что он может и теперь на меня положиться, я киваю и медленно встаю, для надёжности придерживаясь за стену ладонью. Думаю, с нас достаточно драмы. Пора брать себя в руки.
Убедившись, что я в порядке, Горозия шагает к двери, но, так и не дойдя до цели, замирает, чертыхается и возвращается ко мне, тяжело ступая.
– Я недолго, – клянётся он и скрепляет обещание жадным глубоким поцелуем, прежде чем отступить.
– Вот это да! – комментирует Нино, когда Серго всё же уходит. Я вымученно усмехаюсь в ответ. Мои эмоции разорваны в клочья. Я чувствую жуткую нечеловеческую усталость и одновременно с этим совершенно ненормальный внутренний подъём.
– Это твой папа, – поясняю я без обиняков, в лоб. Бровки Нино взлетают к кромке роста волос. Ротик удивлённо округляется.
– Вот тот? – тычет она маленьким пальчиком в дверь.
– Да.
Наверное, мне следовало проявить больше деликатности. В конце концов, Нино ещё даже нет шести, и такие потрясения могут не пройти для неё бесследно. Однако после всех событий сегодняшнего дня я просто не могу молчать. Меня преследует страх, что я могу не успеть рассказать ей правду. Удивительно, как быстро всё меняется. Ещё каких-то пару часов назад я была в полной уверенности, что спешить нам совершенно некуда.
– А где же он раньше был?
– Далеко, Нинусь… Очень далеко.
– А теперь?
– А теперь он всегда будет с нами. – Я обнимаю хрупкое тельце дочери, прижимаю к себе, надеясь, что в этом ей не соврала. Не знаю, как Нино, а сама я ещё не вполне представляю, как это – быть с ним. Мы же никогда до этих пор ничего подобного не обсуждали.
– Хм… Он будет с нами жить?
– Не знаю. А ты как на это смотришь?
Нино высвобождается из моих рук и неуверенно ведёт плечами. Видно, она не знает тоже. Что вполне объяснимо – они с Серго пока совершенно чужие друг другу. Ее настороженность можно понять.
– Давай так, вы познакомитесь получше, а там решим? – осторожно предлагаю я.
– А как же Серый? Он не обидится, что у меня новый папа?
– Нет. Нет, что ты… Он всё понимает.
– А почему тогда он не забрал меня с танцев?
– Потому, что это захотел сделать твой дед. А ты решила, будто Сергей на тебя обиделся? – изумляюсь я такому повороту событий. Нина не успевает ответить, потому что у меня звонит телефон. Серго!
– Да?! Что-то случилось? Ты в порядке?
– В полном. Я звоню предупредить, что за вами с Нино поднимается мой человек. Он отвезёт вас домой. Там безопасно. Мы всё проверили. Не волнуйся.
– А ты?
– А я приеду, как только это станет возможным.
У меня на языке вертится миллион других вопросов, но в дверь стучат, и я кладу трубку. Всё потом… В конце концов, у нас впереди вся жизнь. Ещё наговоримся. У нас впереди вся жизнь, да…
Дорога домой занимает от силы двадцать минут, но Нино засыпает, стоит только машине тронуться. Может, она в силу возраста и не понимает всего происходящего, но ей это и не нужно. С неё и без того достаточно переживаний. Нинуська не просыпается, даже когда мы останавливаемся. Водителю Серго приходится тащить её на себе. А она у нас девица немаленькая.
Дома тихо-тихо. У Катерины выходной. Я укладываю Нинуську спать, купаюсь, а потом долго-долго брожу из комнаты в комнату, в заведомо обречённой попытке взглянуть на свой дом глазами Горозии. Понравится ли ему здесь? Или он захочет, чтобы мы переехали к нему? Или нам вообще нужно будет уехать? Ничего ведь не понятно! Кроме того, что он, наконец, мой. Серго сам это сказал. Может, не совсем такими словами, но всё же… На этот раз я ничего не придумала.
Какой бесконечный день! И телефон звонит всё время. Незнакомые номера – явно журналисты, следом Стас и мать. Матери я отвечаю. И с маниакальной внимательностью выслушиваю всё, что она говорит, точней визжит мне в ухо. Мне в её крике с трудом удаётся расслышать негромкий стук в дверь.
– Извини, мама, я тебе не помощник. Обратись лучше к адвокату. Или друзьям отца.
Отбиваю вызов, хотя мать и не думает останавливаться. Проклятья льются рекой. Но уже давно на меня не действуют. Гораздо больше меня волнует другое. Я открываю дверь. Сердце знакомо сбивается с ритма. Горозия у меня на пороге! Да не один, а с чемоданом. Ну разве это не прекрасное зрелище?
– Привет, – шепчу я, впуская его в квартиру. – Как дела?
– С каждой минутой всё лучше. – Он бросает чемодан посреди коридора и сгребает меня в объятья.
– Устал?
– Есть немного.
– Хочешь есть?
– Есть? – Серго отстраняется и моргает, будто я вдруг заговорила на незнакомом ему языке.
– Угу. Я могу что-нибудь приготовить, пока ты примешь душ.
В моих словах ничего такого. Я предлагаю ему совершенно банальные вещи, вся ценность которых заключается лишь в том, что раньше они нам… ему… были недоступны.
– Я очень хочу есть. И очень хочу в душ, – хрипло замечает Серго. Его глаза блестят, и мне кажется, что всё, происходящее нынче, не только для меня одной слишком. Горозия тоже очень взволнован, но по привычке не даёт своим эмоциям хода.
– Отлично. Твое полотенце – бежевое. Бритва и зубная щётка на полочке. Представляешь, Нино спросила, будешь ли ты с нами жить. А я ведь не знала даже, что ей ответить.
– До сих пор мне не доверяешь?
– Нет! Просто… ничего не знаю о твоих планах.
– Ах да, их-то нам не мешает обсудить. Боюсь, мечты о домике у моря придётся отложить. До окончания слияния нас никто не отпустит. Это условие, на которое мне пришлось пойти. – Серго отступает, снимает пиджак и стаскивает через голову джемпер. – От меня они, конечно, может, и рады бы были избавиться, но я чётко дал понять, что без жены никуда не уеду…
– Без жены, значит? – уточняю я, закусив губы, которые против воли начинают растягиваться в идиотскую, абсолютно блаженную
