Благодаря этому, я могу полностью отдаться роли, не ощущая стеснения из-за того, что он наблюдает за мной и Коннором.
Кроме того, я не чувствую себя так уж виноватой из-за того, что пряталась в туалете, когда он отыгрывал любовную сцену с Зои. Я не могла смотреть на них вместе. Просто не могла. Лишь от одной мысли об этом, у меня раскалывалась голова от ярости.
Да уж, пофигизм в отношении друг друга работает успешно.
Руби показывает на третьекурсника театрального факультета с взлохмаченными волосами.
— Поцелуй его.
— Нет.
Она показывает на парня, которого я никогда раньше не видела, но который поразительно похож на молодого Мэтта Деймона.
— А что насчет него?
— Нет.
— Вот, выпей немного текилы.
— Это не заставит меня целоваться со случайными парнями.
— Заставит. Поверь мне.
Я вздыхаю и откидываюсь на спинку дивана.
— Руби, я не хочу никого целовать.
— Хочешь-хочешь, но ты бы предпочла, чтобы это был тот придурок, который бросил тебя чертову тучу месяцев назад, поэтому я и организовала эту интервенцию.
— Хорошо, но брать меня на вечеринку и поить до такой степени, что я буду лобызаться с незнакомцами – не вмешательство.
— Это есть в моей книге.
— Кроме того, я не хочу целовать Холта.
Она закатывает глаза.
— Конечно, не хочешь. Поэтому за последние пять месяцев, прошедших с вашего расставания, ты даже не смотрела на других парней.
— Это неправда. Я смотрела.
— Ага, ты просто не трогала. — Она вскидывает руки. — Кэсси, неужели ты не понимаешь, что лучший способ забыть парня, это переспать с другим?
— Я просто не хочу ни во что ввязываться, ясно?
— Я не говорю, что ты должна выбирать с ним китайский фарфор или что-то типа того. Просто повеселись немного. Целуйся. Лапай. Трахайся. Это необязательно должно быть с любовью всей твоей жизни. Ради бога, тебе же только девятнадцать. Нельзя отрекаться от всех мужчин, только потому что Холт разбил твое сердце. Мужчины, как вибраторы. То, что они все мудаки еще не значит, что ты не можешь использовать их, чтобы хорошо провести время.
Она протягивает мне еще одну стопку текилы, и я выпиваю ее, главным образом, потому что не в состоянии с ней спорить.
У меня начинает все плыть перед глазами. Словно комната заполнена желе и все двигаются медленно.
Руби все еще болтает, но я отключаюсь от нее. Я не хочу быть здесь. И я знаю, что она права.
Я боюсь снова испытать боль.
Часть меня хочет последовать совету Руби и с кем-нибудь переспать, чтобы просто вновь почувствовать себя желанной. Чтобы напомнить себе о том, что я привлекательна и соблазнительна, а не пустышка, каковой себя чувствую. Но я знаю, что всегда буду чувствовать боль от того, что Итан сделал со мной. Это всегда будет сдерживать меня.
Я встаю.
— Я иду домой, Руби. Извини. Ты оставайся. Проведи хорошо время.
Она встает и обнимает меня.
— Я само собой хорошо проведу время. Мне бы просто хотелось помочь тебе забыть этого Мистера Членолицего.
Я смеюсь.
— Я уже начала забывать его. Клянусь. Я не фантазировала о том, чтобы ударить или трахнуть его уже несколько недель.
Она отстраняется и смотрит на меня в шоке.
— Серьезно.
— Ага.
Она гладит меня по щеке.
— Ооо, я так горжусь тобой.
Я убираю ее руку и снова обнимаю. У нее и правда умеет обнимать лучше всех в мире.
Я вызываю такси и иду к двери. Прямо перед дверью, я замечаю знакомый силуэт в коридоре: высокий и долговязый, взлохмаченные волосы. Я замедляю шаг и прислоняюсь к стене для поддержки, размышляя о том, как бы протиснуться мимо него.
К моему облегчению, когда он оборачивается, я вижу не Холта. Это парень, которого я никогда не встречала. Темные волосы. Темные глаза. Очень даже неплох. Он улыбается мне и отступает к стене, чтобы дать мне пройти.
— Пожалуйста, скажи, что ты не уходишь, — говорит он, очевидно немного пьяный. — Это преступление, если самая красивая девушка на этой вечеринке пойдет домой до того, как у меня появится шанс поговорить с ней.
