Всё понятно, подруга снова вышла на охоту — её глаза блестят, а губы накрашены ярко — розовой блестящей помадой со вкусом клубники. Вдруг, среди этих мужчин в дорогих пиджаках окажется именно тот суженый, предначертанный ей судьбой? И он тотчас решит слизать этот клубничный блестящий блеск с пухлых губ.
Эх, делать нечего, придётся подойти. Не смогу же я скрываться от этих дамочек всё время.
На дрожащих ногах я пересекаю зал от санузла до столика, за которым расположились две женщины. Я читаю в их глазах ненависть, гнев, презрение и все остальные негативные чувства, которые они, по всей видимости, испытывают ко мне.
Хочу провалиться, но некуда.
— Слушаю вас.
Я смиренно замираю возле столика, опустив голову, в ожидании заказа и нервно кусаю нижнюю губу, боясь скандала.
— Слушаешь? Ну, слушай, мелкая дрянь! Как ты могла так поступить? Обманом втёрлась в доверие, мечтая заграбастать не только Антона, но и его денежки!
Юлия со злостью бьёт кулаком по столу, и на нас начинают оборачиваться посетители, сидящие за соседним столиком. По моей коже ползут мурашки, и я закрываю глаза, не в силах пошевелиться.
Ну, а что я могу сделать? Блондинка, конечно же, права.
— Тихо-тихо, Юлечка. Не надо так. Я уверена, что Женя нам сейчас всё объяснит, правда?
Я поднимаю глаза, защищённые стёклами очков, и выдыхаю, благодарно смотря на Диану Леонидовну. Всё-таки, я в ней не ошиблась — хорошие манеры мадам Кожевниковой не позволяют ей вести себя, как базарная торговка.
— Я понимаю, что поступила неправильно, соврав, что являюсь невестой вашего сына…
— Ты это и не говорила. Это мне сказал Анатолий Иванович, я помню. Но на твоём пальце блестело обручальное кольцо, наша семейная драгоценность. Объясни, каким образом оно попало к тебе?
— Антон Михайлович дал. Он хотел сделать Юлии предложение, и попросил меня, чтобы я положила кольцо в бокал с шампанским…
Диана Леонидовна удовлетворительно кивает головой, при этом причмокивая губами, а Юля вскакивает со своего места, подлетая ко мне белоснежным вихрем.
— Так Антон собирался мне сделать предложение? Ах, ты лгунья! Где моё кольцо?
— Оно в палате. Я всё вернула, сразу же.
Я вся дрожу от нервного напряжения, не в силах посмотреть красотке в глаза. Честно говоря, у меня даже возникло ощущение, что она собирается меня ударить, и я сглатываю слюну, упрямо не подымая глаз.
— Юля, успокойся и сядь на место! Ты слишком давишь на бедную девушку!
— Бедную? Я всегда говорила, что все бедняки — вруны и воры! А эта мерзавка хотела не только украсть моё манто, моё кольцо, но и моего жениха!
Диана Леонидовна бьёт ладонью по столу так, что приборы, лежащие на скатерти, жалобно звякнули и подпрыгнули.
— Заткнись!
Юлия с недоумением смотрит на мать своего жениха и зло прищуривается, при этом приоткрывая рот.
— Что? Вы смеете защищать её?
— Включи мозги, если, конечно, они у тебя есть!
Я позволяю себе начать дышать. Накаляющаяся обстановка между женщинами удивляет меня, как и то, что Диана Леонидовна встаёт на мою сторону.
— Этой мерзавке были нужны ваши деньги, а вы её защищаете!
— Какие деньги, о чём ты?
— Она хотела стать вашей невесткой и заграбастать всё нажитое!
— Женя побежала за вами с Антоном, чтобы отдать вам все забытые вещи и стала свидетельницей преступления. Ей и в голову не пришло что-то мерзкое! Она спасла моего сына, привезла в больницу и вернула всё то, что у неё было!
— Давайте возведём её в ранг святых!
Юлия фыркает и плюхается обратно на стул, небрежно закидывая ногу на ногу. Но я-то вижу, как она нервничает. То, что предполагаемая свекровь неожиданно встала на мою защиту, выбивает красотку из колеи, и в её голубых глазах появляются слёзы.
— Не передёргивай. Затем Анатолий Иванович объявляет Женю моей невесткой, и она исправно навещает Антона в больнице, таская ему аллергенные соки, и пытается помочь ему восстановить память.
