Он прочищает горло и чешет шею, когда видит меня.
— Ты готова идти?
Я сжимаю свою чашку и молча смотрю на него, ожидая, когда он объяснит, что было прошлой ночью.
— Слушай, я сожалею о вчерашнем. — Его извинения поспешные, панические, и сожаление очевидно на его лице — наряду с признаками обезвоживания и недостатка сна. Если Сьерра и провела с ним ночь, он, должно быть, не очень хорошо лежал. — Это был плохой день.
Моя сумка соскальзывает с плеча, и я не останавливаю ее падение на пол.
— Что ты здесь делаешь?
— Извиняюсь за свое дерьмовое поведение.
Я оцениваю его, потребность понять, что я упускаю, прорывается сквозь меня, но там ничего нет. Все, что я вижу, это похмельный человек, которому сейчас на все наплевать. Тот же пустой человек, что и прошлой ночью.
Сломанные люди сожалеют о своих поступках.
Гейдж вернулся домой с Сьеррой и просит у меня прощения.
Я легко могу дать ему то, что он хочет.
Но я не могу играть в игры с человеком, который вымораживает меня и не хочет отдавать мне всего себя.
— Тебе не кажется, что это невежливо — не пригласить на завтрак своего партнера на одну ночь? — спрашиваю я, прежде чем насмехаться. — Или подожди, это то, что ты ел на завтрак, учитывая, что это твое любимое блюдо и все такое? Похоже, у тебя нет предпочтений, от кого ты это получаешь.
Он медленно моргает на меня.
— Что?
— Сьерра. Ты уже выгнал ее из своей постели сегодня утром?
— Сьерра? Она помогла моему отцу уложить мою пьяную задницу в постель прошлой ночью, а потом ушла домой.
Я качаю головой и поднимаю с пола свою сумку. Накручивать себя перед сменой — не самая лучшая идея.
— Это не имеет значения. Мне нужно идти.
Он останавливает меня, чтобы я обошла его и подошла к входной двери.
— Я сказал, что мне жаль. У меня был тяжелый день. Просто выслушай меня.
Я скрещиваю руки.
— Хочешь поговорить об этом?
— Не о чем говорить. Это был напряженный день на работе. — Его голос становится фальшиво игривым. — Ты знаешь, как это бывает. У тебя они были.
Мои смарт-часы пингуют текстовым сообщением, которое было отправлено на мой телефон.
— Мой папа здесь. Мне нужно идти.
Я благодарна своим родителям за то, что они отвечают на звонки в любое время ночи. В два часа ночи мой папа ответил, в его голосе не было сна, и он не задал ни одного вопроса, когда я попросила подвезти меня.
— Скажи своему папе, чтобы ехал домой. Я отвезу тебя на работу. Я уже взял на себя обязательство за это.
Обязательства. Ха.
— Все меняется, Гейдж. Ты больше не будешь меня подвозить.
— Лорен. — Его ложная игривость исчезла. С тех пор, как он вошел в эту комнату и встал около двери, настроение Гейджа менялось от сожаления к вынужденной шутке, а теперь и к отчаянию.
Мое сердце разрывается, когда я смотрю на него, и я вижу в этом возможность исправить его, исправить нас.
— Я поеду с тобой, если ты расскажешь мне, что происходит.
Он яростно качает головой.
— Я не могу. Не проси меня об этом.
— Наслаждайся своим днем, Гейдж.
Несмотря на то, что он не загораживает мне дорогу, он идет по моим следам и ждет на вершине лестницы, пока я спускаюсь по ней, делая по два шага за раз. Не оглядываясь, я запрыгиваю в отцовскую машину, засовываю стакан в держатель и вздыхаю.
Взгляд отца переходит с Гейджа на меня.
— Тяжелое утро?
— Ты даже не представляешь, — бормочу я.
Он не продолжает разговор, пока мы не оказываемся в милях от дома Гейджа.
— Вы с Гейджем пытаетесь помириться?
Я удивленно смотрю на отца. Конечно, они с мамой поговорили со мной о пестиках и тычинках, когда я начала встречаться с Гейджем, но он никогда не задавал вопросов и не комментировал мою личную жизнь. Может быть, он знал, что мама уже все выяснила. Мой отец немногословен, но эти слова всегда имеют глубокий смысл.
