— У нас было много разговоров, Рик, — говорю я небрежно. Мои пальцы скользят по двум разным брендам средств от заложенности носа. Я проверяю составы на этикетках.
— Разговор был об Аддероле, Коннор.
Я сильнее стискиваю челюсти до тех пор, пока у меня не начинают болеть зубы. Перед учебой в универе я сказал Фредерику, что если я когда-нибудь приду к нему за Аддеролом, он ни при каких обстоятельствах не должен прописать мне рецепт. Неважно по какой причине. Я хотел добиться успеха в учебе благодаря своим собственным заслугам. Без стимуляторов и усилителей. Я хотел доказать самому себе, что я лучше всех остальных и что для этого мне не нужны чертовы таблетки.
— Все изменилось.
— Да, изменилось, — соглашается он. — Ты сейчас на первом курсе аспирантуры. У тебя долгосрочные отношения с девушкой, и твоя мать готовится передать тебе Cobalt Inc. А теперь еще и реалити-шоу появилось. Я полностью признаю, Коннор, что ты способен совмещать работу со стрессом лучше, чем девяносто девять процентов людей на этой планете. Но все это может быть выше человеческих сил, даже твоих.
Это не первый раз, когда он говорит мне, что я беру на себя слишком много, но у меня просто нет выбора. Я хочу все. И если я буду достаточно усердно работать, то смогу получить это. Моя жизнь всегда была такой, и я отказываюсь верить, что сейчас все может быть по-другому.
Я беру противоотечное средство с максимальной дозировкой псевдоэфедрина, а затем иду дальше к стеллажам с кофеиновыми добавками.
— Согласен, человеку это не по силам. По крайней мере, не пожертвовав несколькими часами сна. И в такой день, как сегодня, когда мое полувялое тело не в состоянии включать мозг, а глаза слипаются, у меня больше нет других вариантов. Мне нужны стимуляторы.
— Что случилось с тем парнем, который обещал никогда не поддаваться на уловки мальчиков из студенческого братства?
— Обвиняешь меня? Серьезно, Рик? Не слишком ли это низко для тебя?
— Ты сам сказал мне использовать все необходимые способы, чтобы отговорить тебя от этого, — говорит он. — В твоей жизни было время, когда ты скорее бы спрыгнул с моста, чем принял бы Аддерол. Я знаю, что многое изменилось, но просто подумай об этом ради меня, ладно?
Я смотрю на кофеиновые добавки, пытаясь найти альтернативный путь. Но так ничего и не придумываю. Чтобы иметь все, я должен чем-то жертвовать. И это что-то начинается со сна.
— Если ты не пропишешь мне Аддерол, то я куплю в интернете чистый эфедрин, — угрожаю я. Покупать таблетки в интернете опасно. Я могу себе представить все другие неизвестные, непроверенные ингредиенты, которые случайно добавили в их состав.
Я умнее Фредерика, и он знает об этом. Когда-то давно он принудил меня всегда быть честным с ним. И никогда им не манипулировать.
Я так не поступлю. Вот почему то, что я сказал — не блеф.
— Что ты принимаешь прямо сейчас? — тон его голоса значительно изменился. Звучит так, будто он с особой осторожностью произносит каждый слог. Он обеспокоен, и я даже не спрашиваю, откуда он знает, что я беру препараты с полки.
Он двенадцать лет копается у меня в голове.
— Противоотечное и энергетик «Энергия на 5 часов», — я несу товары к прилавку, и сотрудница вяло их пробивает. Она одаривает меня долгим, суровым взглядом, когда просит показать удостоверение личности для покупки противоотечного средства. Да, немного подозрительно покупать эти медикаменты вместе. Но мне, чёрт возьми, двадцать четыре года. Я уже не ребенок.
— Этим способом пользуются подростки, чтобы получить кайф, ты это понимаешь? — говорит Фредерик по телефону, все еще пытаясь убедить меня одуматься.
Я беру бумажный пакет у сотрудницы и выхожу из аптеки. Дверной звонок звенит, когда я прохожу через двери.
— Я за рулем, — возражаю я. — Я либо приму стимуляторы, либо устрою аварию. Ты хочешь, чтобы на твоей совести было четыре столкнувшихся машины?
— Сколько ты не спал?
