что-то мне его настойчивость поперёк горла встала.
– Вот ей я об этом и расскажу, если понадобится.
Сегодня же начну поиск квартиры. А заодно и вещи сложу. Что-то меня напрягает друг мой Пашка Полозов. Как-то странно он себя ведёт, и пора уже свалить в туман от него и его слишком настырных вопросов. Пусть развлекается за чей-нибудь счёт ещё, а я как-нибудь обойдусь без его дружеских советов, гундежа и мрачных пророчеств.
Я успокоился только глубокой ночью. А до этого завалил Осу сообщениями. Пусть не расслабляется. Я вдруг понял: не отцеплюсь. Это как раз тот самый случай, когда попробовал – и мало. Хочется ещё. Постоянно не хватает её смеха, разговоров, сияющих глаз. Я грезил ими. Я целовал её в губы мысленно. Я прижимал Жалейкину к сердцу. Мой Якорь. Моя девочка. Самая лучшая Оса. И пусть только кто-то попробует глянуть на неё криво!
* * *
Рабочий день начался с маленькой трагедии.
Сегодня на смене – Юля. Не одна она, конечно, но её появление запоминается надолго. Юля боится ставить капельницы. Уже и объясняли ей всей толпой. И заставляли тренироваться.
В тишине и при отсутствии живого объекта у Юли получалось. Но как только дело доходило до настоящих вен, даже хороших, благодатных, Юля зажималась, не попадала с первого раза. А если попадала, обязательно проверяла особым способом: втягивала в шприц кровь, чтобы убедиться, что это вена.
Юлю боялись пациентки, некоторые позорно прятались по туалетам, дожидаясь кого-то другого, умоляя поставить капельницу. Совали девчонкам купюры в карманы. И только самые стойкие или слабые терпели. Страдали, но терпели свои и её мучения. Некоторые – это вообще пять баллов – жалели «бедную девочку».
Утро в седьмой палате началось с нервного ропота. Юля краснела и бледнела, но попасть в вену у неё не получалось. Ираида Викентьевна – старушка-божий одуванчик – страдала молча, сжав синюшные губы. И я не выдержал. Вымыл тщательно руки. Молча потеснил несчастную Юлю.
– Ты в компьютерные игры играешь?
– И-иногда, – Юля сбита с толку, но хоть не рыдает – и то хорошо.
– Здесь всё, как в компьютерной игре – нужно достичь цели. Это легко. Вот это – твой космический корабль, – забираю я из рук шприц, – а это – неизвестная планета, где ты обязана оставить жизненно важный груз в строго определённом месте.
Вся палата замерла в напряжении. Тишина стояла такая, что только шумное астматическое дыхание мадам Лейкиной нарушало спокойствие.
– И если ты груз не оставишь, – продолжил я абсолютно спокойно, – значит провалила миссию, подвела товарищей, подвергла риску целый мир. Вену находят на ощупь, ты помнишь. Игла должна входить мягко. Там полое пространство. И не нужно ничего лишнего. Только ты и твоя миссия.
Я выполнил пошагово все ходы: затянул жгут, нащупал вену, ввёл иглу, снял жгут, закрепил иглу, включил капельницу. Не напрягаясь.
– Хорошие руки у тебя, Аркашенька, – прошелестела Ираида Викентьевна, и людское море заволновалось, пришло в движение.
– А теперь следуй инструкциям, курсант Белкина. Если не ты, планета погибнет. Ты не можешь провалить миссию.
Я следовал за ней по пятам. Помогал носить штативы капельниц. Следил за каждым её действием. Не сказать, что всё получилось сразу. Но Юля-беда расслабилась, насколько это вообще возможно. И у неё получалось. И тётки не бухтели и не возмущались.
– Вот так, – командовал я, – чувствуй вену. Пальцами, пальцами прощупывай. Давай. Вводи аккуратно. Молодец. Миссия выполнена. Поехали дальше.
Под конец щёки у Юли пылали, а в глазах вместе со слезами искрилась благодарность. Губы у неё дрожали, и слов она не находила. Но мне и не нужны были её слова. Я отправился панели драить и туалеты.
– Драконов, зайди ко мне! – Шаровая Молния смотрит на меня тяжёлым взглядом, оценивающе. Кажется, сейчас я получу трёпку. Но я ни о чём не жалел. К чёрту. Надо же как-то девчонке дальше работать? Или все только и ждали, что она не выдержит и распишется в собственной беспомощности?
Глава 32
Аркадий
Я стою перед ней навытяжку, она мне даже присесть не предлагает. Стараюсь удержать на лице доброжелательное выражение и улыбку, но внутри ворочаются раздражение и недовольство.
– Ну, и что это мы за цирк устроили? – в голосе Галины Владимировны – сдерживаемый камнепад.
– Помог девушке? – пытаюсь потушить пожар доброжелательностью, но в интонации моей – слишком много холода.
– У тебя, Драконов, есть круг своих обязанностей.
– И я их выполняю, не отказался ни от одного сектора из этого круга. А то, что потратил несколько минут, чтобы поддержать Белкину, ни на чём не скажется. Абсолютно. Если надо, я задержусь на это время после смены.
– Герой? – хмыкает она, и взгляд её неуловимо теплеет.
– Чувство справедливости. Кто-то должен был ей помочь.
– Ей и помогали. Не единожды. И я не уверена, что после твоей гуманитарки что-то изменится.
– По крайней мере, я попытался. Не прошёл мимо. Можете выговор в личное дело влепить, если уж очень хочется меня наказать.
– Я сама знаю, что мне делать, гордый орёл. Как-нибудь без подсказок обойдусь.
Шаровая Молния снова подбирается. Сейчас шарахнет – я уверен.
– Ты ж мне, паршивец, всё отделение переполошил. Это хорошо, если никто не пожалуется.
– Пожаловаться может лишь Ираида Викентьевна. Капельницу ставил ей я. Всем остальным не понятно на что ябедничать.
– И сколько раз ты сам ставил капельницу? Или уколы в вену делал? – прищуривается Галина Владимировна.
– Три раза, – говорю правду. – Этот – четвёртый.
– А те разы, стало быть, несколько лет назад?
– Три года прошло, если быть точным.
– Знаешь что, Драконов?
Сейчас она мне по первое число выпишет. Внутренне я подготовился и расслабил мышцы лица, чтобы челюсти не сжимать и кулаки заодно. У меня богатый опыт. Я великий получатель взбучек. Шаровая Молния и рядом с моим родителем не стояла.
– У меня медсестёр не хватает. Санитаров тоже, но не катастрофа. Хватит дурака валять. Пора из
