Пальцы коснулись бумаги. Я взглянула на ровный ряд цифр, написанный замысловатым почерком Элины.
"Вот его номер. Позвони, если он всё ещё нужен тебе", – раздался в моей голове её богатый на интонации голос.
На самом деле я не знала, нужен ли он мне. За прошедшие недели я успела смириться с тем, что, вероятно, буду ждать этого ребёнка одна, но вопрос отца, заданный мне напоследок, смутил разум и заставил усомниться в правильности принятого решения.
Подойдя к столу, я положила номер телефона на деревянную поверхность и несколько секунд гипнотизировала его взглядом. Пальцы зарылись во всклокоченные после сна волосы, отводя их от лица, я накрыла губы ладонью, чтобы они не шептали мне не делать этого, а потом быстро, пока не передумала, схватила сотовый, лежащий рядом на столе.
Но, повертев аппарат в руках, отложила в сторону.
Сначала надо привести себя в порядок, это несколько придаст мне мужества перед важным разговором. Надеясь, что это вполне весомая причина, а не один из поводов оттянуть момент, я пошла в ванную, попутно сдёргивая одежду со спинки стула.
"Ты не хочешь попробовать ещё раз связать с ним?" – снова зазвучал голос отца.
– Хочу, – сказала я своему отражению, но вышло как–то неуверенно. – Хочу! – более твёрдо повторила я.
Умыться, почистить зубы, уложить волосы и переодеться не заняло много времени. Я подумала о завтраке, а потом поняла, что стоит мне позвонить, как, есть вероятность, что он тут же покинет меня – так сильно я нервничала.
Вернувшись к себе в комнату, я снова подошла к столу. Взяв в одну руку сотовый, в другую – листок с номером телефона, я села на незаправленную кровать.
Что мне сказать ему?
Я не знала ответа на этот вопрос, и, сколько бы не пыталась сформулировать его, этого никак не получалось. Решив действовать экспромтом, я быстро набрала на телефоне ни разу не использованный номер и нажала "вызов". Телефон пискнул, пошло соединение.
Закрыв глаза от напряжения, я ждала собственной участи, вслушиваясь в глухую тишину, повисшую в трубке, прерываемую лишь еле слышными щелчками, указывающими на то, что вызываемый абонент сейчас находится где–то очень далеко. Так далеко, что соединение требует не секундного ожидания.
Наконец, долгую тишину прорезал неприятный звук и монотонный, автоматический голос оператора, оповещающий, что телефон абонента выключен.
Хлопнув себя по лбу, я вскочила. Часовые пояса! Ну, конечно, если он до сих пор в Европе, значит у него ещё ночь. Жутко нервничая, я никак не могла подсчитать разницу во времени. Девять? Десять часов? Наверное, где–то так.
Сила тяжести внезапно придавила меня к полу, и я опустилась обратно на кровать.
Желание звонить и вообще разговаривать с Эйваном резко пропало.
Мысленно я представила наш разговор, который, наверняка, будет звучать примерно таким образом:
"Помнишь?"
"Не помню".
Застонав, я зажмурилась и упала спиной на одеяло. Но если мы когда–нибудь с ним поговорим, я скажу, он просто имел право знать.
И это самое "право знать" ещё несколько недель тому назад прозвучало бы как "что мне делать?". Но теперь, благодаря Грэму, у меня и... моего ребёнка была хоть какая–то надежда.
По всему, разговор с Эйваном представлялся мне делом бессмысленным, тогда как с Гленом мне следовало разобраться уже сейчас и как можно скорее.
Взглянув на телефон, я хотела было удалить номер Эйвана из списка вызовов, но передумала. Что это даст?
Да и ему, наверняка, придёт сообщение о звонке с незнакомого – моего – номера. Остаётся надеяться, что он решит не тратиться на трансатлантический разговор с неизвестным абонентом.
Всё ещё ощущая нервную дрожь, я кое–как заправила постель и спустилась вниз, в гостиную, где, устроившись на своём излюбленном диване, завернулась в плед и уткнулась в телевизор.
Было сложно усидеть на одном месте, но, собрав остатки воли, я приказала себе не двигаться и, измученная сомнениями, в конце концов, провалилась в сон.