— Тварь…
— Помолчи! Женина вина только в том, что она не расставила все точки над «i», и не призналась, что на самом деле не является невестой Тоши. А почему, дорогая?
Липкая паутина нервного напряжения опутывает моё тело, и я, молча сглатываю слюну, слегка пожимая плечами.
— Просто мне очень нравился Антон Михайлович как мужчина, и я мечтала, что он тоже полюбит меня…
Юлия мгновенно вскакивает но ноги, и с размаху влепляет мне звонкую пощёчину, топая от ярости ногами. Я отшатнулась от неё, отступив на шаг, и схватилась за место удара рукой.
— Мерзавка! Да как ты посмела думать, что Антон может посмотреть на тебя? Ты — просто ничтожество!
— Я ошибалась.
— Ты же знала, что он любит меня!
— Но, вы же его бросили. Прямо тут, в ресторане! При всех! Влепили пощёчину и убежали! Почему я не могла попытаться завоевать его, ведь он был уже одинок!
Диана Леонидовна величественно встаёт со стула, и с абсолютно прямой спиной становится между нами. Юлия яростным взглядом сверлит меня, и если бы взгляд мог убивать, я бы уже была коченеющим трупом.
— Так значит, ты вовсе не бедная овечка… Ты посмела унизить моего мальчика вот так, на глазах всех посетителей и обслуживающего персонала? Ты дала Тоше пощёчину? Ты?
Женщина начинает багроветь и хвататься за виски, закатывая при этом глаза. Я подхватываю её, не давая упасть, а она плотно сжимает губы в нитку, глядя на будущую невестку.
— Так получилось.
— Как — так? Как могло получиться, что ты подняла руку на моего мальчика?
У меня во рту пересохло, и я во все глаза таращусь на медленно бледнеющую Юлию. Ох, она-то не знала, что матушка Антона будет его защищать от всех напастей, как курица-наседка — своего любимого пушистенького цыплёнка.
— Просто он, вместо того, чтобы поехать со мной на отдых, решил поехать в командировку.
— Ты — дура?
— Почему?
— Мой сын — бизнесмен! Он хотел поехать не развлекаться и тратить деньги, а зарабатывать их!
Юлия смущённо захлопывает рот, боясь что-либо говорить Диане Леонидовне.
— Никогда! Никогда ты не выйдешь замуж за Тошу! Я этого не допущу!
— Но…
— Никаких но! Никто не смеет унижать и топтать моего сына, как коврик! Особенно на людях! Это противоречит всем нормам морали!
— Я не унижала…
— Антон — бизнесмен, уважаемый человек, серьёзный мужчина. Ему не нужна такая жена, как ты!
— А какая ему, по-вашему, нужна?
— Ему нужна опора!
Диана Леонидовна размахивает рукой возле носа Юлии своей худой морщинистой рукой, и добавляет то, что я никак не ожидала услышать:
— Женя, конечно, поступила нечестно, но она любит Антона по-настоящему. Она заботилась о нём, каждый день приезжала в больницу. Ей бы и в голову не пришло бросить его или унизить. Так что именно она станет моей невесткой.
Упс…
Последняя фраза гремит в тишине ресторана, как гром среди ясного неба, и я бледнею, смотря на то, как меняется некогда красивое лицо Юлии. Она взвизгивает, как побитая собака, одаривая меня ненавидящим взглядом таких красивых голубых глаз, и топает ногой, облачённой в замшевый полуботинок.
— Ах, так!
— Да, именно так. Завтра Антона выписывают домой, и я с ним обо всём поговорю. Тем более, вечером прилетит его отец из Мюнхена. Я уверена, что вместе мы сможем ему всё разложить по полочкам в голове. Но твоей ноги не будет в нашем доме, и не мечтай!
Диана Леонидовна гордо вскидывает подбородок вверх, наклоняется к своей сумочке, висящей на ручке стула, и извлекает оттуда мне уже до боли знакомую синюю бархатную коробочку.
— Возьми, Женечка, оно — твоё.
Я отшатываюсь от обручального кольца семьи Кожевниковых, как от ядовитой змеи, и испуганно округляю глаза, качая головой.
— Нет-нет, подождите.
— Возьми, я хочу, чтобы оно было у тебя. Вы с Антошей — такая хорошая пара. Ты — уравновешенная, спокойная, вдумчивая. А главное — нежно любишь моего сына. Не то, что эта взбалмошная особа, способная разрушить отношения из-за бизнес — командировки.