Он сильный человек и наставник, в котором нуждается моя семья. Он также один из самых сострадательных людей в мире.
— Я не уверена, — честно отвечаю я.
Его не обманешь. Он видит меня насквозь. Но я сдерживаюсь, чтобы не сказать: «У нас был секс, а теперь он отстранился».
— Ты все еще любишь его?
— Люблю, — честно отвечаю я, наконец-то признавая это вслух.
— А он все еще любит тебя?
Я колеблюсь перед ответом.
— Думаю, да.
— Тогда ты разберешься в этом. Это может быть сложный путь, но любовь побеждает все, моя девочка.
Если бы только цитаты были решением реальных проблем.
— Тебе легко говорить. Вы с мамой любили друг друга с давних пор и с тех пор были неразлучны.
— Это не значит, что не было трудностей. Любовь ни для кого не бывает легкой. У нас с твоей мамой была своя доля проблем, но это были мы против этих проблем, а не мы друг против друга. Поговори с ним. Узнай, где его битвы, и присоединяйся к нему в борьбе с ними. Тогда ваша любовь будет сильнее.
Я вытираю рукой слезы, капающие с моих щек.
— Ты решаешь, стоят ли его проблемы того, чтобы с ними бороться. Это все, что ты можешь сделать. Если не можешь, тогда лучше двигаться дальше. Но если ты любишь кого-то, вы вместе боретесь с этими демонами и живете долго и счастливо, как мы с твоей мамой. — На этом его вопросы о Гейдже заканчиваются. Он переводит разговор на мою работу, на поиски квартиры, на предложение своей спальни дома.
Он заполняет поездку тем, что успокаивает меня, и это работает.
— Хорошего тебе дня, — говорит он, когда заезжает на парковку. — Я вернусь, чтобы забрать тебя, и Даллас сказал, что твою машину скоро починят.
— Спасибо, папа.
Он останавливает меня, прежде чем я выхожу из машины.
— И Лорен?
Я оглядываюсь на него.
— Да?
— Я горжусь тобой.
— Спасибо, папа, — говорю я с огромной улыбкой.
Время с ним — это именно то, что мне было нужно. Иногда нужно поговорить с кем-то, кто позволит тебе взглянуть на ситуацию с другой стороны, потому что легко ослепнуть от собственной боли и собственных потребностей. Я обязана поговорить с ним ради себя, ради Гейджа, ради наших отношений. Независимо от того, останемся ли мы в отношениях друзьями или никем, мы, по крайней мере, не сдадимся, прежде чем узнаем, что чувствует другой.
* * *
Я поднимаю телефон.
Кладу его.
Поднимаю его.
Кладу его.
Я играю в эту игру с тех пор, как села в кафетерии на обеденный перерыв.
Должна ли я позвонить или написать Гейджу? Узнать, хочет ли он поговорить сегодня вечером… или дать ему время, прежде чем я попытаюсь выведать все его секреты?
Я запихиваю в рот кусочек салата, когда передо мной раздается голос. Моя ложка падает в пластиковый контейнер, и мне приходится наклонить голову, чтобы увидеть лицо высокого незнакомца.
Я жду, когда он заговорит, и когда он заговорил, его слова прозвучали гладко, как у опытного политика.
— Извините. Простите, что прерываю вашу трапезу, но вы Лорен Барнс?
Я проглотила свою еду, прежде чем ответить, рассматривая его дорогой костюм и часы Rolex.
— Эээ… да.
— Меня зовут Роберт. Я отец Мисси Перри.
— Мисси?
Я прокрутил это имя в голове. В больнице было много работы, но я стараюсь запоминать имена своих пациентов как можно лучше, и Мисси ничего не напоминает. И я бы запомнила этого человека, если бы он был в палате с Мисси.
— Она одна из моих пациентов? — спрашиваю я.
Он качает головой.
— Нет, Мисси Перри, — подчеркивает он. — Жена Гейджа Перри.
У меня кружится голова.
— Жена? — повторяю я, и теперь моя очередь прочищать горло. — Я… думала, они развелись.
— Мои извинения, мисс Барнс. — Он не выглядит сожалеющим. Он сказал это для шока. — Его бывшая жена.
Это черная дыра, в которую я не хочу прыгать.
Этот парень выглядит так, будто он либо глава мафии, либо президент, либо кто-то, кого я должна бояться.
Я вытираю рот салфеткой.
