Руки ныли от напряженной игры, и сил совсем не осталось. Сколько будет тренировок и игр до них? Я задумался, стоит ли всего это того. Чего я хочу больше – хоккей, мировая слава или Джи и время, проведенное с ней. Я крепко сжал кулаки, посмотрел на тренера. Он дал мне право решать.
– А когда начинаются тренировки и где? – прохрипел я. Даю голову на отсечение, тренер уже все понял насчет меня и моих переживаний. Я услышал, как он тихо и обреченно вздохнул.
– Тренировки начинаются в следующем месяце, соответственно, через три недели. Проходят они по классике в Оттаве. Там у нас несколько стадионов, – я старался держать лицо, и в результате оно превратилось в маску. Придется переехать? – Однако у нас много желающих и вечно меняющиеся запросы у спонсоров. К сожалению, вы должны дать предварительный ответ завтра утром и… И вечером уже вылететь в Оттаву для подписания договора. Дальнейшие инструкции придут на почту.
– Хорошо, я дам свой ответ завтра утром. Я должен обсудить это со своими родителями, – соврал немного я. – Это невероятное предложение и…
И я никогда не думал, что, когда оно придет ко мне, я не смогу однозначно ответить «Да».
– Мои временные рамки – это не давление, Тео, – мистер Жонес сначала застопорился, видимо, хотел назвать меня по фамилии, но быстро исправился. – Тут скорее проблема в бумагах и расписании тренировок. Олимпиада уже не за горами. В любом случае не смею вас более отвлекать. Если вам придут приглашения от других стран… Сообщите мне, и мы с вами все обсудим.
– Хорошо. Спасибо вам за оказанную честь, мистер Жонес, – я пожал ему руку, потом посмотрел, как тренер вызвался его проводить. Напоследок он окинул меня взглядом, чтобы я «ни в коем случае не забыл подумать», и пошел в противоположную от выхода сторону. Вероятно, хотел обсудить и других ребят.
А я так и застыл с сумкой. Странное ощущение. Неужели от счастья могут отказать ноги? Я игрок национальной сборной. Это в каких таких мечтах… Я поднял с пола сумку, которая упала от шокирующей новости, и побрел к выходу, в сторону остановки. Я не смогу дать ответ, пока не обсужу все с Джи. После того что я узнал от ее отца… Я не могу поступить с ней так. В эйфории я совсем позабыл о последствиях и следствиях. Последствия товарищеской игры – мое участие в олимпиаде, следствие – постоянные тренировки и командировки. А еще одно следствие – это то, что я не смогу предложить Джи иную жизнь, кроме как жизнь принцессы в замке.
Сиди и жди.
Не думаю, что она рассчитывает на это.
Я шел дальше к выходу, но уже не так быстро, как раньше. Еще одна проблема, к сожалению, это ее огромное сердце, сильная воля и отец, которого она не бросит. Она достаточно взбалмошная, и ее легко взять на спор. Джи отправилась бы со мной в Оттаву. Вот только она никогда не оставит больного отца одного. Однако я предсказал в тот вечер и это. Все упиралось лишь в выбор Джи. У меня очень мало времени, чтобы принять решение, и я не хотел бы взваливать на ее плечи так много ответственности, но теперь мы – это мы, не два чужих человека, а одно целое. Я глубоко вдохнул и выдохнул. Ладно. Я просто сделаю все, что в моих силах, сегодня вечером, и будь, что будет.
Я вышел со стадиона и посмотрел по сторонам. Заметил Джи на остановке. Она уткнулась в телефон. Улыбка сама расцвела на моем лице, и еще с полминуты я просто стоял и смотрел на нее. Не могу… Не могу ничего с собой поделать. Ох уж эта ее утонченность, ее эмоции! Как много мне в ней дорого. А она, черт возьми, просто стоит и смотрит в телефон! Это, видимо, и называлось магией любви. Каждая мелочь, как яркий свет, слепит глаза, и глаз не отвести. Я выпрямился и сделал шаг вперед. Но тут увидел, что какая-то женщина в зеленом костюме подошла к ней. Мне понадобилось по инерции пройти еще пятьдесят метров, чтобы сообразить, кто это. Конечно же, я не знал, как она выглядела вживую, но по закону Мерфи именно она и оказалась мамой Джи… Я сжал сумку крепче, не в силах двинуться. Я следил за ними, следил и вспоминал разговор с отцом Джи, которой перевернул весь мой мир:
Я вышел из кухни, будто и не на ногах, на крыльях. Я был так вдохновлен танцем с Джи, что не мог скрыть свои эмоции. Улыбка прилипла к лицу, и я никак не мог содрать выражение абсолютного счастья, переполняющее мою грудь. Я вздохнул перед тем, как шагнуть в комнату к отцу Джи. Тусклый свет от телевизора, два кресла около него, много фотографий на стене, шкаф и две кровати. Ни о какой игре я и думать не мог, только Джи, Джи, Джи. Меня трясло лишь от мысли оказаться с ней дома, у меня, голыми на большой кровати. Однако разговор с ее отцом слегка остудил мой пыл. Я даже перед тем, как подойти к нему поближе и сесть в кресло, застегнул две пуговицы. Экран телевизора показывал десять минут до завершения игры. Ох, чувствую, эти десять минут не дадутся мне просто. Ничего. Стойкий. Выдержу.
– Присаживайся, присаживайся… Я не кусаюсь, – мистер Андерсон похлопал по соседнему креслу и отпил воды из бутылки. – Я не собираюсь тебе устраивать допросов и угрожать. Наверно, не собираюсь. Все зависит от твоего поведения.
– Конечно, – только и сказал я, усаживаясь в кресло. – О, эта игра…
– Так вот, насчет моей дочери, – я усмехнулся. Мистер Андерсон – классический пример хорошего отца. Это так мило, не могу. – Я хоть и инвалид, но могу собирать пособие следующие три года для вооруженного организованного нападения. Знай это. Есть у меня пара снайперов на примете, – а вот это уже стало несмешно! Мистер Андерсон говорил так хладнокровно…
– Хм… Хорошо. А за что я получу пулю, можно поинтересоваться? А то характер у меня не сахар, и хочется прояснить все заранее, – я хихикнул, пытаясь снять напряжение, но мистер Андерсон не отреагировал.
– Если ты думаешь, что я буду говорить банальности, забудь, – он улыбнулся как-то хищно. – Понятное дело, пары часто ругаются. Порой и каждый день подряд. Не веди себя, как подонок: не изменяй, не пренебрегай, не лги. Понял, что не получается, подумай, поговори. И принимай решение, – он говорил такие
