Он такой узкий, что мы постоянно друг друга задеваем. Мне некомфортно, что он смотрит на мои голые и совсем беззащитные ноги.
Я словно прислуга стою рядом, пока гость моет руки. Намыливается тщательно: от кончиков пальцев и чуть ли не до локтя.
— Как неудобно получилось, Дотнара. Что же теперь будет?
— Что ты вообще тут делаешь? — наконец выдавливаю я, преодолевая шок.
— Как что? Знакомлюсь с новыми родственниками. — его правая бровь подлетает вверх, а губы вновь искажает ухмылочка.
Я протягиваю Руслану белоснежное полотенце. Стараюсь держаться подальше, будто он прокаженный или может меня куснуть. Забирает полотенце, специально коснувшись меня мокрыми пальцами.
— Зачем ты все это затеял? — шиплю я, пребывая в полной уверенности, что это какой-то заговор.
— Что? — Вид ошарашенный. — Ты про кафе? Как же можно пройти мимо девушки с таким именем?
— Знаешь, у тебя тоже имя не особо заурядное! — вскипаю я. — Где твоя Людмила, Руслан?
— Это все на что ты способна? — усмехается он. — И мою девушку зовут Кристина.
Отбрил. Опять. Делать нечего. Несчастная и посрамленная иду с ним в зал, где накрыт поистине царский стол, украшенный живыми цветами.
Руслан галантно отодвигает для меня стул. Выделывается перед мамой и Вадимом? Или это очередной подкол, и сейчас он выдернет его из-под меня?
За ужином Руслан строит из себя подлинного аристократа. Аккуратно подправляет еду на вилке ножом и только потом отправляет ее в рот. А временами и вовсе подчищает нож о край вилки, и тогда раздается мерзкий лязг, который, кажется, слышу только я. Как тут услышишь, когда напыщенный Вадим без умолка расхваливает гениального сынка?
— Когда Русику не было и четырнадцати, за него уже сражались три международные компании. Пришлось выбирать, кто оплатит ему институт. Уже через несколько лет он станет крупным европейским специалистом. Кстати, Нара, куда планируешь податься после окончания ВУЗа?
— Не знаю. Вероятно, буду где-то рисовать.
— Портреты на Арбате? По пятьсот рублей за штуку?
Смотрю на маму, ища у нее поддержки. Тщетно. Получаю только виноватую улыбку. Конечно, она не пойдет против любимого Вадимки. Папа любил ее безумно, а она только принимала эту любовь, играя роль, скорее, дочки, чем жены. С Вадимом все иначе. Я вижу, как она изнывает от страсти. Просто на всё готова ради него. Кошка в период мартовского обострения.
— Да ладно тебе, пап! Люди, которые работают с визуалкой, неплохо зарабатывают сейчас. Так что не все дороги ведут на Арбат, — делает глоток минералки и с видом диванного эксперта добавляет: — Если, конечно, Дотнара сама туда не стремится.
Вот оно как! Подмога пришла, откуда не ждали. Более чем уверенна, что этот хитрый лис просто усыпляет бдительность.
— Ну не знаю, — опять заводит Вадим любимую пластинку и отправляет в рот кусочек лосося.
— Вадик, ты мне не поможешь накрыть к чаю? — словно просыпается мама, а потом обращается ко мне: — Нара, а ты покажи Руслану свое творчество.
Она так произнесла слово «творчество», будто оно ругательное или просто не очень приличное.
— Пойдем, — протягиваю я и пытаюсь встать так, чтоб подол не задрался.
Он последний человек, которого мне хотелось бы привести в свое маленькое царство.
Руслан входит и начинает взглядом сканировать наброски, которыми чуть ли не как обоями покрыты стены моей комнаты. Особое внимание, конечно же, уделяется неудачным. И тут я понимаю, что и его тоже успела изобразить на свой лад. Я же не знала, что парень из кафе и он, это одно лицо. На арте Руслан с рогами, а рот зашит нитками.
— Ты знаешь, по-моему, похож, — говорит с усмешкой, вдоволь налюбовавшись собой.
— Могу подарить!
— Не надо, Дотнара! Оставь у себя. Только положи под подушку. Может тогда, я и сниться тебе начну.
— Слушай, — пытаюсь нивелировать конфликт и решить дело по-хорошему: — Если все так вышло, может, ты, как и все, будешь называть меня, Нарой?
— Зачем? Я буду называть тебя, как в паспорте написано: Дотнара. Дочь трудового народа.
— Ты невыносим! — не сдерживаюсь я.
— Знаю! Но теперь деваться некуда. Ты моя маленькая сестренка. Мы будем часто видеться, много времени проводить вместе. Кстати, у меня появилась бомбическая идея. Я закажу нам одинаковые свитера. Family look!
Я чувствую, как кружится голова. Ну за что мне такое? Если раньше я могла хоть дома отдохнуть от него, то теперь Руслан везде.
— Ты теперь будешь всегда пить мне кровь?
— Да. Я злостный капиталист, а ты — дочь трудового народа. Сам бог велел!
Мой взгляд мечется по тюбикам с масляными красками, пока не натыкаюсь на зеленую ФЦ. Отвратительный цвет. Хватаю тюбик, отвинчиваю крышку и выдавливаю добрую порцию на его белую рубашку. Неплохо получилось, только я не учла, что тюбики с краской имеют обыкновение плеваться. Брызги зеленого «масла» и мне лицо окропили.
— Шутки у тебя тупые… Моя бабушка шутила забавнее! — выкрикиваю я в дополнение к жирному зеленому пятну, что расплывается на идеально отглаженной ткани.
Осматривает ущерб с непроницаемым лицом. А потом тянется к моей щеке и смазывает пальцем брызги. Я готова к любой реакции, но, вопреки всем моим ожиданиям, Руслан на ощупь делает под каждым глазом по два зеленых-зеленых мазка на манер какого-нибудь Рембо.
— Ты же понимаешь, что это не просто перформанс? Это начало войны! — его доброе почти мальчишеское выражение лица в купе с угрозой, сказанной вполне серьезным тоном, рождает в голове когнитивный диссонанс.
Я стою на месте и не могу поверить, что сотворила такое. Просто накипело. Просто дома я стала смелее.
Мы сидим зеленые, ведь «масло» оттереть не так просто, и молча глотаем чай с бергамотом, который обожает Вадим и ненавижу я. Мой взгляд прилип к его испорченной рубашке. Мама и Вадим смотрят на нас недоуменно. Немая
