словно кислота. Узнать, что любимый человек, можно сказать, сутенёр. Как я могла связаться с такой грязью? Почему она преследует меня. И сколько бы я ни пыталась выбраться из неё, она постоянно догоняет меня.
— Ты единственная. Для меня единственная кого я не могу забыть. Ты снишься мне каждую ночь. Мерещится твой запах. Я каждый день мечтаю бросить всё и вернуться, если бы знал, что ты примешь. Ты единственная, кому я могу это рассказать…и хочу, — он лихорадочно шепчет, прижимает меня всё сильнее. Я даже двинуться не могу. Его натиск пугает. Одержимость отталкивает.
— Кирилл! Мне больно!
Хватка становится слабее.
— Что ты хочешь от меня? — вскрикиваю я. — Прощения? Но прощения тебе надо не у меня просить, а у батюшки в церкви. Как ты вообще можешь вот так просто, зная, что творил.
— А что ты предлагаешь? В полицию сдаться? Я уже сказал тебе, что раскаиваюсь. За свои ошибки расплачиваться буду сам. Просто я хочу знать, готова ли ты попробовать, хотя бы допустить мысль, что мы будем снова вместе? Готова ли начать всё сначала, по-нормальному. Так как у нас не было.
Ну почему он не сказал всё это полгода назад? Тогда на крыльце перед судом. Тогда я ещё не знала другой жизни и могла бы его простить. Сейчас же всё изменилось. Я знаю, что такое свобода. Знаю, что могу жить и без него. Сходиться с человеком, который причинил столько боли, неразумно, неправильно. Надо бежать от него, бежать. Но меня словно сломанную куклу тянет обратно.
— Лена, ответь. Я приму любой ответ. Если нет, ты больше никогда меня не увидишь.
Что ответить?
Я в растерянности.
Как поступить?
Не могу вздохнуть, грудь сдавливает тисками.
Боже!
Хочется отмотать назад время, и закрыть ему рот, чтобы не слышать всей правды. Не хочу принимать её. То, что он рассказал, отвергает мой мозг. Но теперь как раз всё логично складывается. И его поведение, и общение со мной, и кажущееся равнодушие.
Я столько времени мечтала услышать от Кирилла эти заветные слова — «ты нужна мне». А теперь не могу их принять, и язык не поворачивается ответить ему «да».
Не могу!
— Прости, Кирилл, — горло сдавливает спазмом, голос сипит. — Я не могу вот так… сразу. Столько всего навалилось. Голова идёт кругом. Мне надо подумать.
Страшно смотреть на него, боюсь увидеть злость. Боюсь, что он как и раньше оттолкнёт меня, из-за того, что отказала. Но вместо этого вижу в его взгляде смирение.
— Хорошо. Как скажешь. Я знаю, что виноват.
Это удивляет. Может, он на самом деле изменился? Не пытается продавить или манипулировать и от этого становится легче. Я глубоко вдыхаю влажный воздух, закрываю глаза
— Спасибо, — шепчет Кир.
Принять решение будет сложно, но я не хочу сейчас думать об этом. Завтра мы вновь разъедемся каждый в свою сторону, я вернусь к прежней жизни, а голос буду слышать, только когда Илья будет ему звонить.
— Ты плачешь? — спрашивает Кир.
— Нет, — трогаю пальцами щёки, действительно они мокрые. Я даже не заметила, как заплакала.
Он проводит шероховатыми пальцами по щеке, стирая слёзы.
— Не плачь. Всё осталось в прошлом. Надеюсь, ты сможешь меня простить.
Пожимаю плечами.
— Вернёмся обратно? — спрашивает меня.
— Прости. Я хочу домой.
— Прогулка длится три часа. На берег не сойти.
— Хорошо. Тогда вернёмся.
Входим в ресторан. Музыка окутывает нас, вот только выходила я отсюда счастливым человеком, а захожу разбитым.
А самое противное — непонятно откуда взявшееся чувство вины. Ведь это он злодей, он обижал меня столько времени. Изменял. А я виню себя за то, что не могу простить. Просто сама же сказала, что любой человек может измениться. Получается, я не отвечаю за свои слова.
В голове мысли хаотично переплетаются, кажется, ещё немного и у меня начнётся нервный тик или смех или истерика.
Господи, какая же я дура!
Кирилл предлагает мне шампанское. Беру машинально, осушаю залпом. Молчу. Смотрю куда угодно только не на него. Наполняет ещё один бокал. И снова выпиваю, даже не почувствовав ни пузырьков, ни вкуса.
— А есть вода? Пить хочу.
Кирилл подаёт стакан с водой. Беру бокал. Рука трясётся, стекло ударяет о зубы. Делаю несколько больших глотков.
— Лена, — Кир окликает меня. Поворачиваюсь. — С тобой всё нормально?
— А ты как думаешь? — похоже, пузырьки ударили в голову неожиданно резко.
Беру бутылку с шампанским, наливаю себе ещё бокал.
— Может, тебе хватит? — пытается остановить меня.
Смотрю на него исподлобья. Молчу.
— Я хочу ещё.
Оставшееся время пролетает как немое кино. В кадре Кирилл, что-то говорит. Сцена меняется мы снова на палубе, я плачу. Следующий кадр — туалет, меня рвёт и мне хочется просто умереть от стыда и того, что я себя не контролирую. Никогда такого не было.
И снова чувствую руки Кирилла, он гладит спину, вытирает мне лицо мокрым полотенцем.
— Лена, всё хорошо, — шепчет на ухо, а мне так плохо, что даже глаза открыть не могу.
Легче становится, только когда оказываюсь на суше. Ругаю себя мысленно за слабость, за слёзы, за то, что несмотря на всё, что теперь знаю о нём, хочу быть с ним.
Прижимаюсь щекой к его груди, обнимаю за талию. Ведь никто не запрещал этого делать. И нигде не прописано, что бывшие муж и жена не должны обниматься.
Слышу, как бешено колотится его сердце о рёбра. Как он шумно втягивает воздух, прикасается губами к моим волосам.
Я хочу в последний раз насладиться его присутствием, его запахом, его сильными руками. Потому что на самом деле знаю ответ на его вопрос. С самого начала знала. Но не хватило смелости признаться. Я должна уйти. Мы должны расстаться. Это будет самым правильным решением. Но от этой мысли ком в горле и снова слёзы подступают.
— Как ты себя чувствуешь? Получше? — спрашивает Кирилл.
Ну почему он такой заботливый? Лучше бы снова оттолкнул! Уходить было бы легче.
— Поехали, отвезу тебя домой.
Помогает сесть на переднее сиденье. Всю дорогу молчим, а я решаю, когда сказать ему о своём решении. Сейчас, когда прощаться будем? Или трусливо в СМС.
— Лена, не молчи, — не выдерживает Кирилл, когда заезжаем на подземную парковку отеля. — Скажи хоть что-нибудь.
— Что сказать?
— Я уверен, тебе есть что мне сказать. Не надо сдерживаться. Я же вижу, как тебя весь вечер ломает. Боишься меня обидеть? Не надо. Я не маленький мальчик.
— О, спасибо за разрешение.
Поворачиваюсь к нему лицом. Смотрю в
