строгой совестью, я решил говорить правду обо всем, кроме того, где я работаю.
– Коза ты! – не выдержал я и высказал все… Козе, да, той, что доедала букет, собранный для Катерины.
И вот ее совесть точно не мучила, в отличие от меня.
Почему все так сложно-то?
Я упал на скамейку и уставился на столб, когда ко мне незаметно подошел тренер. Положил ладонь на плечо, вздохнул, сел рядом и принялся вправлять мозги.
– Ну что?
– Ну ничего, – отмахнулся я, – надо ж было так попасть!
– Вредничает? – понятливо уточнил Роберт Леванович.
– А то!
Хоть шанс дала – уже победа.
– Ну а как ты хотел, Скиртач? Хочешь идеальную женщину – надуй ее сам. А ты объективно накосячил. Ничему я вас не научил, да, Мотя?
– Научили. Я ее ничем не обидел, наоборот, помогал. Только как собака теперь, все понимаю, все знаю, а сказать не могу.
– Да, не хотел бы я на твоем месте оказаться. Но и ты, Мотя, голову иногда врубай, а то, что на метр ниже, вырубай и хорошо подумай, правда оно тебе надо или нет. Катя не ветреная девчонка-студентка, она серьезная дамочка, к тому же у нее ребенок. Так что если начал – иди до конца.
– Федька прикольный малый.
– Ага. На тебя в детстве похож, – согласился тренер, – я, дай бог сил, и его настоящим мужиком воспитаю. Только ты, Скиртач, меня не понял. У нее ребенок, и он в приоритете, понимаешь, о чем я? Если встанет выбор между кем угодно и сыном, она выберет Федора.
Я думал об этом. И понимал, что просто жениться – это один уровень ответственности. А жениться на женщине с ребенком – другой. Выше.
Я не был готов заменить пацану отца, тем более, по моим данным, отец у него есть и он принимает участие в воспитании Федора. Но стать ему другом я мог и хотел.
– Роберт Леванович, а если бы у вашей Авроры был ребенок, вы бы на ней женились?
– Я? Да хоть тройня, и все Иннокентии. А вот ты готов к такой ответственности?
– Роберт Леванович, хватит меня проверять, – улыбнулся я. – Мне нравится Катя, очень нравится. И сын ее не помеха, наоборот, с ним весело. Я не уверен, что готов стать отцом, но другом я ему быть могу и хочу. Он здравый малый, с принципами. Сегодня мне сказал, что маму в обиду не даст.
– Ну вот, узнаю свою школу, – выдохнул тренер. – Что дальше планируешь делать?
– Мне завтра нужно на работу вернуться.
– У вас, царей, рабочая неделя ненормированная? – понятливо хмыкнул Роберт Леванович.
– На эти-то сутки еле отпросились.
– Ты когда Катерине правду планируешь рассказать?
– Не знаю, по обстоятельствам. Больше ничего не могу сказать, и так подставился по самое не могу.
– Да уж, я с твоими тайнами тоже так подставился, что теперь в палатке ночую.
– Не понял, – округлил я глаза.
– Что ты не понял, Скиртач? Женское любопытство – движущая сила этого мира. А наши с тобой дамочки еще и умные, к сожалению. И ты, паразит, мог бы и не так креативно появиться из воды, Афродита несчастная. Думаешь, эти два Шерлока не сообразили, что я с вами в сговоре?
– Сорян, – повинился я.
– Тебе «сорян», а моя жена явно училась проводить допросы у лучших. Женщины вообще сыщики по природе, найдут даже то, чего нет, если их это касается напрямую.
– Тут не поспоришь, – согласился я.
Мы некоторое время сидели молча, слушая пение птиц. Коза, поняв, что больше вкусняшек не предвидится, медленно побрела к следующему дому.
Мы же думали каждый о своем.
Пока к нам не выбежал Федя.
– Что, боец, скучаешь? – оживился тренер.
– Угу.
Федя был похож на Катю. Такие же голубые глаза, как у матери, и взгляд упрямый. Он даже мимику ее перенял и, когда был чем-то опечален, надувал губы.
– Чем займемся? – снова спросил Роберт Леванович.
– Не знаю, – пожал я плечами, – квиддич на лопатах? Гонки на тачках?
– Гонки на тачках? – глаза Феди загорелись.
– Аха. На садовых тачках. Ты никогда не гонял? – удивился я.
– Нет. Как это? – Федя даже голову вбок склонял так, как это делала Катерина.
– Главное, чтобы твоя мама и тетя Рори нас за это не побили, – улыбнулся я. – А давай на лошадях кататься, а гонки на тачках оставим на вечер?
– Давай, – с горящими глазами согласился Федя.
– Зови маму, и пойдем, – решил я.
– Удачи, – хмыкнул тренер и удалился на территорию.
Спустя несколько минут ко мне вернулся Федя в компании Катерины. Недовольной такой Катерины – бровки хмурила и во мне взглядом дыру прожечь пыталась.
– Какие гонки на тачках? – проворчала она, подойдя ближе.
Я наклонился ниже, к ее щеке, и с удовольствием втянул ее запах. Поднял голову, посмотрел ей в глаза и утонул.
Сладкая. Непередаваемо сладкая, манящая, такая, что мозг мой расплылся как плавленый сырок в микроволновке, а на лице появилась глупая улыбка.
– Катерина, тебе понравится, все безопасно, отвечаю.
– Матвей, чему ты учишь моего ребенка?
– Детству, Кать, – подмигнул я, – нормальному счастливому детству в деревне. Он же городской у тебя до мозга костей, дай пацану возможность хоть тут похулиганить. А я присмотрю.
– Присмотришь или возглавишь безобразие? Да ты сам как ребенок, который еще не вырос.
А вот это было обидно.
– А я какой должен быть в твоем понимании, Кать?
Я осторожно взял ее за талию, мотнул головой Феде в нужную сторону и медленно повел Катерину навстречу приключениям.
– При чем тут это?
– При том, что жизнь слишком коротка, чтобы жить ее серьезно. Не смотри так, Катя, я не пойду к психотерапевту, вдруг меня вылечат? Тогда тебе станет со мной скучно, и ты меня бросишь!
– А мы вместе? – изумилась Катя.
– Это дело времени, – оптимистично решил я.
– Самоуверенности тебе не занимать, Матвей, – покачала она головой.
– Да что опять не так? – развеселился я – Смотри, прическа нормальная, одежда… Деревенская. Я даже картуз с собой не взял, побоялся, что меня, такого красивого, уведут у тебя.
– Как твой фан-клуб это пережил? – иронично заметила Катя.
– А, эти… Катерина моего сердца, ты ревнуешь?
– Я? Тебя?
– Ревнуешь, – обрадовался я.
– Даже не мечтай, – мило улыбнулась мне Катя.
– Мам, смотри, собачки! – обратил внимание Катерины на себя Федор.
Он рукой указал на троих щенят, которые играли у забора деда Паши.
– А давай одного домой заберем? – Федя подбежал к нам и принял жалостливый вид.
– А гулять с ними кто будет? – ахнула Катя. – Федя, собаки – это ответственность. С ними нужно гулять, кормить, прививки