Вспышка вины промелькнула на его лице.
— Ты все понял!
Он вздохнул, признавая поражение.
— Да.
— Значит, ты воспользовался моментом, пока я была занята, не думая ни о чем, — прошипела я. — Ладно, забудь. Ты спишь на гребаном диване, — я встала, намереваясь уйти в свою спальню. Затем посмотрела на сковороду, запах готовящегося мяса в кои-то веки показался мне аппетитным. Плюхнулась обратно на свое место. — Готовь буррито, но не разговаривай со мной.
Кип кивнул, изобразив, как поджимает губы.
Но я видела, как он ухмыльнулся.
***
Я ворочалась в постели.
Было уже поздно.
Не знаю, сколько времени.
Не знаю ничего, кроме того, что мои простыни были слишком тяжелыми, кожа — слишком чувствительной, а бедра нуждались в трении. Ладно, киска нуждалась в трении.
Моя киска нуждалась в кипе.
Или, точнее, в его члене.
Сначала я думала, что смогу справиться с этим. Большую часть своей жизни я прожила без члена Кипа. Я, несомненно, смогла бы пережить еще одну ночь.
Минуты тянулись вечно.
Я пыталась взять себя в руки, буквально, но оргазм ускользал от меня. Мои попытки еще больше расстроили меня.
— А! — я застонала, отшвырнув подушку для беременных и рывком поднялась с кровати.
Протопала весь путь до гостиной, где Кип лежал без сна, читая очередную детскую книжку при свете лампы.
Он притворился удивленным, увидев меня.
— Ты в порядке? — спросил он, садясь.
— Нет, — проворчала я.
Выражение его лица сменилось беспокойством, черты заострились, когда он вскочил с дивана, обойдя его за секунду.
Его руки легли мне на живот, защищая.
— Что такое? — потребовал он. — Нам нужно ехать в больницу? Я возьму ключи.
— Господи Иисусе, — воскликнула я, хватая его за запястье, чтобы он не бросился искать ключи и не запихнул нас обоих в свой грузовик в нижнем белье. — Я думала, ты серьезный крутой бывший морпех. Разве тебе не следует быть немного спокойнее под давлением?
Он пристально посмотрел на меня.
— Если бы горстка повстанцев открыто обстреливала этот коттедж, пытаясь проникнуть в него, тогда я был бы спокойнее, — ответил он.
— Хорошо, а что, если я захочу проникновения? — промурлыкала я, крепче сжимая его запястье, чтобы попытаться притянуть его ближе к себе.
Поза Кипа несколько расслабилась.
— Ты истеришь, потому что хочешь секса? — пробормотал он, протягивая руку, чтобы обхватить меня сзади за шею.
Мое тело растаяло и наэлектризовалось одновременно.
— Да, — простонала я. — Я хочу секса.
Рот Кипа нашел мой, и я мгновенно подчинилась ему.
Его язык работал умело, одна рука все еще была у меня на затылке, в то время как другая поглаживала мою задницу.
Я снова застонала, прижимаясь к нему и желая вскарабкаться и обхватить ногами его бедра, если бы не мое новое телосложение.
Кип оторвал свой рот от моего, но продолжал крепко держать.
— Значит ли это, что отныне я сплю с тобой? — спросил он хриплым голосом.
— Это значит, что меня нужно трахнуть прямо сейчас, — сказала я ему, наклоняясь вперед, намереваясь поцеловать.
Он схватил меня за волосы, удерживая так, чтобы в голове взорвалась нужная боль.
— Я не буду трахать тебя, пока не получу обещание, что буду спать с тобой в обозримом будущем.
Я уставилась на него.
— Ты пытаешься манипулировать мной, пока я уязвима и возбуждена? — спросила я. — Это нечестно.
Кип ухмыльнулся.
— Я не говорил, что буду честно воевать, детка.
— Ты засранец, — выпалила я в ответ.
Его свободная рука, та, что не держала меня за волосы, легла между нами, прямо между моих ног.
Я резко выдохнула, когда он нашел мой клитор, обводя его пальцем с точно таким количеством давления и трения, которое мне было нужно.
— Ты хочешь кончить? — спросил он у моих губ, продолжая двигать пальцем.
Мое тело откликнулось на него с энтузиазмом, его пальцы способны довести меня до оргазма через минуту, а я не могла достичь этого в течение последнего часа.
