимый комариный писк. А после и вовсе растаял, уступая место совсем иным ощущениям. Я совсем недавно терзалась множеством нерешенных вопросов, а только что сходила с ума от волнения и страха при виде раны. Но теперь обхватившие мои плечи руки будто выдернули из пучины всех переживаний.
На этот раз поцелуй оказался еще вкуснее, чем тогда, ночью в поле. И хотя над нами не простиралось звездное небо, я тонула в темном омуте глаз Влада. Пьянела от губ, дарящих томительное и сладкое наслаждение.
И все, так тщательно выстраиваемые границы, разлетелись в один миг. Ничего не изменилось, не стало яснее, но поменялась я сама. Утонула в нем, впитывая, втягивая в себя то сумасшедшее желание, что источал этот мужчина. Потом мы во всем разберемся… наверно… если это потом наступит.
А хоть бы оно и не пришло: я готова остаться вот так, в его руках, покорная, податливая, как глина, из которой можно было слепить все, что угодно.
Ладони Влада скользнули по спине вниз, сгребая ткань блузки, и сжались на моей талии. И так правильно, так естественно это ощущалось, что я невольно подалась вперед, прижимаясь к сильному, закаменевшему телу. Прикасаться к нему умопомрачительно приятно. Чувствовать вот так близко, как пылает жаром обнаженная кожа, как вздымается грудь при очередном вздохе, встречаясь с моей. Допускать такие бессовестные и такие соблазнительные мысли о том, как сильно мне сейчас мешает одежда. И мучительно хотеть, чтобы и Влад это понял, угадал, помогая, наконец, избавиться от нее. Чтобы нас ничего больше не разделяло.
Он оторвался от моих губ, но лишь затем, чтобы покрыть поцелуями лицо и шею, тронуть пульсирующую венку, дразняще прочерчивая ее языком. Скользнуть в вырез блузки, оставляя на коже влажную дорожку.
– Ты такая красивая… сладкая… – от его шепота по телу снова расползлись мурашки, и я выгнулась, стараясь прижаться еще теснее.
– Соскучился… Тебя не было так долго… – мужчина вернулся к моим губам, забирая очередной вдох, а руки двинулись еще ниже, так умело и жадно исследуя тело, словно он заранее знал, о каких именно ласках я мечтаю.
И ведь и правда знал! Я не могла похвастаться богатым опытом, но всегда считала, что в этих вопросах у меня нет проблем. А сейчас внезапно поняла, что и не чувствовала ничего прежде. Не умела. Не пробовала. Никогда настолько не теряла голову. Никогда не мечтала о продолжении с такой почти физической жаждой.
Я опустила ладони на его грудь. Было горячо и твердо. И сердце под моей рукой билось так же: загнанной в силки птицей. Как и мое собственное. Не оставляя никаких сомнений в том, что мужчина чувствует то же самое. Так же сходит с ума от нашей близости. Так же остро нуждается во мне.
Мы даже застонали одновременно, выдавая нетерпение. Я вцепилась в его плечи, еще больше пьянея от ощущения влажной, бархатной кожи. И от того, как быстро и умело Влад расправился с молнией на моих джинсах, добираясь до края белья.
И никакие бы силы во всем мире не заставили бы меня остановиться. И его, я уверена, тоже. Если бы не голос, донесшийся со двора. Голос, услышать который здесь, в Зипунах, я ожидала меньше всего на свете.
До меня за какие-то считанные доли секунды дошло, что раз Максим явился сюда и умудрился найти мой дом, не зная адреса, во дворе он точно не останется. А я, занявшись обработкой раны Влада, и не подумала запереть дверь. И это означало, что совсем скоро Корецкий вломится сюда и увидит нас. И, разумеется, все поймет.
Нет, я опасалась совсем не неизбежных признаний, что наши с ним отношения закончились. Это действительно следовало сказать, особенно после того, как я таяла в объятьях другого мужчины. Но мне совершенно не хотелось, чтобы Макс видел Сотникова. Я не знала, что ему известно о нахождении в Зипунах таинственного миллиардера, но пока не поговорила с Владом сама, не собиралась делиться этой информацией ни с кем. И особенно с Максимом, зная, как он любит подобные новости. В лепешку расшибется, чтобы преподнести главреду горяченький материал и заслужить очередной плюс в карму.
Все эти мысли роем пронеслись в голове, заставляя меня оттолкнуть от себя разгоряченного мужчину. Я перевела дыхание, снова всматриваясь в еще черные от желания его глаза, поправила задранную блузку и бросилась к двери. Влад должен меня понять. Я разберусь с Максимом, а потом мы поговорим. И все выясним. Обязательно.
– Что ты здесь делаешь? – Корецкий стоял посреди двора и что-то деловито осматривал. А в шаге от него находился чемодан, и это меня почему-то жутко разозлило. Еще и с вещами явился сюда?
При виде меня Макс раскинул руки, явно с намерением обнять.
– Ксю, и это вместо «Здравствуй, как я рада тебя видеть»? Иди скорей ко мне, а то я ведь и обидеться могу.
– Ты не ответил, – я остановилась в метре от мужчины, скрещивая руки на груди и давая ему понять, что совсем не намерена обниматься. Пусть хоть сто раз обижается! – Как ты тут оказался?
– Да как и ты, Оксан, – на его лице появилась широченная улыбка. – Свою машину гнать по таким дорогам и в такую даль – преступление. Поэтому на автобусе, как же еще? Путь, между прочим, далекий и трудный, сама знаешь. Я надеялся, что смогу отдохнуть в твоих объятьях, а ты мне такой прием устроила…
– Перестань паясничать! – разозлилась я. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. Зачем приехал?
– Ты не отвечала на звонки, – он пожал плечами. – Была в городе и даже не приехала. Я соскучился. Правда думаешь, что мне хватило нескольких минут в редакции, где даже поцелуй настоящий получить нельзя.
– И для этого ты приехал сюда? За поцелуем?
– Не только, – Корецкий ухмыльнулся и шагнул ко мне. – Мы ведь обсуждали мой приезд, забыла? Я решил, что сейчас самое время. И даже шефа уломал, чтобы он все-таки отпустил меня. Ну, не будь букой, иди сюда!
Он снова сделал попытку меня обнять, но я отшатнулась с такой скоростью , что на лице мужчины отчетливо проступило недоумение.
– Оксана, что происходит? Я понял, что ты мне не рада, но есть же для этого какая-то причина?
Причина находилась совсем близко, в доме, мое тело все еще пылало, разгоряченное близостью, и отчаянно хотелось продолжения. А еще я почему-то совсем не верила Максу. За те месяцы, что
