Майкл с мамой на кухне пьют кофе, что-то тихо обсуждая. «Я дома», – стучу я металлическим ключом по дверце холодильника, чтобы привлечь внимание. Обернувшись, они замолкают, и мама удивленно произносит:
– Ты рано.
Приложив ко рту кулак, я прочищаю горло.
– У родителей Ив сегодня с утра дела. Решила не мешать.
– Молодец, милая, – хвалит мама, очевидно довольная тем, какую чуткую и послушную дочь воспитала. А у меня потеют ладони.
– Анна, нам нужно поговорить, – вдруг произносит Майкл крайне серьезно. Обычно он редко обращается ко мне напрямую, и я тут же замираю. Неужели узнал? – Вчера в школе проводили собрание. Мы с твоей мамой долго обсуждали случившееся и хотим предложить тебе другую школу. То, что творится в этой, нас не устраивает.
– Но в нашем районе нет других школ, – растерянно шепчу я.
– Ты могла бы пожить у Тобиаса до конца года. Северная Каролина совсем недалеко, сможешь приезжать на выходные, если захочешь.
Я отчаянно машу головой.
– Нет, я не хочу.
– Анют, это для твоей же безопасности, – уговаривает мама. Подходит и обнимает за плечи.
– Нет. – Твердо отвечаю во весь голос. Хотя в голове жужжит целый пчелиный рой: «Сумасшедшая. Тебя в прямом смысле выкрали из этого рассадника криминала вчера днем, а сегодня ты делаешь все, чтобы остаться». – Здесь мои друзья. Мои учителя. Я не уеду.
– Просто подумай об этом.
– Мой ответ тот же.
И чтобы поставить точку, я сбегаю в свою комнату, а потом долго лежу, глядя в потолок, до безумия желая чувствами, что кипят внутри, поделиться, но не с кем. Рука сама тянется написать Ив сообщение, хотя бы просто посмотреть, как она, и я открываю ноутбук, по привычке оставленный на нашей переписке.
«Функция отправки сообщений ограничена, – приходит автоматическое оповещение. – «Пользователь добавил вас в черный список».
Замечательно!
– Чтобы ты знала, я тоже не скучаю! – заявляю я светящемуся экрану и со злостью захлопываю крышку.
В субботу после обеда приезжает Тобиас. Он редко бывает дома, потому что они с Майклом плохо ладят. Единственное, что привязывало его сердце к этому дому, была Джули, а когда эта ниточка оборвалась, Тобиас практически исчез из нашей жизни.
Сначала я была даже рада, ведь он всегда был отвратительным старшим братом. Грубым дуралеем с отстойным чувством юмора, слишком громким и занудным. Но когда он уехал, дома стало совсем пусто. Теперь мы с ним разбираем вещи на чердаке, потому что отчим хочет отдать часть на благотворительность, и я чувствую, как будто наша прежняя жизнь по кусочкам возвращается.
– Эй, Ти, а у тебя есть девушка? – спрашиваю я, убирая в коробки альбомы с фотографиями и запихивая туда же рамки. Раньше они стояли у нас в гостиной, но Майкл попросил их убрать, потому что теперь там коллекция его пластинок. Тобиас же, сидя ко мне спиной, перебирает елочные игрушки, отправляя в мусор те, что раскололись или просто по каким-то причинам ему не нравятся.
– Почему ты спрашиваешь? – оборачивается он, скользнув по мне острым взглядом. Его темные волосы рассыпались по плечам, а на макушке повисла паутинка. Я смахиваю ее.
– Просто вспомнила, – киваю на стеклянный шар с панорамой Колониального Вильямсбурга, что он держит в руках.
Его купила Джулс, когда они с Тобиасом ездили туда зимой на каникулы. В тот год мы праздновали Рождество вместе. Отец Августа нашел на специальной ферме, почти в сорока милях от города, огромную елку. Такую высокую, что она упиралась макушкой в потолок. Джулс, сидя на плечах у Тобиаса, пыталась приладить звезду на самый верх, но все равно не могла дотянуться. На смех и шум, что они вдвоем устроили, прибежали родители и стали их разгонять, опасаясь, что эти двое завалят елку. А я сидела на диване, обхватив колени, и мечтала точно так же сидеть на плечах Августа. Вот только его больше интересовала дохлая крыса, которую Майкл прихлопнул в подвале.
– Ты никогда не хотел снова увидеться? – решаюсь спросить я. – С ней. С Джули.
Губы у Тобиаса сжимаются в тонкую линию, и он бросает резкое:
– Считаешь, в нашем случае это реально?
– Почему нет?
Он хмыкает, отшвырнув шар в сторону, и тот откатывается к стене.
– Может, не помнишь, но она обозвала меня вором, вот буквально. Вряд ли после такого люди хоть как-то в состоянии друг с другом разговаривать. К тому же, она ушла к Фрэнку.
– Но ты тоже бесстыже целовал ее подруг, зажимая их возле стен нашего дома.
– Не я это начал.
– Но и не закончил тоже.
Я чувствую, как Тобиас выходит из себя.
– Что ты от меня хочешь? – снова оборачивается он.
Я знаю, что его терпение не безгранично, но не могу поверить, что он смог так просто забыть. Потому что сама только и делаю, что мыслями возвращаюсь в Ржавый город. И я отвечаю максимально честно, как могу:
– Просто, я по ним скучаю.
И когда решаю, что разговор окончен, Тобиас добавляют сквозь зубы:
– Есть вещи, которые нельзя простить. И как бы ты ни хотела, прошлого не вернешь. Просто возьми себя в руки и живи дальше. – А потом встает, отряхивает свои черные джинсы от пыли и оставляет меня, как в детстве, разбираться со всей работой, порученной родителями, в одиночку.
Ночью накануне понедельника я просыпаюсь от едва слышного стука. Осторожного. Будто кошка скребется. Вскакиваю с кровати и, не включая свет, бегу к окну. Потому что помню этот звук с детства. Высовываюсь почти на полкорпуса, вглядываясь в темноту, но Августа нигде нет. А на ветке, что бьется в мое стекло, висит сумка, которую я оставила в машине Сета.
Затащив ее в комнату, достаю телефон и долго верчу в руках. Пишу несколько раз Августу сообщение, тут же стираю и со стоном опускаюсь на пол. Не будет ли это слишком? Не подумает ли он, что я за ним бегаю? Но нужно ведь поблагодарить…
Останавливаюсь на банальном «Спасибо», нажимаю кнопку «Отправить» и гляжу в темноту, мысленно пуская по ветру вдогонку «Как жаль, что ты не здесь, Август». И вдруг из глубины ночи раздается насмешливое:
– Пожалуйста.
Высунувшись из окна, смотрю наверх.
Август сидит, сложив ноги по-турецки, на нашей крыше, на том самом месте, куда мы столько раз сбегали вместе. Синяки еще темнеют у него на лице, но в целом он выглядит гораздо лучше, чем два дня назад. Даже поверить сложно, что в пятницу вечером он был едва жив, а сегодня вот так просто залез по дереву на крышу.
«Поднимешься?» – загорается сообщение на экране
