разу об этом не пожалел.
А я это не просто знал. Чувствовал с самого своего рождения. Когда рядом с тобой те люди, что любят друг друга до изнеможения, тогда какие-то условности – это последнее, о чем думается в такой момент.
– Я знаю, пап. И я уверен – сам об этом никогда не пожалею.
Даже если не буду со Снежаной, я сделал верный выбор – отказался от того, что лежало на плечах неподъемным грузом.
– Так когда же мы познакомимся с внуком? – с теплом в голосе поинтересовался отец, и я, выдохнув с облегчением, ответил:
– Совсем скоро, обещаю.
Желание поехать к Вьюгиной стало нестерпимым сразу после того, как папа отбыл домой. Я вспоминал нашу с ней последнюю встречу. То, что сказал ей. Как она отреагировала. И понимал – нам еще очень многое стоит обсудить. Ну, хотя бы того же ее хахаля, с которым я планировал разобраться в обозримом будущем.
Поэтому не нашел ничего лучшего, как сесть в машину и отправиться прямиком к Снежане. Благо, время позволяло делать подобные поступки.
Припарковавшись рядом с ее домом и поднявшись на этаж, я вдруг обнаружил прелюбопытную картину. На цуцике Вьюгиной висела Лайма, которая просила ее не бросать. Сама же повелительница этого хаоса стояла рядом и собиралась звонить… кому бы вы думали? Мне!
– Никому не нужно звонить, – процедил я, невольно став частью этого Марлезонского балета. – Мельников уже тут. И хотелось бы знать, что именно происходит в данной конкретной локации?
Вот же слова какие в голову лезли, черт бы их побрал! Но сами посудите – не каждый день увидишь такую странную картину.
– Что здесь происходит?
Снежана аж задохнулась от возмущения. Хороша, чертовка!
– Ты спрашиваешь, что происходит в моей квартире? – сделав ударение на слове «моей», вопросила Снежа.
– Да! Именно так! – ответил ей, пока Лайма так и продолжала виснуть на недо-женихе Вьюгиной.
– Здесь происходит то, что твоя невеста восприняла моего… моего… Леню в качестве какой-то… пальмы!
Нет, она была и взаправду дико хороша. Не пальма, разумеется.
– Твой… Леня сейчас отправится проводить мою бывшую невесту до такси. Ну, или до дома, там они уже сами решат, – выдал я свой вердикт, начиная выпроваживать вышеозвученные личности из квартиры Снежаны. – А мы с тобой очень-очень обстоятельно поговорим.
– Но…
– Никаких «но», – мрачно отрезал я, не разбираясь, кем именно была произнесена эта попытка саботировать задуманное мною. – Леня, будь джентльменом. Раз уж на тебе виснет девушка – хотя бы проводи ее до дома.
С этими словами я буквально выпихнул Лайму и хахаля Вьюгиной в общий коридор, и как только за ними закрылась дверь, прижал Снежану к себе и начал целовать.
– Они же звонят! – выдохнула Вьюгина, правда, не слишком уж громко, как только смогла высвободиться из моих объятий.
Впрочем, и высвобождалась она не так чтобы очень уверенно.
– Кто? – не сразу понял я, вновь прижимаясь губами к ее губам.
– Ну… онииии…
Господи, ну нельзя же так стонать, особенно когда я не знаю, дома ли Митя и не выскочит ли он в столь поздний час с криком: «Папа пришел!».
– Пусть звонят, – отрезал в ответ, стоило только понять, о ком речь.
В прихожей и впрямь раздавались настойчивые звонки в дверь, но когда я уже было решил оторвать кому-нибудь что-нибудь (а лучше – выломать к хренам звонок), все прекратилось.
– Перестали, – шепнула Снежана.
Я кивнул.
– Митя спит? – уточнил, поглаживая большим пальцем уголок губ Вьюгиной.
– Да… и мама тоже.
Спасибо всем богам! Теща мне попалась та, о которой мечтают все мужики. В правильном смысле этого слова.
– Отлично, – резюмировал я и, подхватив Снежану на руки, вновь впился в ее губы поцелуем, после чего безошибочно понес Вьюгину в сторону ее спальни.
Снежана заснула часом позже. А я лежал рядом, пытаясь отдышаться, и до сих пор чувствовал на разгоряченной коже прикосновения ее рук. Ну, и не только рук.
Тот водоворот страсти, в котором оказались оба, стоило только мне переступить порог комнаты… такого я не испытывал никогда. Мы срывали друг с друга одежду, как сумасшедшие. Целовались взахлеб, и в этих поцелуях я узнавал себя прежнего. Того, который пришел на свидание вслепую, только на этот раз все было помножено на миллиард новых крышесносных оттенков, ведь я знал, кого хочу. В данный конкретный момент и навсегда.
Неудивительно, что после той ночи у нас и появился Митя.
Я прикрыл глаза и поймал себя на том, что невольно улыбаюсь. Особенно от понимания, что и после этой близости у нас с Вьюгиной-будущей-Мельниковой может родиться еще один ребенок. Ну, или два – тут уж как бог пошлет.
Снежана сквозь сон протянула ко мне руку и, положив ее на мое предплечье, вновь затихла. Я же осторожно прижал Вьюгину к себе и мгновением позже стал проваливаться в сон.
Таким счастливым я не чувствовал себя ни разу в жизни, – была последняя осознанная мысль, прежде чем меня унесло в царство Морфея.
Поразительно, как порой оказывается достаточно одного взгляда, чтобы забыть обо всем. О том, что должна, чего не должна, в чем себя убеждала и в чем хотела быть осторожной. Один взгляд, одно мгновение – и вот уже накрывает волна сумасшествия. Того самого, которое, если быть с собой честной, мечтала испытать всегда. Именно с этим мужчиной.
Хотя никакие мечты не могли сравниться с реальностью. Ураган чувств, который вызывал во мне Мельников, когда касался меня – властно, по-хозяйски и вместе с тем так щемяще-нежно, даже пугал. Я хотела ему принадлежать и вместе с тем – боялась оказаться в его полной власти. Боялась снова стать той дурочкой, что ради него вырядилась, как проститутка.
А может, я уже ею была? Эта мелькнувшая в голове мысль была последней перед тем, как глаза сами собой закрылись, а рука потянулась к мужскому телу рядом, инстинктивно обнимая.
Зато когда я распахнула глаза
