Комната нашей малышки была идеальной. Все стены были белыми, за исключением декоративных обоев с изображением леса, украшенных ветками, ласточками и бабочками. Детская кроватка была сделана из кованого железа, еще был пеленальный столик середины века, коврик в цветочек и большое удобное кресло-качалка, стоящее к окну и океану, для кормления грудью. Я часто сидела там, потирая живот, глядя на волны, и позволяла себе верить, что через пару месяцев буду держать на руках маленькую девочку и что Кип все еще будет здесь и станет моим мужем.
И он вел себя как муж во всех возможных отношениях. Настоящий муж. Он трахал меня каждый день. Иногда по два раза в день. Мои гормоны вышли из-под контроля, и я становилась озабоченнее. Я беспокоилась, что мой растущий живот оттолкнет его, не говоря уже о человеке внутри меня. Но чувствовала себя сексуальнее, чем когда-либо, только один раз он испугался, когда малышка пнула его перед оргазмом.
Он готовил мне еду. К нам приходили друзья. С тех пор, как мы с Кипом… воссоединились, у нас было несколько званых обедов — если это можно так назвать — и он готовил для всех. Гости были впечатлены. Даже Тина ворчала, что его лазанья — лучшее, что она пробовала, хотя до сих пор держал на него обиду. Все остальные мои друзья простили этого человека теперь, когда стало ясно, что он наверстывает упущенное.
Нора не стала вдаваться в подробности наших отношений, только сказала, что рада за меня. Я тоже была рада за себя.
Мы закрыли кафе на весь день, и Нора кричала на меня, когда я попыталась помочь ей с уборкой. Я наорала в ответ, сказав ей, что в состоянии протереть гребаный прилавок.
Она смягчилась, потому что мой характер был довольно пугающим. Конечно, сила удвоилась после беременности. Но Кип был единственным, у кого хватило смелости выступить против меня, и я почти уверена, что он делал это только в качестве прелюдии, потому что я всегда получала то, что хотела.
— Вот, — сказала Нора, пододвигая кекс, в котором была одна свечка.
— У меня не день рождения, — сказала я, слизывая глазурь с кекса.
— Но нам есть что отпраздновать, — сказала Нора. — Я поговорила с юристом, оформила это, — она кивнула на бумагу между нами.
Я уставилась на нее. Там была целая куча слов, набранных очень мелким шрифтом, и выглядело очень пугающе и законно.
За последние несколько месяцев у меня был опыт общения с пугающим и законным.
— Я передаю тебе половину пекарни, — объяснила она, пока я смотрела на контракт, пытаясь понять его смысл.
Я моргнула, увидев свое имя на бумаге, затем снова уставилась на свою лучшую подругу.
— Что за хрень? — произнесла я. — Ты умираешь или что? Или опять думаешь, что у тебя опухоль мозга.
У моей лучшей подруги было тревожное расстройство, которое заставляло ее много раз сходить с ума. Хотя она поуспокоилась, когда вышла замуж за Роуэна. На самом деле, с тех пор, как она начала с ним встречаться.
Дело было не в том, что он вылечил ее, а в том, что он заставил ее почувствовать себя в безопасности, работая над самоизлечением. Это просто замечательно.
Нора усмехнулась.
— Нет, конечно, я не умираю. По крайней мере, не сегодня, — пошутила она. — Я ищу партнера.
— У тебя есть партнер, — сказала я без колебаний. — Тебе не нужен какой-то юридический контракт, и уж точно тебе не нужно перепоручать мне половину своей пекарни. Я твоя подруга. Ты привязана ко мне на всю жизнь, сучка.
Она улыбнулась.
— Я знаю. Но я также знаю, что ты брала на себя управление этим местом всякий раз, когда мне это было нужно. Ты делала все возможное.
— Ты щедро платишь мне за это, — заявила я. — И ты классная начальница. К тому же, Тина тоже много чего сделала.
Тина проработала здесь почти столько же, сколько и я. И она любила это место так же сильно. Она любила Нору так же сильно.
— У Тины есть свои инвестиции, — сказала Нора. — И она хочет сократить свой рабочий день.
Я прикусила губу. Это правда. Хотя на первый осуждающий взгляд так не кажется, Тина была проницательной деловой женщиной и независимо богатой. Они с Тиффани могли бы сейчас уйти на пенсию, если бы захотели. Но им обеим нравилось работать.
