гарнитур белый, а изголовье кровати украшает каретная стяжка из бархата. Эта дрянь собирает столько пыли, что приступ астмы и у Сашки бы случился, доведись тут спать. Во второй спальне кровать с обычной деревянной спинкой, нормального «деревянного» оттенка. Кажется, он называется «махагон». Две тумбочки, туалетный столик с зеркалом, небольшой шкаф. Большой не нужен, в коридоре устроена целая гардеробная. Личных вещей нет совсем, как будто не спальня хозяина, а номер в гостинице. Ну да, сколько лет он тут не живет? Все давно убрали. Кто, интересно? Нурай?
Постельное белье обнаруживается на верхней полке шкафа. Сашка быстро перестилает постель, открывает окно лоджии, чтобы как следует проветрить комнату. Да уж, в центре Москвы – и проветривать. Смешно. По крайней мере его окна выходят на пешеходную зону, а не на магистраль.
Надо еще питье ему приготовить на ночь. Термокружку из больницы никто, конечно, не забрал. Есть в его доме термокружки, интересно? Кстати, надо в госпиталь позвонить, предупредить, что они сегодня не вернутся. Кто там дежурит? Кажется, Валя.
С телефоном в руках Сашка топает на кухню, не забыв пройти мимо ванной комнаты и еще раз уточнить, все ли хорошо у сокровища. В кухонных шкафах находит заварку трех сортов, и даже заменитель сахара имеется. Срок годности у него заканчивается, но это лучше, чем ничего. Сашка колдует над чаем, параллельно объясняясь с Валей.
– Да и правильно сделали, – отзывается подруга в трубке. – Нечего мужика мариновать в нашей богадельне, раз сам на свободу рвется. Завтра хоть приедете на процедуры?
– Я очень надеюсь, что он согласится!
– Слушай, а вы, собственно, где ночевать-то будете?
– У него.
– О-о-о! Ну удачи вам, – многозначительно хмыкает трубка.
– Валя! Я с ним, вообще-то, уже два с лишним года ночую.
– А я что-то сказала? Все, мне некогда, у меня обход.
– Кто звонил?
Сашка оборачивается. В дверях кухни стоит Всеволод Алексеевич, в намотанном на бедра полотенце. Мокрые волосы зачесаны назад, лицо довольное до безобразия. В руках дозатор инсулина.
– Подсоединишь? У тебя ловчее получается.
– Вы бы сначала штаны надели, – усмехается Сашка. – Куда я его цеплять буду? На полотенце?
– Их еще найти надо, штаны. Так кто звонил?
– Я звонила, Валентине. Предупреждала, что мы сегодня не приедем. Как себя чувствуете?
– Замечательно. Еще бы принять горизонтальное положение, и жизнь удалась.
– Идите, принимайте. Я же правильно постелила – в дальней спальне? Это ваша?
Завис. Смотрит сквозь нее куда-то в стенку. Что с ним?
– Всеволод Алексеевич?
– А? Что? Да, моя.
– Пойдемте, я вас провожу. И расскажите, как найти вашу доставку здоровой еды? Вам уже ужинать пора.
Всеволод Алексеевич доходит до спальни и останавливается на пороге. Задумчивое выражение с его лица не сходит.
– Сашенька, боюсь, я не учел одно обстоятельство, – медленно начинает он.
Сашка хмыкает. Она уже догадалась о причине его замешательства. Диван в спальне отсутствует. Раскладушка в доме народного артиста тоже вряд ли завалялась где-нибудь на антресолях.
– Знаете, если я уже оказалась тут, то ночевку на кровати Зарины я тоже как-нибудь переживу. Согласитесь, в абсурдности ситуации есть даже некое очарование.
– Нет, – качает он головой на полном серьезе.
– Почему нет? А по мне, довольно забавно. Еще забавнее будет, конечно, если она завтра утром тут появится внезапно.
– Саша! Хватит ерничать. Я говорю о том, что ты не можешь ночевать в спальне Зарины, потому что если ночью что-то случится… Из ее спальни не слышно ни звука.
И лицо бледное-бледное. А глаза, наоборот, потемнели. До Сашки доходит, что он сейчас нервничает даже больше, чем обычно в последнее время. И понимает почему. Именно здесь у него случались самые жестокие приступы и никто не спешил на помощь. В этой спальне. М-да… Отдохнули с комфортом.
– Всеволод Алексеевич, – Сашка осторожно берет его за локоть и заводит в спальню, не вечно же на пороге стоять. – Вы оставите дверь открытой. Я оставлю дверь открытой. У вас под рукой телефон. Я не ваша Зарина. Дело не в звукоизоляции, вы же понимаете?
Черт, так прозвучало, как будто она хорошая, вся в белом, а Зарина последняя сволочь. Но если объективно разобраться, что Зарина могла сделать? Врач она, что ли? Максимум – упекла бы в больницу. Ну или каждый раз просто вызывала скорую. Вообще-то так и следовало поступать.
Он вроде бы соглашается. По крайней мере не протестует. Но глаза все равно потерянные. Укладывается в кровать, вытягивает больную ногу, прикрывает веки. Сашка уходит в гостиную разбираться с доставкой еды. Еще довольно рано, половина восьмого. Даже если он уснет, то наверняка проснется похомячить. Но когда она, сделав заказ, возвращается в спальню, то обнаруживает, что Всеволод Алексеевич не спит. Наоборот, развил бурную деятельность: включил телевизор и даже отыскал в недрах шкафа какие-то условно домашние штаны. Хлопковые, с красными полосками. Сашка хихикает.
– Очень смешно! Футболки вообще ни одной нет, – ворчит он. – Ума не приложу, куда все подевалось.
– Так ходите, жарко же. Завтра заберем из госпиталя все ваши вещи.
– Я тебя не смущаю?
– Я вас умоляю, Всеволод Алексеевич. Будто я никогда голых торсов не видела!
Сашка тоже не отказалась бы сходить в душ, но ее голый торс точно будет кого-то смущать. И в первую очередь ее саму. А искать чистые шмотки в вещах Зарины – да она скорее яду выпьет. А он словно мысли ее читает. Снова, кряхтя, встает с кровати, топает к шкафу. Пыхтит там, внутри, пару минут и извлекает на свет шелковый халат. Явно мужской, темно-синий, с кисточками.
Оценивающе смотрит на Сашку, на халат, снова на Сашку.
– Ну, если на три раза завернуться. Мне он до колен был, тебе до пола как раз. Устроит?
Сашка нервно смеется. Какой-то сюрреализм, честное слово. Она в доме Туманова, в ванне Туманова, в халате Туманова. Осталось только в постели Туманова оказаться. Кто бы ей сказал десять лет назад, что так будет, в рожу бы плюнула.
Разлеживаться в ванне – не в ее характере. Быстро споласкивается под душем, заворачивается в халат. Ну, он всего в два раза больше, чем надо. Поясом дважды пришлось обмотаться. Плечи у Всеволода Алексеевича широкие, зато бедра узкие. Иногда Сашка с тоской думает, что они даже уже, чем у нее самой. Везет мужикам все-таки – с возрастом только хорошеют.
Она как раз выходит из ванной комнаты, когда в дверь звонит курьер. Мальчик с термосумками странно на нее косится, то ли из-за халата, то ли ситуацией в целом удивлен. Знал в лицо Зарину? Вот и
