опять не может сдержать слёз, целую свою прекрасную жену, думая о том, сколько у нас волнительных мгновений впереди.
— Объявляю вас мужем и женой! — наконец слышим мы торжественный, но срывающийся голос, и улыбаемся друг другу сквозь слёзы радости, которые делают изображение немного расплывчатым и радужным.
— Я люблю тебя! — шепчет она у самого уха.
— И я тебя! Больше всего на свете! — отвечаю, нежно обнимая её за талию.
— Ребята, будьте счастливы! — говорит тётечка улыбаясь. — От души вам желаю счастья и отпраздновать бриллиантовый юбилей!
— Спасибо! — отвечаем хором.
Я помогаю Наре надеть ярко-розовое пальто, подхватываю жену на руки и выношу в коридор, где ждёт украшенная белыми и розовыми лентами коляска. Кабинет настолько небольшой, что невозможно было вкатить её туда. Впрочем, Нара в любом случае попросила бы оставить коляску снаружи.
— У тебя ручки уставать не будут! — говорила Сашенька. А я не то чтобы не чувствую усталости, постоянно нося её на руках — всё больше сил приходит каждый раз. Вот только бы хотелось носить любимую на руках, потому что таков порыв, а не из-за того, что по-другому нельзя. И всё же, как радостно, что она в моих руках, и я могу видеть волшебные глаза и счастливую улыбку.
Несемся к выходу мимо разряженных и торжественно разодетых молодожёнов. Они такие скованные традициями и условностями, которые навязывает общество, а мы свободные в потёртых джинсах и с розовыми волосами. У них трудности только впереди, а наши отношения уже ничего не сломает.
— Вот и всё, Дотнара! Теперь тебе всю жизнь терпеть моё нафталиновое чувство юмора!
— Руслан, я тебе никогда не признавалась, но у тебя отличное чувство юмора! — смеётся она.
— Как тебе перспектива встретить старость с безумным стариком? Теперь она как никогда реальна!
— Ты думаешь, я никогда не постарею?
— Ты всегда будешь прекрасна! — говорю я, как есть, ведь вижу в Наре нечто большее, чем красивую оболочку.
Выходим на улицу. Солнце сегодня не скорбно-осеннее, а по-настоящему улыбающееся и весеннее. Рядом с нами останавливается такси и из него выходит Валерий Евгеньевич с большим букетом белых роз.
— Ну, что ж вы так, молодожёны! — говорит с досадой. — Даже не пригласили поздравить!
Он открывает заднюю дверь и подаёт руку, сидящему внутри человеку. Минута и становится ещё светлее от Жениной улыбки во все тридцать два зуба. Она опирается на костыли и с помощью Валерия Евгеньевича подходит к нам, ошарашенным их внезапным появлением.
— Поздравляю, Нара. Прекрасно выглядишь! — Кладёт цветы ей на колени. — Я тебе обещаю, что на первую годовщину будешь танцевать с мужем на своих двоих.
— Спасибо, что пришли! — шепчет она, растроганная и обещанием, и поздравлениями.
— Руслан, поздравляю! — Обнимает меня Женя. — Хотя это формальность, конечно, ведь ни один штамп вас не сплотит так, как все пережитое. Надеюсь, на первую годовщину будет повод подарить ситец для пелёнок.
— Поздравляю! — Валерий Евгеньевич, как всегда крепко, пожимает мне руку. — Вы с Нарой мне как дети, и я сделаю, всё возможное, чтоб поднять твою жену на ноги.
— Спасибо вам! — Обнимаю его, как обнял бы родного отца в такой день. — Вы так много сделали для нас!
— Это мелочь! — машет рукой. — Вот когда она встанет на костыли, тогда и поблагодаришь.
— Она жива благодаря вам!
— Работа такая Руслан, ничего в этом нет особенного. Она особенная: настоящий боец. А ты страхуешь её так надежно, что никакие ненастья нестрашны.
— У вас есть детское шампанское? — спрашиваю я у официантки, которая смотрит на нашу, мягко говоря, неординарную компанию с интересом и удивлением.
— Боюсь, что нет. Только настоящее шампанское и лимонад.
— Тогда лимонад в бокалах для шампанского, — просит Нара с лёгкой улыбкой.
— Валерий Евгеньевич, ну что за непорядок? — восклицает Женя. — Что же невесте и фужер шампанского нельзя в день свадьбы?
— Можно! — Удивлённо пожимает плечами. — До операции ещё есть время, а никаких лекарств, которые несовместимы со спиртным, Нара не принимает.
— Может, мы чего-то не знаем, а, молодожёны? — подмигивает она Наре.
— Нет, ничего такого, — краснеет она, поняв намёк.
— Долгая история, но лимонад — это отличный выбор, — спасаю я жену, а у самого сердце делает бешеный кульбит из-за воспоминаний, от которых на душе сладко и горько одновременно.
— Какие у вас планы, дорогие наши молодожёны? — спрашивает Женя, протирая свою вилку салфеткой.
— Жить, любить друг друга и поднимать Нару на ноги, — отвечаю я, с трудом оторвавшись от глаз любимой жены.
— Вот Руслан — молодец! — Хлопает меня по плечу. — Перенял мою жизненную философию!
— А ляльку, плод любви, когда планируете?
Теперь мы уже оба краснеем.
— А я это могу, Валерий Евгеньевич? — неожиданно спрашивает Нара, и столько надежды и отчаяния в этом вопросе, что становится не по себе. У меня не было времени даже подумать, сможет ли Нара родить, а теперь в ожидании ответа я вместе с ней оказался в свободном полёте.
— По моей части ограничений нет, и думаю это вполне возможно, но тут надо переговорить с женским доктором, а сначала провести реабилитацию со стимуляцией, так что вы эти планы немножко отложите.
Они с Женей переглядываются и чуть ли не прыскают со смеху от того, насколько у каждого своё виденье наших планов.
— Ну, я ж не говорю им прям сейчас ляльку заводить. Так планы на не очень ближайшее будущее! — улыбается Женя, никак не ожидавшая, что её слова воспримут так буквально! — Но всё равно моё пирожное горькое.
— Горько! — подхватывает инициативу Валерий Евгеньевич.
Я запускаю пальцы в волосы, которые безбожно пачкаются розовым,
