ее к оргазму, но перед самым срывом остановился, заставляя ее стонать от разочарования. В прерывающемся половом акте мне не было равных. Я мог контролировать не только себя, но и оргазм партнерши. Она кончит только тогда, когда
я этого захочу. Когда позволю.
Снова и снова я доводил ее до оргазма, дразня, загоняя на пик, заставляя балансировать на острие. Почувствовать сосущую потребность, пульсирующую между ее ног. Заставить умолять дать ей освобождение.
Я остановился и откинулся на спинку кресла. Ждал.
— Продолжай, — прошептала она, дрожа и тяжело дыша. — Игорь, пожалуйста, трахни меня. Умоляю, черт тебя подери!
Ее слова как музыка для моих ушей.
В течение следующего часа я показывал ей, как далеко она может зайти в своих мольбах. Как глубоко пасть, желая получить мой член в себя. Что заставляет женщину умолять.
Я преподал ей урок греха.
— Ненавижу тебя! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ну сколько можно просить? — рыдала она, извиваясь под моими руками и губами. — Дай мне кончить. Я сделаю все, что ты хочешь! Только пожа-а-алуйста!
Я наклонился вперед, прижимаясь лбом к ее спине. Загнал два пальца в ее влагалище и застонал от тесноты, от сжатия мышц, от горячих и жадных судорог.
Катя не кончила ни разу с тех пор, как мы начали. Но сейчас вот-вот взорвется, и это будет лучший оргазм, который она когда-либо испытывала.
Я скрутил ей запястья, проводя пальцами по набухшей плоти, раздвигая ее, чтобы обвести клитор. Ее рука неожиданно накрыла мою ширинку. Я не сдержал мучительного стона.
Черт! Теперь она знает, что я сам на пределе. Что это чертово наказание не только для нее, но и для меня.
Я дернул молнию, доставая и сжимая в кулаке член.
Так я себя давно не мучил. От одного прикосновения пробивало болью и желание взорваться в собственный кулак. Я отпустил себя и снова потер ее клитор.
Катя потянулась назад и схватила меня за задницу. Ее ногти впились в кожу над моим сползающим поясом. Боль от царапин там, где ее пальцы держали меня, превратилась в электрические разряды, хлынувшие прямо в мой пах.
Прижавшись бедрами к ее, я продолжал терзать ее складки, а член пристроил между подрагивающих ягодиц, ритмично скользя между ними и слушая Катины вздохи, бешеное дыхание, гортанные стоны. И предвкушение удовольствия.
И тут она дернулась, выгнулась и застыла. Только на мгновение, а птом забилась подо мной с истошным стоном освобождения.
Под ее всхлипы, я сжал головку своего стержня и резко дернул пару раз, выстреливая накопившимся семенем, догоняя Катю в ее удовольствии, глотая собственные стоны и наслаждаясь ее.
В себя мы оба приходили долго. Я отодвинулся и обнял ее. Затем поцеловал. Медленно, нежно, упиваясь ее расслабленным состоянием от удовольствия.
— Теперь вымоешь полы, — прошептал я и закусил ее губу, чтобы не засмеяться. — Здесь ужасный беспорядок.
Катя снова прижалась губами к моим. Ее пальцы заскользили по волосам, пока мой язык лениво прогуливался по ее рту.
Украденное счастье. Присвоенное чужое удовольствие. Открытие того, что не должно было стать моим. Но я так решил, что Катя все это узнает от меня, а не от другого…
И тут раздался стук в дверь, как знак из реального мира.
Я быстро поднялся, загораживая спиной стол и быстро натягивая брюки.
Катя живо поправила свою одежду и соскользнула на пол ко мне в ноги, торопливо потянувшись за ведром. Еще один нетерпеливый стук раздался, когда я привел себя в порядок, пересек аудиторию и открыл дверь.
— Добрый день, Игорь Александрович, — Алиса кокетливо улыбнулась, держа ноутбук и заглядывая мне за спину. — Ой.
Я проследил за ее взглядом на Снежину, которая торопливо и старательно вытирала следы после нашего урока.
Это было неправильно. Аморально. Грязно.
Но в этом не было ничего плохого. Более того, мне очень понравилось наказывать ее так.
— Я вернулась, но отстала по программе. Мне нужна помощь с сегодняшним заданием, — промурлыкала Алиса, протискиваясь мимо меня в аудиторию.
Я не хотел ей помогать. Не сейчас. В голове не осталось ни одной рабочей мысли. Я вообще не могу ни на чем сосредоточиться, кроме моей феи, раскинувшейся на столе и выкрикивающей мое имя.
— Заходи, — я указал на первый ряд. — Показывайте, в чем проблема.
Но несмотря на отсрочку в первый раз, все следующие недели я провел очень много времени, уткнувшись лицом между ног Кати. При каждом удобном случае я раскладывал ее на столе и пировал между ее ног, слизывая соки с ее сладких складок.
Синяки от моих пальцев покрывали ее бедра. Следы прикусов украшали грудь.
Я еле сдерживался, чтобы не взять ее окончательно, присвоить, сделать своей.
Я мог дрочить сколько угодно. При ней или наедине, думая о ней, но не мог оттрахать ее. Катя слишком чистая и непорочная. Слишком хорошая для меня.
Я не мог отказаться от нее, но и не мог загубить ее будущее своей похотью.
Я оправдывал себя тем, что доставляю ей удовольствие, делаю счастливой, показываю, что может мужчина подарить женщине. Но я врал. Я делал то, чего хотел сам! Эгоистично, безрассудно и неправильно!
Я развращал ее и привязывал к себе. Доминировал и заставлял подчиняться. Вырабатывал в ней условные рефлексы, которые должны были срабатывать только на мне одном. Ни на каком ублюдке больше, только на мне!
Мне нужно остановиться.
Нужно ее отпустить.
Но я не мог!
В последний день перед каникулами, когда все разъедутся, а академия опустеет, я планировал поехать к родителям, но передумал.
На прошлой неделе я отправил родителям Снежиной отчет. Екатерина проведет Новый год со своей семьей. Сегодня она уезжала.
На три недели.
Это убивало меня.
Вместо того чтобы радоваться краткосрочному отпуску от студентов, я страдал от ее отъезда.
Я никогда не привязывался к людям. Мне было наплевать на всех.
А теперь я страдал, потому что хотел быть с той единственной, которую я не мог иметь. С той, которая постоянно нарывалась, возбуждала меня и дразнила, как никто другой.
Я зажмурился, проклиная себя за то, во что так неосмотрительно вляпался.
— Мне надо поговорить с вами до отъезда.
Передо мной стоял Тимур.
— Что случилось? — пришлось повернуться.
— Решил, что вы должны быть в курсе, за кого выйдет замуж Снежина, — нахально проговорил он. — Когда я закончу учебу, родители отдадут ее мне. Наши семьи обо всем договорились. Именно поэтому она