Я пожимаю плечами.
— Прости. Мне нужно срочно посидеть дома без дела. Не могу растрачивать всю ночь на вечеринку.
Он протягивает мне руку.
— Я – Ник, кстати. Третьекурсник факультета изобразительного искусства.
Я протягиваю ему руку в ответ, и когда мы пожимаем их, я с удивлением обнаруживаю, что от его прикосновений у меня слегка выступают мурашки.
— Кэсси. Первокурсница театрального факультета.
— Приятно познакомится, Кэсси.
— Взаимно, Ник.
Он не отпускает мою руку, и я ее тоже не убираю. Есть нечто в его взгляде, что делаем меня менее опустошенной. Я знаю, мы оба немного пьяны, но приятно знать, что кто-то считает меня желанной.
— ПОЦЕЛУЙ ЕГО! — раздается крик Руби по коридору.
Я выдергиваю руку и накрываю лицо руками.
Ник смотрит на Руби с явным удивлением.
— Э… это твоя подруга?
— Больше нет.
Он смеется.
— Она часто кричит тебе целовать людей, которых ты только что встретила?
— Да. Чаще, чем хотелось бы.
Он подходит ближе.
— Ну, она кажется милой. Не хотелось бы разочаровывать ее.
Прежде чем я понимаю, что происходит, он наклоняется и прижимается губами к моей щеке. Моя кожа покалывает в весьма приятной манере, и я инстинктивно хватаю его за рубашку. Он отстраняется и улыбается.
— Надеюсь, тебе понравилось.
— Да, — говорю я, чувствуя легкое головокружение. — Понравилось.
Я жду пока чувство вины накроет меня, и когда это происходит, она оказывается не столь сильной, как я ожидала.
Может я все-таки забываю Холта.
Или может это просто текила.
Какой бы ни была причина, когда доносится сигнал моего такси, я прощаюсь с Ником, чувствуя больше уверенности в своем романтическом будущем, чем когда я только пришла сюда.
Если меня влечет к кому-то другому, значит, я на пути полного освобождения от Итана, ведь так?
Я нахожусь в костюмерном кольце цокольного этажа театрального корпуса. Здесь тесно и пыльно, бесчисленные костюмы из сотен постановок втиснуты в многочисленные ряды стеллажей размером от пола до потолка. Студентам разрешено их брать с разрешения координатора объектов, но найти именно то, что нужно, всегда сложно.Я уже почти час ищу что-то для своего монолога из «Двенадцатой ночи», и от затхлого воздуха у меня уже кружится голова.
Когда каждый волосок на моем затылке встает дыбом, я понимаю, что не одна. И, разумеется, когда я оборачиваюсь, вижу, что Итан наблюдает за мной.
— Я не знал, что ты здесь, — говорит он с явным раздражением.
Мое сердцебиение ускоряется.
— Ну, тебе не повезло.
Перестань. Ты равнодушна к нему, помнишь? У него больше нет власти над тобой.
Он выдыхает и засовывает руки в карманы.
— Ты заканчиваешь?
Его тон раздражает меня.
— Понятия не имею. А что?
— Мне нужен костюм. Думаю, я подожду, пока ты уйдешь.
Я вздыхаю и поворачиваюсь к стойке.
— Просто найди свой гребаный костюм, Итан. У меня сейчас дела поважнее, чем избегать тебя.
Я просматриваю костюмы, старательно игнорируя его.
— Отлично. Пофиг. — Говорит он, и исчезает с моего ряда. Я слышу, как в нескольких ярдах от меня, он начинает перебирать вешалки с той же яростью, что и я.
После еще двадцати минут поисков, я нахожу платье, которое как мне кажется подойдет Виоле, и иду в маленькую отгороженную занавеской гардеробную, примерить его. Когда я отодвигаю шторку, Итан стоит напротив без рубашки и возится с пуговицами каких-то брюк, напоминающих кожаные галифе.
Он смотрит на меня и стискивает зубы, пытаясь застегнуть пуговицы.
— У меня не получается застегнуть эти гребаные пуговицы. Это все равно, что вдевать банан в иголку.
Я бы рассмеялась, если бы не была так потрясена его полуобнаженным видом и тем, что он практически трогает себя.
— Да, к черту! — говорит он, прекращая попытки и надевает кожаный жакет. Стиль наполовину байкерский, наполовину елизаветинского периода. Эффект очень сексуальный.
