которого его лихорадит?
– Лаковые туфли – да! Я мечтал о них, о первых. Долго купить не мог, в Союзе только у фарцовщиков такие были и стоили бешеных денег. А за границу меня не выпускали поначалу.
Ну хоть заговорил, уже хорошо. Что ему капают? И что кололи? Сашка зарывается в выписки. Почерк у того, кто бумажки заполнял… Позвать дуру-медсестру, что ли? Как не вовремя Свешников домой уехал.
– Да что туфли! Туфли, по крайней мере, долго служат. А рубашки! После каждого концерта надо стирать, а в советское время мы как работали? По два концерта в день, по три. То есть надо минимум три хорошие рубашки иметь. И стирали по вечерам в гостиницах, в раковинах, хозяйственным мылом. Рубашки застирывались, а новые пойди достань.
– Вы умеете стирать? Дайте руку. Левую, зачем мне ваша правая?
– Я всё умею! А левая тебе зачем? Саш, я же сказал, рука не болит. Сделай что-нибудь с коленом, пожалуйста.
Что, хотелось бы знать. Ему и так сегодня засандалили дикое количество обезболивающих. Мотор-то тоже не железный. Хотя еще вопрос, что для него хуже, анальгетики или постоянный стресс.
Сашка откидывает простынь. Тугая повязка-то зачем? Свешников же ясно сказал, что надо расхаживать сустав. Зачем тогда его жестко фиксировать?
– Всеволод Алексеевич, а перевязывал колено профессор или средний медперсонал?
– Да конечно, будет твой профессор что-то там перевязывать. Девчонка эта перевязывала с ресничками.
– А, тогда понятно. Реснички – самое главное для хорошего медика, безусловно. Ш-ш-ш, не дергайтесь, уже всё, всё. Вот так будет гораздо легче.
Сашка полностью снимает повязку, мочит под краном полотенце и кладет на колено.
– Обойдемся вообще без перевязки. Вы простите, Всеволод Алексеевич, но в следующий раз, когда вы из гуманных соображений решите меня куда-нибудь отослать, я вас сама отошлю. В места всем известные.
Смеется. Ну слава богу. Сашка решает, что теперь можно и чаем заняться. Но стоит ей повернуться к двери, как в спину летит встревоженное: «Ты куда?»
– Всеволод Алексеевич, два шага до сестры-хозяйки сделаю, чайник возьму. Будем чай пить?
– Да бог с ним, с чаем. Не ходи никуда, посиди со мной.
– Две минуты!
Ну что вот с ним делать? То выпроваживает, то на шаг отойти не дает. Сашка чуть ли не бегом бежит по коридору за чайником. Возвращается быстрее, чем он успевает обидеться. Заваривает мяту и мелиссу, прихваченные из дома, достает из дома же привезенные конфеты. Подает ему чашку, садится рядом на постель. Тут, кстати, предусмотрены стулья для медперсонала и посетителей. Но Сашке хочется быть как можно ближе. И она знает, что он хочет того же. Человеку нужен человек. Всеволоду Алексеевичу нужно знать, что его любят. Что о нем заботятся не по обязанности, не из-за наличия полиса ОМС или суммы, заплаченной в кассу, и даже не из-за того, что он Туманов. А Сашке надо чувствовать его тепло и слышать его голос, только и всего.
– Ты расскажешь, как съездила? – спрашивает он, без особой охоты делая первый глоток.
– Пейте, пейте. Нельзя на одних капельницах жить.
– А потом как? Под себя? Я в «утку» не буду!
– Господи, вы поэтому от чая отказываетесь? С ума сошли? Теперь вообще не будем пить и получим обезвоживание? Дойдем как-нибудь до заведения!
– Я тебя однажды раздавлю. Рухну, а ты меня не удержишь.
– Всеволод Алексеевич, мы в военном госпитале. Здесь есть крепкие парни-санитары. Пейте уже!
И, убедившись, что сопротивление сломлено, сама с удовольствием отпивает из своей чашки. Неужели этот жуткий день все-таки заканчивается? Свет она притушила, оставила одну лампочку над кроватью. Шторы не задвигала, и из окна видно соседний корпус и немножко городскую магистраль.
– Странный город Москва. Никогда не спит. В лечебном корпусе тоже почти во всех окнах свет горит. Ночная смена трудится.
– Саша. – Внимательный взгляд. – Я просил рассказать, как ты съездила домой.
Сашка вздыхает.
– Вам правда нужно знать? Там все плохо, Всеволод Алексеевич. Было и осталось. Отец не поправится. Деньги я матери перевела. Не хотела, но потом, когда увидела…
– Ты там нужна, да?
– Нет, Всеволод Алексеевич. – Сашка накрывает его руку своей. – Там я как раз не нужна. И никогда не была нужна. Можно я не буду сегодня ничего рассказывать, пожалуйста?
И он что-то понимает. Или чувствует. Народный эмпат России. Вдруг садится повыше и обнимает ее свободной рукой. И Сашка, дикая Сашка «не подходи-не трогай» утыкается ему в грудь, позволяет гладить себя по спине и прилагает все усилия, чтобы не зареветь.
* * *
Сашка решает совсем не ложиться. Интуиция, помноженная на жизненный опыт, подсказывает, что спать он ей все равно не даст, только придется скакать туда-сюда.
Засыпает Всеволод Алексеевич около полуночи, после героического похода до туалета. Сам справился, по стеночке дошел, даже санитаров звать не потребовалось. Хромает, конечно, но если наступать может, то уже хорошо. Теперь спит, а Сашка сидит на подоконнике и смотрит на московское небо. Вспоминает, как когда-то вот так же сидела на подоконнике съемной конуры за третьим кольцом и представляла, что в этот момент они с Тумановым смотрят на одни и те же звезды. Наивная такая была, романтичная барышня хренова. А вот теперь- сплошная романтика. Мечтала стать доктором и спасти его от всех болезней? Он в твоем полном распоряжении. Давай спасай! Получается? А что так?
На третьем и четвертом этажах соседнего корпуса окна с наступлением ночи не погасли. Там интенсивная терапия, если Сашка ничего не путает. У них веселье не заканчивается круглые сутки. По Москве Сашка не соскучилась ни капли, а вот по госпиталю – очень. По настоящей работе, когда твои руки и знания постоянно в цене. По уважению коллег. По несущемуся издалека «доктор Тамарина!».
– Доктор Тамарина!
Сашка чуть не сваливается с подоконника от неожиданности. В приоткрывшуюся дверь кто-то заглядывает и громко шепчет:
– Доктор Тамарина! Сашка!
– Валька?
– Ну слава богу, узнала!
В палату просачивается Валечка Исхакова. Валя пришла работать в госпиталь через год после Сашки, и вскоре оказалось, что они близки друг другу не только по возрасту, но и в отношении к жизни и пациентам. Не то чтобы по дружились – Сашка не стремилась заводить друзей ни тогда, ни сейчас, но сблизились. Валя работала терапевтом, но имела специализацию кардиолога.
– Ты как меня тут нашла? – шепчет Сашка, пытаясь рассмотреть Валю в полумраке.
– Шутишь? Весь госпиталь обсуждает твое возвращение.
– Так уж весь! Тоже мне – новость века.
– А то! Ты и твой генерал – главные герои сплетен в курилке!
