— Хммм. — Его губы отдаются вибрацией напротив меня, пока одна его рука скользит вдоль живота, и затем опускается ниже, чтобы прижаться к месту, где покалывание ощущается сильнее всего. Я выгибаюсь ему навстречу и с минимальной сменой позы, он медленно входит в меня.
Я сдерживаю дыхание. Ощущения слишком сильные. Затем я испускаю протяжный стон, а он тем временем выдыхает мне в плечо.
Когда мы становимся единым целым, он говорит:
— Вот теперь – доброе утро.
Затем он полностью переосмысливает то, каким может быть доброе утро.
Дважды.
Доктор Кейт делает заметки в своей записной книжке.
— Значит, вы приняли его обратно?
— Да.
Она изучает то, как я то и дело скрещиваю ноги.
— Это было тяжелым решением?
Я снова меняю позицию ног и сажусь, положив руки на колени.
— И да, и нет. Я скучала по нему так сильно, что это было облегчением – наконец, снова обладать им.
— Но...?
— Но... — Это так сложно. Я провела так много времени, скрываясь от этих чувств, что говорить о них слишком сложно.
— Тебе нужна минутка?
— Нет, я в порядке. — Делаю глубокий вдох. — С самого начала, я была осторожна. Я искала признаки его старой версии, но поначалу, ничего подобного обнаружено не было.
Вечер четверга. Пятница. Вечер пятницы. Суббота.
Он не идет домой.
Помимо одной поездки за продуктами, он не одевался. Едва ли оставлял меня одну.
Готовит для меня. В обнаженном виде. Его мастерство на кухне почти такое же умопомрачительное, как в постели, и это о чем-то да говорит.
В субботний вечер он ведет меня в кино. Покупает билет и делает все, как полагается. Держит меня за руку и ведет себя, как настоящий парень.
Это немного странно, но приятно. Я не позволяю себе чрезмерно наслаждаться этим на случай, если это просто мимолетное увлечение. В смысле, мы уже были на этой стадии прежде и вон как все обернулось.
Я очень надеюсь, что в этот раз все иначе.
Как только свет гаснет, он наклоняется и целует меня. Через каких-то десять минут, моя рука уже сжимает его пах, а его губы целуют меня в шею, поэтому мы уходим как раз к моменту, когда на экране начинает разворачиваться сюжет.
Я сопротивляюсь желанию обмахнуть свое лицо.
— Звучит так словно ваша затянувшаяся эмоциональная дистанция привела к тому, что ваше воссоединение стало достаточно... бурным.
— Можно и так сказать. — Мы не могли насытиться друг другом. Это было захватывающе.
— А потом?
— А потом... — Я опускаю взгляд на свои руки. — Нам пришлось перестать находиться только наедине и начать выходить в люди.
— И в этом была проблема?
— Это было началом наших проблем, да.
В воскресенье вечером мы понимаем, что наше уютное уединение больше не может продолжаться. В ближайшее время нам надо принять душ и подготовиться к поездке в аэропорт за Руби. Она не знает, что мы снова вместе. Могу только представить, как она будет рада. К тому же, завтра снова начинаются занятия, поэтому Итан должен ночевать сегодня ночью в своей постели.
Все кусочки реальности, которые мы игнорировали, начинают давить своими острыми краями в наш хрупкий пузырь.
Я напряжена, и это довольно-таки большое достижение, учитывая количество оргазмов, которое я испытала за выходные.
Я прижимаюсь к нему и прислушиваюсь к его сердцебиению.
— Что мы будет делать завтра?
— Что ты имеешь в виду?
— Школу.
Его сердечный ритм остается достаточно стабильным. Я удивлена. Я вывожу пальцами узоры на его груди. Он кладет свою руку поверх моей, кончики его пальцев проходятся по моим костяшкам.