— Да, — отчаянно прошипела я.
Кип поцеловал меня, скользнув языком в рот, пока ласкал мой клитор.
Я поцеловала его в ответ, наслаждаясь вкусом.
— Ты кончишь, когда разрешишь мне спать с тобой, — сказал он мне в губы.
Мое тело напряглось, и я хотела сверкнуть глазами, но мой взгляд был затуманенным, все расплывалось.
— Ты гребаный мудак, — фыркнула я.
Кип перестал ласкать клитор.
Я издала звук протеста.
Он отступил от меня. Я пошатнулась на мгновение, прежде чем выпрямилась.
Он скрестил руки на груди, я видела, как его член напрягся сквозь нижнее белье, а мышцы словно были вылеплены из гребаного мрамора.
— Я хочу в твою киску, — прорычал он. — Но я также хочу быть в твоей постели. В нашей постели. Хочу просыпаться с тобой.
Моя грудь быстро поднималась и опускалась, как от ярости, так и от желания.
— Ты такой придурок, — выплюнула я.
— Ты отказываешься от моего члена? — спросил он хриплым, но все еще дразнящим голосом.
Я впилась в него взглядом, пялясь еще несколько мгновений. Затем преодолела расстояние, обхватила его сзади за шею и поцеловала.
— Тебе придется долго ублажать меня, — сказала я ему после того, как вонзила зубы в его губу до крови.
Кип без усилий поднял меня на руки и повел в мою спальню.
— О, детка, я этого и ждал.
Глава 20
«Бу»
Кип вернулся домой и застал катастрофу.
Сработала пожарная сигнализация. Я махала на датчик метлой, слишком, блять, беременная, чтобы дотянуться. Черт бы побрал мое большое и неэлегантное тело.
— Детка, детка, я сам, — сказал Кип, бросаясь мне на помощь.
Я с радостью позволила себя спасти, но только для того, чтобы подбежать к дымящейся кастрюле, из-за которой завыла сигнализация.
Писк прекратился почти сразу, потому что Кип был выше и в целом более способным, чем я.
Меня это возмутило. Несмотря на то дерьмо, которое он мне наговорил о том, что набрал вес из-за привычки покупать мороженое, его торс остался плоским.
И, несмотря на то, что я обижалась из-за этого, я все равно пыталась сделать для него что-нибудь приятное. Пыталась и потерпела неудачу.
— Все испорчено! — воскликнула я, снимая крышку с кастрюли и осматривая почерневшее месиво.
К счастью, моя утренняя тошнота прошла в начале второго триместра, но эта вонь просто ужасна.
Я с грохотом захлопнула крышку обратно.
— Я бесполезная! — закричала я, слезы текли по моим щекам.
Кип бросил метлу на пол, затем подошел ко мне и схватил за бедра, притягивая к себе. Я растаяла в его объятиях, в его запахе, особенно грубом и мужественном после тяжелого рабочего дня.
— Я хотела сделать для тебя что-нибудь приятное, — рыдала ему в грудь. — Несмотря на то, что ты был мудаком в первом триместре, ты все равно заботился обо мне, — я вцепилась в рубашку и посмотрела на него затуманенными глазами. — Теперь ты перестал быть таким мудаком… за исключением важных мест, — я посмотрела вниз.
Затем до меня донесся запах ужина.
Хотя ужином это не пахло. Пахло как от разлившегося химиката, смешанного с гниющим мясом.
Я посмотрела на Кипа, который был обеспокоен — что случалось с ним по умолчанию всякий раз, когда я не казалась счастливой, здоровой или довольной, — но теперь этот ублюдок улыбался.
— Не смейся! — я ударила его в грудь. — Я делала это для тебя.
Улыбка Кипа исчезла. Он погладил меня по волосам.
— Ты не обязана ничего для меня делать. На самом деле, это, — он погладил мой живот, — твой купон на то, чтобы ничего не делать. Создание человека — это большая работа.
— Я хотела! — я взвизгнула. — А это очень важно, потому что обычно я не хочу ничего делать для мужчин, но в последнее время ты слишком много делаешь, и я подумала, что мне нужно попрактиковаться в приготовлении пищи для нашей икринки, потому что она захочет есть, как только отучится от груди. Я бы не хотела ее отравить.
