как было бы здорово стать такой же.
– Правда?
Мы стоим рядом и смотрим на наши отражения.
– Да. – Киваю я. – А еще ты очень красиво поешь. И двигаешься. Я не умею так.
– А хочешь, я научу?
– Да я не…
Не успеваю договорить, как Люси утягивает меня к двери.
– Стой тут. – Командует она. – И смотри. Начнем с походки. Ты ходишь вот так. – И начинает изображать меня, почему-то прилепив руки к бедрам по швам.
– Что? Я так не хожу! – Возмущаюсь я. – Это робот какой-то!
– Так и ходишь, серьезно! – Хохочет Люси. – А надо так. – И идет мне навстречу, покачивая бедрами. – Легко, свободно, уверенно. Подбородок приподнять, плечи расправить! Пробуй.
– Так?
– Аха-ха! – Ржет она. – Да, почти. Уверенней, Люси! Давай! Давай! Хорошо!
Мы смеемся, меряя комнату шагами – туда и обратно, туда и обратно. Пес бегает за нами.
– А хочешь, научу тебя делать макияж? – Вдруг спрашивает Люси, хватая меня за руку.
– Не-е-е-е! – Пытаюсь сопротивляться я. – Мне такое не идет. Да, к тому же, ни глаз почесать, ни на ладонь на уроке не опереться, все размажется.
– Брось! Что ты такое болтаешь? – Не сдается она. – Мне же идет!
– Это же ты.
– Давай, попробуем? Тебе понравится! – Чуть не визжит Люси.
– Ла-а-адно. – Я падаю на стул, и она принимается наносить косметику на мое лицо, объясняя, что делает на каждом этапе.
Так я узнаю новые страшные слова типа «консилер» и «флюид», а также с удивлением обнаруживаю, что легкий макияж придает мне свежести. Ну, а тушь для ресниц так вообще – дверь в другой мир, которая делает меня кем-то другим и… очень красивым, что поражает не меньше.
– Нравится? – Ухмыляется Люси.
– Я в шоке. – Тихо отзываюсь я, разглядывая свое отражение в зеркале. – Кто это, вообще?
– Ты! – Радостно обнимает она меня. – Ладно, жди, сейчас притащу нам чего-нибудь перекусить. Закрой пока дверь, я постучу три раза.
Мишка убегает за ней.
– Ага. – Я наклоняюсь к зеркалу и потрясенно рассматриваю свои глаза, губы, нос. – Вот это да…
Как можно за пару десятков минут стать кем-то другим? Как это вообще возможно? Не думала, что преображение так потрясет меня.
– Люси! – Вдруг раздается мужской голос.
И у меня душа уносится в пятки.
Прежде, чем я успеваю подумать, куда лучше спрятаться, дверь распахивается, и на пороге появляется отец.
– Люси?.. – Ошарашено уставляется он на меня.
25
– Папа…
У меня пересыхает во рту, сердце беспомощно прижимается к ребрам и на секунду останавливает биение.
– Что это? – Спрашивает отец, входя в комнату. – Ты?..
Ему, кажется, не хватает слов.
И мне тоже.
А еще я готова броситься ему на шею, ведь меня переполняют чувства. Те же глаза, те же руки, фигура, голос. Пробивающаяся на щеках темная щетина – я даже знаю, как она колется. Но стою, моргаю, глядя на него снизу вверх, и не могу пошевелиться.
– Отрезала волосы? Не могу поверить. – Произносит он, приближаясь.
Тянет ко мне руку, и я зажмуриваюсь на секунду, чтобы не упасть в обморок. И тут же в голову ударяет мысль: «Он ведь не должен был видеть тебя!», и у меня начинает звенеть в ушах.
– Я слышал, как ты репетировала. – Говорит папа, касаясь кончиков моих волос. – Думаешь, новая стрижка поможет тебе выиграть?
Я слышу его голос как через толщу воды. Внутри меня все вибрирует, сжимается и разжимается, мне не хватает воздуха. Этот запах – папин запах, голос – его голос, и мое сознание кричит: «Это не твой отец, а ее!», но я все равно ощущаю, как земля уходит из-под ног.
– Эй, чего молчишь? – Улыбается он. – Я спрашиваю, ты постриглась на удачу? Бьюсь об заклад, мама упадет со стула, когда увидит.
– А, это… я…
От меня сбежали все слова и буквы.
– Только моя дочь могла учудить такое! – Смеется папа, проводя ладонью по волосам и отделяя пряди. – Хм, а мне нравится. Тебе идет!
– С-спасибо. – Шепчу я.
– Сама отрезала, во даешь. – Качает он головой. – Люси, ты всегда была мастером удивлять, но так, чтобы за полчаса измениться настолько…
Я чувствую, как у меня на лбу выступают капли пота.
– Да… вот… захотелось…
– Макияж, кстати, тоже супер. – Подмигивает он мне.
– Спасибо. – Морщусь я, пытаясь прочистить горло.
Папа оглядывает комнату, но, к счастью, не останавливает взгляд на моих вещах, лежащих стопочкой на стуле.
– В общем, так, – уже серьезнее говорит он. И его взгляд впивается в меня. – Звонили из школы, говорят что-то про то, что ты сегодня не появлялась на занятиях. Надеюсь, Йордаль пошутила. Она ведь пошутила, да?
– Э… я… в общем, да. – Приходится признаться мне. – Пришлось пропустить, у меня были дела. Неотложные.
Папа тяжело вздыхает.
– Ты ведь знаешь, как расстроится мама, если известие об этом дойдет до нее. – Он не спрашивает, он утверждает.
– Ага. – Киваю.
– Ей это очень не понравится, она будет ругаться, взывать к твоей совести, запретит тебе брать машину и видеться с твоим парнем.
– Да. – Соглашаюсь я.
Моя мама сделала бы точно также.
– И как нам быть с этим? – Прищуривается он.
– Не говорить ей. – Я складываю ладони лодочкой и делаю жалобное выражение лица.
– Хорошо, только обещай, что это было в последний раз. – Хмурится отец.
– Обещаю! – Радостно восклицаю я.
– В последний, Люси.
– Да!
– Моя малышка. – Улыбается папа и заключает меня в объятия.
Я прижимаюсь к его груди и делаю глубокий вдох. Мое сердце подскакивает к горлу, на глаза накатывают слезы. Я стискиваю его в своих объятиях так крепко, что папа, кажется, пугается.
– Раздавишь! – Кряхтит он.
Мне просто хочется не отпускать его никогда. И хочется каждый день