— Ну, считай меня безумцем, но я подумал, что мы можем сходить на занятия. Ну знаешь... научиться чему-то. Улучшить актерские навыки. Может даже выпуститься.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Он подминает меня под себя и заключает мое лицо в свои руки. Он тяжелый, но мне нравится чувствовать вес. Это как-то приободряет. Словно он всецело здесь и больше нигде.
— Ну, если ты спрашиваешь о том, думаю ли я, что нам надо скрывать наши отношения, то – нет. Я хочу, чтобы каждый парень в школе знал. Может потом они перестанут принюхиваться к тебе, как кучка озабоченных дворовых собак.
— Никто не принюхивается ко мне, — говорю я, поглаживая его спину.
Он хмыкает.
— Ну да, конечно.
— Кто так делает?
Он целует меня в щеку. В челюсть. В шею.
— Все. Каждый обладатель члена в этой школе хочет заполучить тебя. Лукас, Эйвери, Скучный Ник, тот странный парень, похожий на Мэтта Деймона. Они постоянно кидают разные комментарии, думая, что я не слышу. И это, уже не говоря об этом гребаном Конноре...
— О, все понятно.
Он перестает целовать меня.
— Что?
— Дело в Конноре.
Он покрывает поцелуями мою шею, двигаясь к моему лицу.
— Он придурок.
— Нет, это не так. Он никогда не делал сексуальных комментариев в мою сторону.
— Вот именно. В этом-то и проблема.
Он опирается на свои локти и отводит волосы с моего лица.
— Я могу справиться с тем, что другие придурки говорят о том, как сильно они хотят переспать с тобой, потому что это всего лишь разговоры. Но Бейн? Этот придурок не просто хочет трахнуть тебя. Он хочет большего. Ты искренне нравишься ему.
Он говорит это с таким отвращением, что я начинаю смеяться.
— Вот ублюдок! Понятно, почему ты ненавидишь его так сильно.
Он смеется и качает головой.
— О, смейся сколько хочешь, но стоит тебе заговорить, как на его лице появляется такое страдальческое выражение, что мне хочется врезать ему. Он сохнет по тебе уже долгое время, и клянусь Богом, ему пора бы перестать.
Он замолкает, но я вижу, как работают извилины его мозга. Я провожу пальцами по бровям, пытаясь избавить их от хмурости.
— Итан, я не заинтересована в Конноре. Я заинтересована в тебе.
Кажется странным – успокаивать его. Раньше мне это давалось так легко, но сейчас слова скребутся в горле подобно наждачной бумаге. И все же, это должно сработать, потому что его внимание полностью направлено на меня.
Он вздергивает бровь.
— Насколько заинтересована.
Он сжимает мою грудь. Нежно проводит большим пальцем по соску.
Я вдыхаю, быстро и прерывисто.
— Очень.
Становится трудно дышать. Он делает это с такой легкостью, что мною овладевает страх.
Он наклоняется и целует разбухший комочек в его руках. Мягкие губы. Открытый рот.
— Скажи мне еще раз, как сильно ты скучала по мне все лето.
Я пытаюсь сформулировать слова.
— Я сильно скучала. — Слишком сильно. Не дай мне пожалеть об этом.
Он не забывает и про другую грудь. С ней он так же ласков.
— По шкале от одного до прикосновения к себе с фантазиями обо мне?
— Это выше всего это. — Я хватаю его за голову, желая большего.
— Насколько выше? — Он добавляет прикосновения зубами. Совсем немного. Как раз, сколько необходимо.
Я выгибаюсь, и мой голос натягивается, когда я говорю:
— Настолько, что колеблется на уровне под названием «Я скучала так сильно, что переименовала Базза в Итана».
Он возвращается к моему лицу.
— Отлично. Как раз то, что нужно.
Я целую его, и он раздвигает мои ноги, тяжело дыша у моих губ.
— Видишь, что ты делаешь со мной?
Он целует меня проникновенно и медленно, затем переходит к изгибу моей шеи.
— Думаю, если я поцелую тебя определенным правильным способом, то смогу поставить тебе засосы в виде надписи: «Кэсси принадлежит Итану. Отвалите!».
