забыть всяких там Алл и прочих девушек. Но я ведь не всякая?.. Он же любит меня?..
Как мне хотелось в это верить. До крика, до эмоций наружу, чтобы выорать всю идиотскую ситуацию, в которую я сама себя загнала. Я получила замкнутый круг, из которого просто так не выбраться.
Если я сейчас говорю о ребёнке, я привязываю его к себе. А это значит – нарушаю договорённость с его матерью, от которой зависит жизнь моей мамы. И где гарантия, что ему нужна я, а не мама с малышом в комплекте?
Это Драконова сына своего не знает. А я-то убедилась: Арк очень ответственный. Он ни за что не откажется от малыша.
Опять эти «если да кабы». Но все мои колебания и сомнения разрушает один телефонный звонок.
– Ты обещала! – шипит его мать. И её голос вонзается стрелами не в ухо, а в душу, где и так живого места нет. – Одно моё слово – и с матерью можешь попрощаться! Я не намерена сотрудничать с теми, для кого слово чести – пустой звук.
Она следит за мной. Следит за Аркадием. И мне по-человечески жаль дракона. Потому что у него нет ни свободы, ни права выбора. Они обложили его со всех сторон. Выбрали судьбу. Заставили учиться там, где ему не хотелось. Сейчас насильно запрут в армию, лишь бы он с Жалейкиной не якшался. Потом женят на своей ставленнице. И всё.
– Я должна была попрощаться, – говорю я той, что не любит, а душит собственного сына. – И вам не обязательно было запирать его в армию, чтобы разлучить нас.
– Армия? Какая армия?! – у неё истерика и паника. И мне смешно: я-то думала, это она подсуетилась. Маме Драконовой становится не до меня – она бросает трубку. Наверное, чтобы названивать куда-то ещё, чтобы своего сына спасти от солдатской доли.
– Прощай, – шепчу я на пороге спальни. Смотрю на моего дракона и не могу наглядеться. Реву в три ручья, глотая слёзы. А затем ухожу. Отключаю телефон.
Я пока не знаю толком, что делать, но пытаюсь как-то барахтаться в том болоте, куда попала по своей собственной воле. Покупаю новую сим-карту и звоню Коте. Хорошо, что он отвечает на незнакомые номера.
– Это я, Алла. А это мой новый номер. Твоё предложение ещё в силе?
– У тебя что-то случилось? – Котя не спешит отвечать. Все как сговорились задавать один и тот же вопрос.
– Это имеет какое-то значение? – пытаюсь выровнять дыхание, но в голосе моём слышны слёзы. Разве что сказать, что у меня нос заложило, но лгать не хочется, поэтому лучше уклониться от объяснений.
– Собственно, нет, – медленно, словно раздумывая, отвечает Костя. – Обговорим условия?
– Дай мне немного времени. Я… улажу свои дела и буду готова. Я соглашусь, Костик. У меня лишь одна проблема: жить негде.
– Это как раз и не проблема, – голос у него спокойный. – Не знал, как тебе предложить. Я бы хотел, чтобы ты с Ликой жила. Рядом, всегда под рукой. К тому же, там Бастинда.
– Бастинда?.. – лихорадочно пытаюсь понять, о чём он толкует.
– Собака породы барбет. Лохматая такая чебурашка. Дядя Боря охотником был. В общем, головная боль. Увидишь – поймёшь. Надеюсь, собака не отпугнёт.
– Нет, но предупреждаю: у меня никогда не было домашних животных.
– Это не страшно, – вздыхает Костя, – животному важно, чтобы его любили. Впрочем, как и человеку. Правда, люди не такие чуткие создания. Не умеют вовремя почувствовать.
Он снова вздыхает, а я делаю вид, что пропустила его слова мимо ушей. Как-то мне не улыбается выслушивать историю несчастной любви или сетования на жизнь. Самой бы разобраться хоть немного в своих проблемах.
– Как будешь готова, позвони. Я заберу тебя. В любое время. У меня сегодня выходной. Если завтра – я что-нибудь придумаю.
– Я постараюсь сегодня. Вещи соберу. Остальное можно и позже решить.
Я стараюсь не думать, что меня ждёт. Заранее боюсь его тётки. Но другого выхода пока нет.
В общежитии снова сталкиваюсь с Семакиным. Да что ж такое! Он не навязывается, но такое впечатление, что постоянно крутится рядом, чтобы на глаза попадаться.
Бросаю на него гневный взгляд и отправляюсь вещи складывать.
– И что у нас за новости? – с любопытством следит за моими метаниями Осина.
– Я переезжаю.
– И далеко собралась?
Я без сил опускаюсь на кровать. Прячу руки в коленях.
– Пока не знаю, – это честный ответ. Да и смысла рассказывать эпопею нет. Осина не тот человек, у кого я буду плакать на плече.
– У меня такое впечатление, что ты сбежать собралась, – проявляет чудеса проницательности Люда.
У меня даже сил нет огрызнуться или поставить её на место.
– А если тебя кто спрашивать будет, что говорить? – пристаёт она, а потом делает круглые глаза: – Или поэтому и уходишь? Что всё? Рассталась со своим паршивцем?
Я делаю вид, что глухонемая, потому что она заводит знакомую песню:
– А я тебя предупреждала, Жалейкина! Но ты же никого не слушаешь, ты же у нас грамотная и крутая!
Хорошо хоть злорадства в её голосе нет – и то хорошо. Я почти заканчиваю со сборами.
В комнату без стука вваливается Семакин. Смотрит на мои сумки, что стоят посреди комнаты.
– Кирилл, ты чего? – обливается от неожиданности чаем Люда. – Тебя мама стучать в двери учила?
Семакин, наверное, что-то бы сказал, но вслед за ним в комнату врывается мой неистовый дракон. Арк.
Мы застываем в разных позах, кто где. Осина за столом. Семакин рядом с сумками. Я где-то между сумками и кроватями.
– Вот и правильно, – Драконов кивает на вещи. – Давно пора переехать.
Я в ужасе замираю, глядя, как его рука тянется к сумкам.
– А ну вали отсюда, понял? – бьёт его по ладони Семакин, и эти два дурня выпрямляются во весь свой немаленький рост и смотрят друг на друга, как бойцовские петухи. Или как горячие испанские мачо. Ещё бы гитара тревожно струнами забренчала – и полное
