болезный.
До лифта топают медленно, но за стенку уже не держится, держится за Сашку. По холлу больницы идет тоже медленно. Территория вокруг госпиталя огромная и ухоженная, везде клумбы с цветочками и скамейки с генеральскими женами. Мимо одной такой и пролегает их путь. Всеволод Алексеевич не успевает сделать шаг, как раздается:
– Ой, это вы?!
Одна из теток вскакивает и чуть ли не кидается на него.
– Всеволод Алексеевич? Вы же Туманов, да?
– К вашим услугам.
Сашка скромно отходит в сторону. Локоть его она сразу отпустила, когда визг тетки услышала. В ее поддержке сокровище явно не нуждается. Он уже приосанился, улыбка до ушей, как на сцене. Не зря они полчаса потратили на сборы и одели его как на парад: светлая рубашка, льняные брюки. Волосы уложили как полагается. Очень кстати оказалось, потому что фотосессия уже началась. Генеральские жены дружно подоставали из сумочек телефоны.
– И со мной, Всеволод Алексеевич! Я обожаю ваши песни!
– И со мной. Вот сюда смотрите, сюда!
– Ой, а давайте вот к этим кустам встанем, они так чудесно цветут.
И Всеволод Алексеевич уже забыл, что он хромает. Царственной походкой перемещается к нужным кустам, позирует, приобняв страстных поклонниц за безразмерные талии. Само обаяние. Настоящий Туманов, хоть сейчас на сцену.
Сашка не отсвечивает. Меньше всего ей хочется вмешиваться. Потому что Всеволод Алексеевич получает сейчас лучшую терапию из возможных.
Наконец он фотографируется с последней из страждущих, выслушивает последний комплимент и возвращается к ней. Довольный, счастливый, улыбающийся. И идет абсолютно ровно. Сашка усмехается и локоть ему не предлагает.
– Ты представляешь, они помнят мой последний альбом «Зона сердца», – восхищается он. – А одна даже была на моем концерте в Москве, как раз на той программе. А я думал, альбом провалился и никто его так и не послушал. У меня тогда уже не было сил на нормальный промоушен.
– Почему последний? Последним был «Золотое избранное», для которого вы переписали все шлягеры за все годы, – педантично поправляет Сашка.
Всеволод Алексеевич на нее озадаченно косится, а потом смеется.
– Знаешь, после того как ты двое суток крутилась возле меня в белом халате, я снова начинаю воспринимать тебя как тетю доктора и забываю про твое темное поклонническое прошлое.
– Вполне себе светлое. Без него не было бы «тети доктора». Переходим дорогу, Всеволод Алексеевич. Нам вон туда, где вывеска с клубничкой.
– Саша, а как связано твое увлечение моим творчеством и выбор профессии? – бормочет он под нос.
Кхм. И что ему ответить? Правду? А почему бы и нет? В последнее время она только так и поступает. И каждый раз убеждается, что бояться нечего. Еще ни разу он не сказал ей в ответ ничего обидного. Может не сразу понять, может промолчать, может удивиться. Но не обидеть. Сколько раз в детстве и юности ей прилетало от друзей, одноклассников, родителей: «Сумасшедшая!», «У тебя больные фантазии», «Пора повзрослеть!». И мамино любимое «Ты как в том анекдоте, птица сильная, но долбанутая». Мама употребляла другое слово, но суть понятна. А Всеволод Алексеевич, человек, которого вся ее ненормальность касалась в первую очередь, ни разу не сделал ей больно. Удивительное дело.
– Долгая история, Всеволод Алексеевич. Но если коротко, с вашего колена все и началось.
Он успевает распахнуть перед ней дверь, ведущую в кафе. Сонная официантка, не ожидающая посетителей в столь ранний час, замирает у барной стойки с подносом в руках, словно привидение увидела. Все-таки в Москве его чаще и активнее узнают, это факт. А Всеволод Алексеевич с невозмутимым видом проходит к столику у окна, отодвигает для Сашки стул.
– Девушка, вы меню сегодня подадите или после второго пришествия?
Вот так выглядит и звучит настоящее счастье. У него недовольный голос Туманова и блеск его светлых, непонятного цвета глаз.
– Ну и что тут у них вкусного есть?
Достает очки и откидывается на спинку стула с видом профессора. Как будто не было жуткой ночи и распухшего колена. Всего-то пара правильных уколов и немного внимания благодарной публики.
– Греческий салат с печеными баклажанами возьмите. И мяса кусок, стейк какой-нибудь. Вам надо силы восстанавливать. Не манной кашей!
Когда они определяются с заказом, Всеволод Алексеевич откладывает меню и вопросительно смотрит на Сашку.
– Рассказывай!
– Да что рассказывать? Вы попали в аварию, об этом написали все газеты. И про подвиг какого-то провинциального врача, который вам коленку собрал, отдельная статья вышла. Я, впечатлительная девочка, прочитала. И твердо решила стать врачом.
– Чтобы мне коленку долечить? – поражается Всеволод Алексеевич. – Ты Ванга, что ли? Ты заранее знала, чем все кончится?!
– Заметьте, специалистом по коленкам я так и не стала, – фыркает Сашка. – К тому моменту, когда надо было выбирать интернатуру, вы уже новыми диагнозами обзавелись. Но в целом да, в медицину я пошла, чтобы вас спасать. В своих фантазиях, разумеется.
– Однако, фантазии у тебя. Девочки о принцах на конях мечтают. На конях, а не на больничной койке!
– Да и принц из вас специфический, – усмехается Сашка.
Ему приносят стейк, и Сашка испытывает отдельное удовольствие, наблюдая, как он на него накидывается. Жить будет. Главное, кормить получше и на люди выводить почаще.
– Я просто училась, Всеволод Алексеевич. Безо всякой надежды. Просто работала, получала опыт, дополнительную специализацию по эндокринологии. Мне всегда нравилась медицина. А потом все сложилось… как сложилось.
– То есть сбылась твоя детская мечта? Ты получила старого больного меня?
От осознания этого факта он даже жевать перестает.
– Ой, ладно: «старого, больного». Вас сегодня эти бабки чуть на сувениры не разорвали. А если бы не печальные обстоятельства вашей встречи, еще бы и в «номера» уволочь попытались бы.
– Саш, я серьезно!
Сашка пожимает плечами.
– Ну в целом – да. Именно так все и получилось. Вы кушайте, не отвлекайтесь.
Но его не обманула ее попытка сменить тему. Он по-прежнему внимательно на нее смотрит, делая для себя какое-то очередное открытие.
– Саша… Но ведь это… ужасно.
– Чего вдруг? Сильно я похожа на человека, не довольного жизнью? Вы, главное, не болейте. Сейчас мне для полного счастья достаточно, чтобы вы были рядом. Лечить и спасать не обязательно.
Говорит и сама поражается той степени откровенности, которая появляется в их разговорах. Что же дальше будет?
* * *
– Ну вот он, район моего детства!
Всеволод Алексеевич широким жестом обводит совершенно обычную московскую улицу. Они только что вылезли из такси. Погода отличная, не слишком жарко, но солнечно, в такую только и гулять. Сашка вытаскивает его на свежий воздух каждый день, но сегодня они
