тотчас становится холодно.
— Утром вы увидитесь, — Руслан бережно укладывает сына обратно в люльку-коляску. Поправляет одеялко, гладит по ножкам, а потом снова смотрит на меня.
— Голодная, моя маленькая?
И так он спрашивает это — ласково, с любовью, что это становится последней каплей.
Горячие слезы вытекают из глаз и скатываются по моему лицу.
Руслан протягивает руку. Его шершавая, такая желанная, ладонь нежно гладит мои щеки.
— Все теперь якши (татар. — хорошо), Диляра.
— Да, — прикрываю глаза и прижимаюсь губами к горячей ладони Садыкова. Рука его замирает. А потом я ощущаю, как Руслан одаривает меня поцелуем. Легким и нежным, словно крылья бабочки.
— Нам нужно идти, потерпи немного, родная. Скоро мы увидимся. Потерпишь?
— Потерплю, — улыбаюсь и скромно целую его в ответ.
А хотелось бы ощутить его вкус у себя на языке. Но не сейчас и не здесь. Я понимаю.
Руслан вместе с сыном уходят. На душе сразу становится тоскливо. Пытаюсь отогнать от себя эти чувства. Еще немного, еще чуть-чуть.
В палату заходит медсестра. Улыбается:
— Давайте, Диляра Рашидовна, сделаем вам укольчик.
С трудом ложусь (ибо место шва начинает уже напоминать о себе, догадываюсь, что может быть еще больнее).
Укол получается болезненный. Нет, дело в непрофессионализме медсестры (я уверена в её мастерстве), а в самом лекарстве, от которого начинает ломить ягодицу, после того как инъекция уже сделана.
Кусаю губу, мычу от боли в подушку.
Что-то теплое и ласковое касается моего плеча.
Приподнимаю голову и встречаюсь взглядом с Русланом.
— Сын под присмотром неонатолога, а я пришел тебя успокоить.
Не успеваю что-то ответить, как мой любимый садится рядом и нежно обнимает мои плечи. Голова моя ложится на его грудь. Вздыхаю. Руслан пахнет по-другому. Лекарствами и чем-то нежно-сладким. Быстро вспоминаю, кому принадлежит этот волшебный аромат.
Сыну.
Прерывисто вздыхаю.
Руслан запускает пальцы в мои волосы и шепчет:
— Говори, Диляра, говори. Я здесь, чтобы выслушать. Чтобы прогнать твои страхи.
— Я так испугалась, — глухо говорю. По телу бежит дрожь. — Я думала, это конец.
Пальцы сильнее сжимают мои волосы. Под своим ухом слышу, как учащенно бьется сердце Руслана.
— Я думала, что потеряла и ребенка, и тебя…
Слезы заливают мое лицо и футболку мужа. Комкаю мокрую ткань дрожащими пальцами. Трясусь и все никак не могу успокоиться.
— Мы живы, любимая. Мы живы, и, даст Всевышний, будем жить долго и счастливо. Я прошу об этом у Него, и Он каждый раз отвечает мне. Я молился о тебе, Диляра, и ты стала моей женой. Я просил о том, чтобы мы понимали друг друга, и это есть. Я просил о том, чтобы я хотя бы нравился тебе, но ты полюбила меня. И там, в реанимации, я просил, что с тобой и ребенком было все хорошо. Так и случилось. А теперь я прошу — о том, что мы прожили долгую и счастливую жизнь. Верю — так и будет.
— О, Руслан, — целую его в колючий подбородок. — Ты — моя опора, мои силы. Я так люблю тебя.
Первые шаги даются мне с огромным трудом.
Боль обжигает мои внутренности, ноги какие-то непослушные. Противная слабость вынуждает меня взять паузу. Приваливаюсь плечом к гладкой стене.
Громкая пульсация в ушах накрывает меня, словно колпаком.
Не слышу ничего, кроме этого звука.
Бум-бум.
Какой же это противный звук! Он оглушает, вызывает в теле дрожь и неприятные мушки перед глазами.
В ушах стоит гул.
Во рту все пересыхает. Хотя я пила минуту назад.
Сглатываю — еще и еще. Дышу, стараясь хоть как-то помочь себе.
Сейчас я так нуждаюсь в поддержке любимого! В его добром взгляде и ласковом слове…
И одновременно, я рада, что сейчас его здесь нет.
Не хочу, чтобы он видел, как мне плохо сейчас, как слаба я.
Он и так насмотрелся.
Слава Всевышнему, заложенность в ушах, а заодно и с ней слабость, медленно сползают с меня и оставляют на коже холодные мурашки.
Шепчу молитву и, прижимаясь к стене, делаю еще шаг.
Чувствую, как из меня выливается кровь — как при обильной менструации. Помню, так и должно быть в первые дни после родов.
Снова иду. Чуть увереннее, но все равно, ноги еще дрожат. Хочется снова лечь на кровать и просто лежать.
Но ходить надо. Я знаю точно.
— Диляра Рашидовна, доброе утро! — в палату заглядывает медсестра. Широко улыбается мне. — Ой, вы уже ходите, какая умница! А я — за вами. Переводим вас в палату.
Медсестра открывает дверь пошире и кивает на кресло:
— Садитесь, прокачу с ветерком!
— А может, я лучше — ногами? — беспокоясь о том, как буду выглядеть в глазах Руслана, спрашиваю.
— Пока голова может закружиться. Не дай Бог упадете, садитесь.
Послушно подчиняюсь просьбе.
Медсестра везет меня аккуратно, ни о каком «с ветерком», не идет и речи.
Верчу головой, с интересом разглядывая стены, медсестер. Уже у дверей попадается еще одна мамочка с операции. Ободряюще улыбаюсь ей и посылаю взглядом обещание — «всё будет хорошо».
Лифт — как космическая капсула. Стеклянная стена отражает мое бледное лицо, растрепанные волосы и удивительно блестящие глаза.
В зеркале — я и одновременно не я.
Через секунды двери лифта открываются, и я оказываюсь в послеродовом отделении.
Наконец-то!
У меня сводит пальцы от нетерпения, в груди ноет — так я хочу увидеть своих сына и мужа, дотронуться до них, хорошенько разглядеть любимые лица, вдохнуть желанный аромат.
Проезжаем до конца коридора, заворачиваем за угол, а потом — в палату.
Вау.
Как тут красиво!
Молочно-белые стены, достаточно широкая кровать. На стене — дисплей, в углу — холодильник, чуть подальше — два стула и стол, на котором красуются бледно-розовые розы.
Но самая приятная картина тут далеко не цветы, а мужчина, удобно устроившийся в кресле.
Мой муж.
На Руслане — расстегнутая рубашка. Рукава закатаны, и я вижу его сильные, мускулистые руки.
Эти руки невероятно бережно прижимают к обнаженному телу сына.
Сердце тонет от любви к Руслану. Помню, незадолго до родов, мы с ним вместе смотрели видео про адаптацию новорожденных, и одним из важнейших пунктов был контакт «кожа к коже». Там молодой папа точно так же занимался близнецами, пока их мама лежала в реанимации.
Но одно дело — смотреть это на видео, и совсем другое — лицезреть вживую.
— Гляди-ка, мамочка приехала, — Руслан, лаская меня взглядом, улыбается и нежно гладит сына по спине. Тот начинает кряхтеть.
Муж встает с ребенком на руках и поворачивает его ко мне так, что бы мы увидели