— Ладно, ты открыла эту пекарню, — напомнила я Норе. — Ты построила ее с нуля. Ты делаешь ее невероятно успешной. Пекарня — это ты, Нора. И все это должно быть твоим. Всегда. Я ничего не сделала.
— Чушь собачья, — сказала она. — Ты приложила свою руку к тому, — она указала на пустую пекарню. Все было оформлено в розовых тонах, за матовыми окнами виднелся океан. Даже пустое, оно было невероятно красивым, одно из самых привлекательных для инстаграма мест в Юпитере. — Без тебя я бы не смогла этого сделать. Я бы не справилась, — тихо сказала Нора.
— Не надо недооценивать себя, — огрызнулась я. — Ты намного сильнее, чем говоришь, и способна на все.
— Видишь? Как бы я узнала это без тебя? — пошутила она.
Я улыбнулась.
— Теперь у тебя есть муж, который напомнит, — сказала я. — И он, скорее всего, делает это голым.
Щеки Норы покраснели. Роуэн действительно дал ей отличное сексуальное пробуждение, и я была чертовски рада этому.
— Ты права, — пробормотала она, на секунду отведя взгляд. — Но, — сказала она, одергивая себя, — я взрослая женщина, в здравом уме, и я обсудила это со своим очень разумным, заботливым и финансово ответственным мужем, который также согласен, что это замечательная идея, — она постучала по бумаге. — Теперь я мать, и хочу иметь целую кучу детей от Роуэна. Я также хочу сохранить эту пекарню, потому что ты права, это место — мое все. Но я не хочу, чтобы одно высасывало жизнь из другого. И не хочу, чтобы ты когда-нибудь думала, что тебе здесь не место. Я хочу помочь убедиться, что у тебя есть корни. Что ты не окажешься в положении, когда тебе придется выйти замуж за человека, которого ты не любишь, чтобы остаться здесь.
По мере того, как она продолжала, ее голос становился все более страстным, и она была очень близка к тому, чтобы закричать. Или заплакать. Да, моя лучшая подруга любила меня. И очень заботилась обо мне. И все еще, очевидно, затаила какую-то обиду на Кипа.
— Я уже замужем, — напомнила я ей. — И не смогу еще раз выйти замуж за мужчину ради грин-карты… надеюсь.
Не то чтобы мы были в безопасности после встречи, и наш адвокат сказал, что все прошло хорошо. На самом деле они почти не задавали вопросов. С другой стороны, я вошла с маленьким животиком и мужем, который не мог оторвать от меня своих рук.
Но мы все еще ждали официального одобрения. Для того, чтобы остаться в стране на неопределенный срок, нужен целый процесс. Но я сказала себе, что разберусь с этим… позже. Независимо от того, как Кип вел себя сейчас, нет никакой гарантии, что так будет продолжаться вечно.
— Нет, — твердо сказала Нора. — Это поможет, — она снова постучала по бумаге. — Владение частью бизнеса в США — это прочная связь. И это шаг к обеспечению будущего для себя. И для нее, — она кивнула на мой живот.
— Я не могу так поступить с тобой, — сказала я дрожащим голосом. — Я не приму это от тебя.
— Ты ничего у меня не отнимаешь, — ответила она. — Ты делаешь мне величайший подарок. Я хочу, чтобы моя лучшая подруга жила и работала со мной до конца дней, чтобы наши дети росли вместе… чтобы мы создали нашу собственную семью.
Она ударила ниже пояса. Вовлекла в это детей. Вовлекла семью. Она, Тина, Тиффани, Каллиопа — черт, теперь даже Роуэн — они были моей единственной семьей. Не говоря уже о Дейдре, которая звонила мне минимум раз в неделю, ежедневно писала смс и постоянно присылала что-нибудь для ребенка.
И Кип.
Гребаный Кип.
Мой муж.
— Подпиши контракт, Фиона, — мягко попросила Нора, протягивая мне ручку.
Я посмотрела на свою лучшую подругу, ручку, контракт.
Я так хотела быть независимой. Самой устроить свою жизнь. Спасти себя. Потому что не хотела, чтобы мужчина спасал меня. Особенно Кип.
