не верю…
– Это еще доказать надо. Кто его знает, как они планировали убить его? Списали бы на несчастный случай. Ой, катя, я такого повидала в своей жизни. Это ты молодая еще. А я…
В этот момент раздается сигнал какого-то датчика. Мы обе поворачиваемся и я вижу, как мигает красная лента на приборе рядом с кроваткой Матвея. Вскакиваю и бегу туда.
Едва успеваю добежать до кроватки и коснуться лба Матвея, как дверь распахивается и в палату входит медсестра.
– Что случилось? – спрашиваю ее, замечая, как она хмурится. Не отвечает. Что-то крутит в приборах. Приоткрывает веки Матвея и вглядывается в зрачки.
А мальчик мой никак не реагирует. Вообще никак! Рвусь к нему, беру за плечи.
– Матвей! – трясу его.
– Не мешайте! – медсестра пытается отстранить меня, но во мне так велико желание быть рядом с сыном, что я толкаю ее.
– Матвей! – кричу я, ощущая теплые ручейки слез на щеках. – Сынок!
– Вы мешаете! Делаете только хуже. Ничего страшного не происходит. Доктор же здесь. Сейчас я позову его.
Вспоминаю о Софии. Судорожно оглядываюсь в поисках ее. Но нет. Софии нет в палате. Я не вижу ее. Но куда она делась? Успела выйти? Конечно, в такой суматохе я могла и не заметить.
В палату заходит доктор. Сразу же идет к Матвею.
– Что с ним? Доктор? – спрашиваю я.
– Ничего страшного. Такое бывает. Вы чего так разволновались? Состояние удовлетворительное. Как и у второго мальчика.
– Но у моего сына операция недавно была… я думала…
– Не надо слишком много думать. Для этого есть мы. Все в порядке. Успокойтесь. Дать вам успокоительного? Маргарита! – он зовет медсестру. – Дайте Екатерине успокоительного. А то она не уснет.
Потом доктор подходит к Тамерлану. Осматривает и его.
Кроватки мальчиков совсем рядом.
– Вот, – медсестра берет меня за руку, – примите, – протягивает какие-то таблетки.
– Что это? – спрашиваю с подозрением.
– Успокоительное. Легкое. Вам надо успокоиться. Иначе вы можете навредить ребенку. Выпейте или я вынуждена буду просить отселить вас, – смотрит на меня строго.
Есть ли у меня выбор? Нет. Я хочу быть с моим малышом. Здесь.
Поэтому беру из ее рук таблетки и выпиваю одну.
– Лучше две принять, – уточняет медсестра.
И я выпиваю и вторую.
Доктор и медсестра уходят и я замечаю, как София выходит из-за шкафа.
– Ты еще здесь? – спрашиваю удивленно.
– Да, но об этом никто не должен знать, – шепчет. – Я пришла, чтобы помочь тебе, Катя. Хорошо, что у меня тут своячница работает. Она и провела меня к тебе. Ильдар не приходил?
– Нет. Утром должен прийти. Он заберет Тамерлана, – вздыхаю.
– Катя, – София берет меня за руку и прижимает ее к себе, – ты не должна оставлять Тамерлана! – шепчет горячо. – Не должна. О нем больше некому позаботиться. Если он попадет в руки Ильдара и Изольды… бедный малыш. Катя.
– Но что я могу сделать? Ильдар – его дядя, а я всего лишь кормилица.
– Я уверена, Амир Каримович все предусмотрел. Поэтому Ильдар и торопится. Катя, надо быть осторожной.
– Но что я могу? – развожу руками. – Я никто для Тами.
А сама понимаю, что не отдам его. Не знаю, как, но не отдам. Ведь если я дам слабину сейчас, будет ли жив Тами? Господи, какие страшные мысли. Неужели, это в реальности?
– Катя, я пойду, – София отвлекает меня от черных мыслей. – Меня не должны здесь видеть. Я не хочу подставлять Нину. Это своячница моя.
– София, подожди, – цепляюсь за нее, как за последнюю соломинку. – А как же я? Не оставляй меня.
– Ты справишься, Катя, – уверенно говорит она. – Ты сильная. Я сразу это увидела. Справишься. Тамерлан с тобой и я спокойна. Я постараюсь тоже что-нибудь придумать. Надо бы поговорить с Амиром Каримовичем. Но кто же нас к нему пустит? К нему только Ильдар ходит. А что уж он ему наговорит… Ох, Катя, попали мы в ситуацию… Но ничего! Ты главное мальчиков не бросай. Тамерлана тоже. Один он сейчас. Никому не нужен ведь… Родной дядя, вон, что удумал, – и она всхлипывает. – Пойду. Выгляну в коридор, медсестры нет на посту?
Иду к двери и приоткрываю ее тихонько. Выглядываю.
– Пусто, – говорю Софии и она идет на выход. – София…
– Катя, все будет хорошо. Я буду рядом. Мой телефон у тебя есть. Как вас выпишут, звони.
Мы еще какие-то секунды смотрим друг другу в глаза и потом она убегает.
Я возвращаюсь в палату. В теле появляется какая-то слабость. Сажусь на кровать и чувствую, как веки тяжелеют. Я не в силах их открыть. Проваливаюсь в темноту.
Похоже, я уснула. Наверное, подействовали таблетки, которые медсестра дала.
С трудом открываю глаза, а уже утро. Сажусь, осматриваясь. Хочу пойти к мальчикам, укоряя себя за то, что всю ночь не следила за ними. Но тут дверь открывается и в палате появляется Ильдар. Он заходит без стука, бросает быстрый взгляд на кроватки, потом на меня.
– Собирайся, – цедит вместо приветствия.
– Куда? – я хмурюсь и встаю с кровати. – Что происходит? Где доктор?
– Собирайся, домой поедем. К Амиру домой.
– Я не могу. Я должна быть с мальчиками, – отвечаю решительно. – Ты не можешь…
Ильдар закрывает дверь и идет ко мне. Я отступаю на шаг, боясь злого блеска в его глазах.
– Сейчас ты соберешь свои вещи и мы поедем в дом Амира, – цедит он каждое слово с каждым новым шагом ко мне. – Вместе с детьми.
– Им присмотр нужен! Врачебный! Что ты задумал, Ильдар? Я буду звать на помощь!
– Не Ильдар, а Ильдар Каримович, – усмехается он. – На помощь? А, может, сразу в полицию позвоним? Ты отравила Тамерлана!
Как гром звучит это обвинение. Я даже отшатываюсь от неожиданности. В горле ком и я произношу не своим голосом:
– Что ты говоришь? Ильдар… Каримович… что вы говорите? Я не делала этого…
– Больше некому! Кто был двадцать четыре часа с ребенком? А?! Решила прибрать себе деньги Амира?
– Что за бред? – мотаю головой. – Какие деньги? Что вы говорите?
– Собирайся! Иначе, – Ильдар подходит совсем близко, хватает меня за шею. Стискивает пальцы. Шипит прямо в лицо: – Иначе ты не увидишь больше своего щенка. Поедешь домой сейчас. Вместе с ублюдками. И будешь сидеть там тихо. До возвращения Амира.
– Амира? – хриплю я, вцепившись в его руки, и пытаюсь освободиться.
– Да. Скажи спасибо, что брат велел пока не трогать тебя. Сам хочет все решить. Не поверил, что это ты. Запудрила ему мозги? Поэтому будешь сидеть там и ждать. Будь моя воля… – и его пальцы еще сильнее стискивают мою шею.