— Разве не с этого вопроса тебе следовало начать наш разговор? — я открываю банку с таблетками, бросаю парочку себе в рот и запиваю их энергетиком.
— Отвечай мне прямо, или я вешаю трубку, — строго говорит он. Я закатываю глаза. У Фредерика есть свои пределы, даже со мной. Я откидываюсь на сиденье, ожидая, когда таблетки подействуют так, что мои веки перестанут казаться тяжелыми, как свинец.
— 37 часов.
— Значит, сегодня ты нарушил два своих правила.
— Я еще не принял Аддерол.
— Нет, но ты принял кое-что другое.
Я ничего не отвечаю. Жду обязательного совета Фредерика, который должен вот-вот прозвучать.
— Тебе нужно от чего-то отказаться, — говорит он мне. — И это не должно вредить твоему здоровью. Так что пересмотри вещи в своей жизни и найди те, что не являются необходимыми.
И что это может быть? Cobalt Inc. принадлежит мне по праву рождения. И моим единственным стремлением всегда было получить степень MBA в Уортоне. Разве моя мечта — это что-то не необходимое?
Остаются только Роуз и реалити-шоу. Они взаимосвязаны. Если я хочу иметь одно, то должен иметь и другое. Необходимость Роуз для меня можно было бы поставить под сомнение. Ведь человеку не нужен партнер, чтобы жить. Чтобы достичь успеха. Но Роуз — это не то, что я когда-либо буду готов отпустить. Неважно необходима она или нет. Она моя.
— В моей жизни все необходимо, — говорю я Фредерику.
На другом конце следует долгое, напряженное молчание. Я жду, что будет дальше.
Когда Фредерик наконец начинает говорить, его голос звучит немного подавленно, но в остальном он так же спокоен, как и я.
— Я закажу Аддерол, но рецепт будет готов только завтра. Можешь написать или позвонить, когда доберешься до Филадельфии? — он, наверно, представил себе ту аварию из четырех машин.
— Конечно.
— Хорошо, отлично, — говорит он без энтузиазма.
После еще парочки фраз мы прощаемся. И я оцениваю свой уровень сознания. Твердые руки, ясное зрение и полная концентрация.
Я наконец-то проснулся.
К тому времени, когда я поднимаюсь по кирпичной лестнице таунхауса, промо-ролик уже прошел. Поэтому я готовлю себя к тому, что могу обнаружить. Наихудший сценарий: Скотт каким-то образом соблазнил Роуз — его руки обнимают ее, пока она находится в уязвимом состоянии.
Мой адреналин уже взлетел от противоотечного коктейля. Добавьте к этому неестественный страх, моя рука дрожит, когда я поворачиваю дверную ручку.
Как только я открываю дверь, мой страх превращается в самоуверенность. Скотт и Роуз не обжимаются вместе на диване. Она не плачет в его объятиях.
В гостиной царит какой-то беспорядок. Стул перевернут. Подушки разбросаны по всему деревянному полу. Роуз держит в руках каблуки и замахивается ими на Скотта, как будто это мечи. Дэйзи и Лили удерживают ее за талию и тянут назад.
Я ненавижу ставить под сомнение свою решимость преодолевать трудности, и я рад, что эта способность вернулась на сто гребаных процентов.
Я закрываю за собой дверь, но никто не слышит моего появления. Ло слишком занят тем, что извергает резкие оскорбления, от которых у меня может пойти кровь из ушей. Роуз яростно ругается матом, выкрикивая такие слова, как: ничтожество, сукин сын, бабник, мудак, ублюдок, придурок. Я слышу слово кастрация пять или шесть раз.
Скотт поднял руки в воздух в оборонительной позиции, его спина буквально прижимается к самой дальней от телевизора стене. Несмотря на это, на его лице расплывается самодовольная ухмылка.
Он затеял эту драму.
Камеры крутятся по всей гостиной. Рядом с Райком, который сжимает и разжимает кулак, а другой рукой удерживает плечо своего брата. И еще одна рядом с моей девушкой, которая полностью слетела с катушек.
Все кричат друг на друга.
Я же спокойно направляюсь прямиком в этот хаос. Роуз вырывается из рук своих сестер и, пользуясь возможностью, бросается на Скотта с каблуками в руках. Я проскальзываю в пространство между ними, и острие ее каблука вонзается мне в грудь.
