злости. Надо же. Сейчас я точно рехнусь от того, что вся моя кровь отлила от непораженных безумием остатков мозга.
– Точняк, мелодрама, – хмыкает носатая подруга зайки, пихая воняющую нашатырем вату теперь под свой выдающийся рупор. – Прям “Дикая роза”, Ольке только сопли осталось рукавом вытирать начать и по волосам красиво размазывать.
– Что ты несешь? Сопли Марианна вытирала, в “Богатых” которые плакали, – подает голос от двери мелкий кучерявый демон. Зюнька, кажется. – Если тебя склероз ломает, так хоть не позорься. А Олька у нас как просто Мария.
– Ага, ты еще скажи, что охотник Хуан Карлос дельвильяр. Думай, что говоришь. Хуан Карлос был красавчик. Ой… Ну, вы тоже ничего, Райскай. Просто тот утонченный был… А вы как слон в посудной лавке. Ходите вокруг да около… Не важно.
– Ну ты просто у нас мастер художественного комплимента, Галка, – как ведьма хохочет курчавая. И судя по сопению скоро случится бой на звание чемпионки ММА, среди идиоток.
Я молча помогаю Ольге подняться, хотя хочу схватить ее в охапку и утащить свой трофей из этого дурдома в свою пещеру, чтобы ни с кем не делиться.
– Жалко, что нам теперь нельзя абсент, – шепчу я в маленькое ухо, которое тут же становится пунцовым. – Но зато я почти купил дом. Наш дом. Норку, где я буду охотиться на… Слушай, а те шорты с морковками у тебя сохранились? Мы с тобой…
– Райский, ты снова все решил за меня. Как и с клиникой этой. Я замужем все еще, и у тебя семья. И Саша… И нас с тобой нет. Есть ты и я. перебивает меня Ольга. Смотрит куда-то мне за спину.
– Нет. Зайчишка, ты не права. У нас есть кое-что, что делает нас НАМИ. Он, – кладу руку на ее живот.
– Ну просто идилия, – звучит насмешливый бас за моей спиной. Твою мать, я точно одурел. Забыл обо всем и обо всех. И о том, что меня дома ждут разборки с Линкой, и что суд по определению опекунства над Сашулей уже завтра. И что мне пришлось выключиить телефон, потому что мать звониит не прекращая. – Только вот убей меня, мужик, я не могу понять, на кой хер тебе нужна эта корова волоокая. Она же деревянная. Ну ладно я женился на дуре, потому что хотел карьеру сделать через старого хрыча, ее папаши. Аон, оказался, таким же как Олечка, беспомощным тюфяком. Но тебе то на кой черт эта толстозадая снулая рыба?
Я чувствую запах алкоголя, смотрю на личико моей женщины, кривящееся в слезливой гримасе. Она не будет плакать. Моя женщина не будет плакать больше. МОЯ.
– Не надо, – одними губами шепчет она. Но у меня от ярости сносит все заводские настройки.
Резко разворачиваюсь на месте и тут же получаю удар в солнечное сплетение. Боль мерцает в мозгу радужными шарами. Бью не глядя. Кулак с хрустом врезается в плечо подонка. Он рычит. Снова нападает. Скулу обжигает.
– Наших бьют, – верещит кто-то из чокнутых мартышек. – Давай, Райский, ушатай этого обмудка.
Господи, помоги, дай мне капельку ума и самообладания. Еще немного и я бы убил этого придурка. Только за то, что он обидел ее. Он обидел, и я ее обидел. И прощения не получил. И это значит…
– Женщина у нормального мужика не может быть деревянной и несчастной. Ольга огонь, просто ты не смог его разжечь, сука, – рычу я. такой я мудрый сейчас, что аж самому мерзко. А я? Я кого сделал счастливой? Пчела от меда не бегает же. Просто получается, что я ничем не лучше этого идиота. Валяющегося у моих ног. И Ольге я предложил не любовь и счастье. А чертов дом, даже не сказав ей, что я ее…
– Я тебя люблю, – выдыхаю удивленно, повернувшись к замершей зайчишке. Она смотрит на меня со страхом. Черт, наверное я похож на зверя сейчас, одуревшего от запаха крови. – Оль…
Она шагает ко мне, достает из кармана платочек. Что-то стекает по моей щеке. Черт, хорош я звавтра буду на суде по установлению опеки над Сашкой. Похож, наверняка, на бандюка с разбитой мордой. Но эти ее нежные, почти невесомые проявления заботы, того стоят.
– Дурак ты Райский, – шепчет моя зайчишка. – Я так испугалась.
– За мужа своего?
– За тебя. Я страшно тебя…
Ей остается сказать мне всего три слова. Чтобы сделать самым счастливым. Три коротких слова.
– Вадим Игоревич, вас к телефону, – черт, откуда он взялся. Юрист вырастает рядом, словно из-под земли. И сейчас я готов его растерзать, за то, что он разрушил то своим появлением.
– Иди на хер. Ты уволен, мать твою.
– Это срочно. Ваш телефон отключен, – бессмертный он что-ли? Сует мне в руку аппарат. И я бездумно прикладываю к уху чужой мобильник.
Колесо сансары делает оборот. Счастье всегда идет рука об руку с бедой. И сейчас мне кажется, что я проваливаюсь в беспросветную яму. И только рука Ольги, вцепившаяся в мой локоть удерживает меня на плаву.
– Ваша жена увезла Сашу в неизвестном направлении. Вадим Игоревич, вы слышите меня? – беспристрастно докладывает мне Аглая. – Я не могла до вас дозвониться. Хорошо, что у водителя был номер вашей секретарши. Она забрала вещи, драгоценности и все деньги из сейфа где-то полтора часа назад. И мать ваша…
Пока добыча не убегает, она не добыча. Ольга
– Когда у вас была последняя менструация? А утренняя тошнота проявляется? Тест на беременность условно положительный? Это как, простите? А, вторая полоска почти не видна. Ну, она всегда бледнее первой. Да, конечно, позвоните в регистратуру, запишите час. Со следующей недели я возобновляю прием. И если с утра будет тошнить, завтракайте в постели. Очень помогает.
Откладываю телефон, достаю из стола пузырек с витаминами. Терпеть их не могу, но они нужны моему малышу. Нашему с Райским.
– Олька, ну сколько ждать? – просовывает нос в дверь слишком возбужденная Зюнька. Она теперь заведует клиникой репродуктивной медицины. Моей клиникой. Зюбзика она послала по еее словам, в пеший тур с эротическим уклоном. И теперь в активном поиске. – Там Соломинка сейчас одуреет уже. И УЗИстку с ума сведет. Надо же нам знать, кто будет крестной, в конце концов. Мы монетку кинули, если девочка – то дура эта носатая, а если пацан, то самая красивая в мире и самая замечательная… Я. Ждем только тебя и твоего Пулькина. Звонил. Немного задерживается.
– Без него не пойду, – упрямо поджимаю я губы.
– Вот вы конечно нашли друг
