этого не случится никогда! — проговаривает серьёзно, а потом начинает смеяться.
— Так что случилось?
— Я даже не знаю, плакать тут или смеяться, — запрокидывает голову и смотрит на меня испытывающе.
— Руслан, — чуть пихаю его в плечо, — прекрати интриговать и накручивать!
— Он опять женится! — выдаёт Руслан, выдержав ещё одну паузу.
Буквально пару недель назад он развёлся с мамой и вот женится снова. У этого человека нет ничего святого! Решил предпринять ещё одну попытку создать идеальную семью.
— Как у него совести хватает?!
— Самое интересное впереди! Спроси меня, на ком он женится! Хорошо, что ты сидишь, Нара, иначе точно бы упала.
— На ком же? — Мне так любопытно, что я сейчас подскочу и стану метаться по комнате, даже несмотря на то, что парализована.
— На Кристине! — выдаёт он, когда у меня уже не остаётся подходящих вариантов в голове.
— На той самой Кристине, которая пыталась заставить меня покончить с собой?
— Да, на той самой Кристине, папа которой занимает крупный пост в «Газпроме».
— В этом дело?
— С его стороны, вероятно. Он же жаловался, что её папа развернул настоящую войну из-за того, что мы перестали встречаться.
— А с её?
— Даже представить не могу, какая там мотивация!
— Тебе назло?
— Какое мне до этого дело?
— А что, хорошая пара получится! — Не могу сдержать я смеха, представив вместе потрёпанного жизнью «индюка» Вадюшу и эту мисс «Губы уточкой».
— И не говори! — хохочет он.
Вспоминаю о маме, и эта новость прекращает казаться такой уж забавной:
— Руслан, будем маме говорить?
— Не знаю. Давай по обстоятельствам. Сначала надо разместить её с детьми.
— Это ничего, если они остановятся здесь?
— Конечно! Это же мои брат и сестра, которых я никогда не видел вживую. Да и ты очень по маме соскучилась. Вам надо побыть вместе.
— Руслан, ты чудо!
* * *
Я выкладываю на большую белоснежную тарелку пирожки с картошкой, которые мне удалось испечь раза с десятого, и то с помощью Руслана, который вымешивал тесто и чистил картошку. Пусть они кривенькие и косенькие, зато съедобные и не из ближайшей кулинарии. Я понимаю, что угощение будет интересовать маму в последнюю очередь, но мне хочется отвлечься от ожидания и удивить её чем-то, кроме коляски.
Я так по ней соскучилась. Руслан так любит меня, так заботится и дарит море ласки, но мне хочется, чтоб меня обняла мама. Маму никто не заменит. И вместе с тем, мне всё волнительнее с каждой минутой. И всё страшнее. Как она отреагирует на меня новую? Мама всегда называла меня красивой девочкой, и всегда пыталась приукрасить по своему вкусу. Что она скажет теперь, когда я превратилась в разбитую фарфоровую куклу? Так глупо бояться реакции собственной мамы на изменения, которые произошли помимо твоей воли.
В замочной скважине клацает ключ, и я уже слышу, как весело переговариваются мама и Руслан. Оправляю подол свободного платья цвета охры и с бешено колотящимся сердцем кочусь в коридор. Дверь открывается, и я впервые за полгода вижу маму. Она похудела, волосы стали короче и темнее, в остальном совсем не изменилась. Просто стала совсем другой — серьёзной, взрослой. А в слинге на груди болтает ножками малыш Петя. За её спиной стоит Руслан, в руке которого переноска с малышкой. «Солнечный» ребёнок. Я таких детей только по телевизору видела. Улыбается. И Руслан улыбается. А мама плачет, зажав рот ладонью. Я тоже, наверное, плачу, но ещё не осознала этого.
Мама без слов снимает слинг и суёт малыша Руслану, который с готовностью подхватывает ребёнка и идёт с близнецами в гостиную, где их ждут новые кроватки. Мне почему-то становится совсем некомфортно без него — уже не ухватишься за теплые пальцы, если что не так. Как у него это вышло: за неполный год стать мне роднее, чем мама, которая родила и вырастила?
Её щёки перемазаны размытой тушью, и, кажется, она даже на папиных похоронах так горько не плакала. Мама бросается на колени рядом с коляской и плачет, уткнувшись мне в колени. Я чувствую слабое-слабое сотрясение. Мне это кажется, да? Я опять увидела и представила.
Глажу её по голове. У неё всё те же духи — помню их аромат с детства. И теперь он вновь укутывает меня, такой родной и тёплый. Реву в голос.
Мы плачем, крепко обнявшись. Самое важное как всегда происходит без участия слов. Наконец, мама разгибается и ощупывает меня от макушки и почти до пальцев ног, словно пытаясь понять, насколько я сломана.
Обхватывает тонкими дрожащими пальцами скулы, и, заглянув в глаза, шепчет:
— Прости меня, доченька! Прости за то, что меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне больше всего в жизни. Прости, что меня так долго не было!
— Тебе тоже было тяжело, — «мяучу» я, с трудом проглатывая ком, который перекрыл горло.
Я думала, это будет тяжело, потому что будет мешать тюк обид, который накопился за всю жизнь и умножился на два за последние полгода. Но нет. Хоть тело меня и подвело, душа стала светлее и чище. Авария излечила меня от инфантильности и лишила суперспособности обижаться на всё и всех. Или это Руслан научил меня быть сильной, доброй и великодушной, как он сам?
— Моя хорошая девочка! — Гладит меня по голове. — Какая же ты сильная и храбрая у меня!
— Ты тоже молодец, что не бросила малышей!
— Как же я вас брошу, Нара? Вы все мои дети. Просто мужики не все такие, как твой папа или Руслан.
— Не переживай, мы будем помогать!
— Ну что ты, Нара, хорошая моя! Это я тебе помогать должна.
— Мама, мы будем друг другу помогать. Мы же семья.
