Драконов много не бывает - Ева Ночь

– Собираюсь, – прячу глаза под ресницами. Она слишком сильно ударила – я не ожидал.

– Вот как раз попрактикуешься немного, а там, глядишь, вырастешь во что-то по-настоящему путное. А мы потом будем всем рассказывать, что доктор Драконов у нас полы в своё время драил. Ну, так как?

– Это поощрение или наказание? – попытался я сострить.

– И то и другое, Аркадий. Вижу, ты согласен. А теперь марш полы мыть. Пока что твои обязанности никто не отменял.

И я пошёл. Но перед тем как продолжить бороться с микробами и пылью, отправил Осе сообщение. Только она могла искренне и по-настоящему за меня порадоваться.

Алла

Я гордилась своим драконом. Его повысили. У него всё получалось, как надо. А я поверила: жить легко, оказывается, так просто! Дышать полной грудью, улыбаться прохожим просто так, не дуться и не кукситься, не прятаться по углам, а вышагивать красиво и встречать каждый день с радостью. Особая драконовская магия, что позволяла мне развернуться, расцвести, обрести уверенность в себе. И я хорошела не только внутренне, но и внешне.

– Алка, я прям тебе завидую, – вздыхала Осина.

Её наконец-то отпустила история с Семакиным, она утешилась кем-то другим, но свои тайные свидания она не выдавала, чтобы и не сглазить и чтобы её новый потенциальный жених не переметнулся к красивой соседке. Ко мне то есть.

– Очень хочется посмотреть на того, кто делает тебя не просто счастливой, но и красивой. Ты на себя в зеркало смотрела? Вообще не узнать.

Я смотрела. Я каждое утро разглядывала своё отражение и любовалась. Глаза выразительные. Губы горят – им и помады не надо. Грудь у меня и так хороша была, а в связи с интересным положением стала немного полнее. Наверное, впервые за всю жизнь я себе нравилась. Но главное – с меня не сводил глаз самый лучший парень. В те недолгие часы, когда мы бывали вместе.

– А гад Семакин, гляжу, сохнет по тебе, – вот уже завяли помидоры, как говорят, а Люда всё же следила за бывшим воздыхателем.

С «гадом Семакиным» и впрямь было всё сложно. Он не приставал, не выпячивался, а… словно затаился. Я часто ловила его взгляд. К счастью, моя тайна так и осталась пока тайной, не стала достоянием общественности. Меня это устраивало, но я нет-нет да тревожилась, когда Кирилл, как тень отца Гамлета, появлялся то здесь, то там.

Меня это напрягало. Нервировало. Беспокоило. В облике Семакина чудился мне большой и каверзный аллигатор, что засел в болоте, ожидая беспечную жертву. Стоит только оступиться, сделать что-то не так – и он сожрёт тебя без сожаления.

Я никак не могла решиться рассказать Аркаше, что нас уже трое.

«Завтра», – говорила я сама себе каждую ночь. Но «завтра» мы то не встречались, а если и пересекались, я немела. Язык не поворачивался поведать радостную новость. Кто знает, как он отреагирует? И я малодушничала. Отступала. Не хотела разрушать счастливые часы общения. Боялась, что всё испорчу.

Через неделю после нашей близости Арк снял квартиру и переехал от Пашки. У нас появилось собственное гнездо, где мы уединялись от всего мира. Любили друг друга. Пили чай. Разговаривали, делились новостями, радостями и огорчениями.

Я открывала его для себя. Он, наверное, точно так познавал меня. Это походило на взаимное облизывание, принюхивание, воркование – в мире животных отдыхают, потому что Жалейкина и Драконов – парочка ещё та оказалась.

Арк, несмотря на свою лёгкость и общительность, не выглядел пустышкой. Я видела в нём что-то глубоко порядочное, целостное, настоящее. Да, возможно, я идеализировала, как каждая влюбленная девушка, но, даже отстранившись, не могла найти в нём изъяны.

– Останься, – просил он, нет, умолял даже, но я колебалась, не хотела переезжать в его квартиру. Мной руководил самый обыкновенный страх: потерять место в общежитии легко, а устроиться назад, если что-то пойдёт не так, сложно. Поэтому я медлила. А ещё из общежития легче было добираться в институт и на работу.

– Не торопи меня, пожалуйста, – целовала я Арка в губы, и он сдавался, вздыхал сокрушённо.

– Я тоскую, – шептал он мне на ухо.

– Я тоже, – отвечала взаимностью, но ни он, ни я так и не сказали самые главные слова. И это тоже немного останавливало меня. Не давало окончательно раствориться в галактике по имени Аркадий Драконов.

Нам отпущено было две недели – абсолютно счастливых, полных счастья и любви пятнадцать дней. А потом резко всё изменилось. Один телефонный звонок – и хрупкое равновесие разрушено.

– Приезжай, – тускло и безжизненно звучал голос отца в телефоне.– Мама попала в больницу.

И я, бросив всё, рванула домой. Туда, где ждал меня отец.