~ ღ ~
В дверь настойчиво барабанили. Потом раздался нервный звук дверного звонка и снова "бум–бум–бум".
Глаза распахнулись, заново привыкая к дневному свету. Сев, я посмотрела на пол, где валялся выпавший из руки сотовый. Видимо, я заснула с ним в обнимку.
Стёкла на окнах задрожали, но не от силы ударов в дверь, а от порывов ветра, что гулял на улице.
И снова звонок, и снова стук.
Буквально на автопилоте я встала с дивана и пошла в прихожую. Стучат и звонят, значит, надо открывать?
Распахнув дверь, я отскочила в сторону, чтобы тяжёлая рука гостя не опустилась мне на голову.
– Райли, – выдохнул Глен, влетая в дом.
Вслед за ним в небольшой холл ворвался холодный не по–летнему воздух. Пахло приближающейся грозой и ненастьем, которое было готово разразиться не только за порогом этого дома.
– Привет, – пробормотала я, отводя взгляд.
Я не была готова объясняться с Гленом. Разговор с ним – последнее, что мне сейчас было нужно, не пока я ещё не успела пережить откровения с отцом.
– С тобой всё в порядке? Ты обещала позвонить, и вот... – неловко начал он.
Его тяжёлый вздох сказал мне о многом.
– Я в порядке, – честно ответила я, так и не поднимая глаз.
Он шагнул ко мне, но остановился в паре считанных миллиметров. Мы едва ли касались друг друга, но мне почему–то казалось, что мы стоим, плотно прижавшись, кожа к коже.
Воспоминания о прошлом вечере, ощущения, вызванные во мне его поцелуем вернулись вместе с чувством вины.
– Прости, я...
– Чем я тебя обидел?
– Ничем, всё в порядке, – я попыталась даже пожать плечами, но вышло как–то озадаченно.
Парень, наконец, решился нарушить жалкие остатки пустого пространства между нами и, обняв за плечи, притянул к себе. Так легко и так просто было утонуть в его уютных объятьях. Забыть о реальности, что окружала меня. Отбросить проблемы, хоть ненадолго, совсем на чуть–чуть.
Права была Кристалл, настойчиво убеждающая меня поговорить с Гленом до того, как всё усложнится. И вот теперь я вообще не знала, что ему сказать.
– Я поторопился, – прошептал он, уткнувшись в мои волосы.
– Нет, – замотала головой я. – Это я поторопилась. Нам надо поговорить.
Нехотя отстранившись и сделав знак следовать за мной, я отвернулась и направилась обратно в гостиную, слыша, как Глен тихо притворил входную дверь, прежде чем пойти следом.
Выудив пульт из–под одеяла, я выключила телевизор. Оглушающая тишина давила на меня, лоб покрылся холодной испариной, враз сделалось зябко и неуютно.
Глен же, словно чувствуя это, подошёл ближе и попытался обнять, но на этот раз я мягко высвободилась из его рук и отошла на несколько шагов.
– Не надо. Пожалуйста.
– Если ты не готова двигаться дальше, прошу, давай всё забудем и просто... просто продолжим с того, на чём закончили. Ты и я... друзья... просто общаемся. Так как?
Покачав головой, я отвергла его заманчивое предложение.
– Нет, уже поздно. – Я поморщилась от этих слов, будто привнесённых мной в этот разговор из какой–то дешёвой мелодрамы. – Глен, я никогда не говорила тебе о причинах своего переезда… сюда.
– Да, – кивнул он, хотя это и не было вопросом.
– Тебе… тебе разве не было интересно, почему я перебралась к отцу?
– Грэм сказал, что ты просто решила пожить с ним, что у твоей матери какие–то дела. Она постоянно в разъездах, и оставляет тебя одну, что её почти никогда нет дома.
– Вот как. А здесь, значит, мой отец не пропадает на дежурствах сутками, и у меня есть постоянная компания?
– Ну, он просил меня составить тебе компанию.
Закрыв глаза, я тяжело вздохнула.
– Не всё так просто с моим переездом.
– Райли, ты меня пугаешь.
– А я и сама напугана.
Первый раз с момента его прихода я осмелилась встретить его взгляд: мягкий, добрый взгляд карих глаз молил понять, простить и поверить, дать надежду и не отталкивать. Попытаться.
