заметил закономерность и понял, что вероятность повторного приступа очень велика, если укол сразу не снял все симптомы.
– Всеволод Алексеевич, ну чего вы боитесь? Я рядом. Уже так близко, что даже неприлично.
– Да конечно… близко. Повернулась задом… как жена через двадцать пять… лет брака.
Сашка не знает, ей краснеть или смеяться? Ну что он за человек?
– Я-то надеялся… на обнимашки там всякие…
– Ну простите, Всеволод Алексеевич! Опыта мне не хватает! Честно сказать, вот чтобы спать с мужчиной – в прямом смысле этого слова, – вы у меня первый.
Ого, теперь ей удалось его удивить. И отвлечь от всех мрачных мыслей сразу. У него аж глаза блеснули.
– И да, я не знаю, как это делается!
– Да… велика наука… Иди-ка сюда, девочка. Ближе, не стесняйся… Стесняться уже поздно… Вот сюда ложись, головой на плечо…
– Нет, так нельзя. Я вам на грудь буду давить.
– Это не грудь… тетя доктор. Это плечо! У тебя что… по анатомии было?
– Пять у меня было! У меня по всем предметам было исключительно пять!
– Странно! Ну хоть голову… от жопы отличаешь, уже… неплохо. Да ложись ты! Вот так… хорошо. Будем спать… Боюсь, сегодня это все, что… могу предложить.
– Меня сегодня «спать» полностью устроит.
– Тогда спокойной ночи!
И Сашка не поручилась бы точно, так как свет они уже выключили, а ей и причудиться могло, но все-таки, кажется, он ее поцеловал. В макушку. Ужас какой!
* * *
Доброго утра Сашка и не ожидает. Хорошо хоть остаток ночи проспали. Всеволод Алексеевич, как всегда после сильного приступа, вялый и грустный, всем видом демонстрирует, что вставать он сегодня не будет. Сашка и не настаивает. Приносит ему завтрак в постель, ворча, что надо как-то определяться: или уже в магазин идти и холодильник продуктами забивать, или ехать домой. Ждет реакции, но Всеволод Алексеевич молча кивает, задумчиво рассматривая содержимое тарелки. М-да, хотелось бы более конкретного ответа. Но и провоцировать его сейчас на выяснение отношений было бы верхом садизма.
Сашка не садистка. И даже вместо укола, который бы сейчас, не сомневаясь, сделал бы ему любой медик, выдает таблетки. Всеволод Алексеевич мрачно на нее смотрит:
– Думаешь, будет повторный?
Сашка пожимает плечами и садится рядом.
– Надеюсь, что не будет. Пейте.
– А почему тогда не в вену?
– Вам очень хочется, что ли? Понравилось? Дома вручила бы вам небулайзер, но кто бы его сюда брал?
Качает головой, однако таблетки проглатывает. Снова стекает на подушки. Совсем никакой сегодня. Дома, в Прибрежном, он на следующий день хоть во двор может выползти, на солнышке посидеть. А тут что? Лоджия с видом на Арбат и вся таблица Менделеева в воздухе?
– Саша, ты такси вызови заранее.
– Какое еще такси?
– В Мытищи.
Начинается! Совсем, что ли, с ума сошел? Она и вчера ехать туда не собиралась, а теперь и подавно. Съездить на одни похороны, а потом и ко вторым начать готовиться, что ли?
– А скорую вам тоже заранее вызвать или как? Всеволод Алексеевич, что за жертвенность во взгляде и тоне? Это вообще не ваше амплуа. Я никуда не поеду, я еще вчера вам сказала. И одного вас в таком состоянии тем более не оставлю.
– Ну сделай укол и поезжай!
– Я сказала «нет»!
– Саша, ты будешь жалеть.
– Я уже жалею. Что мы вчера туда поехали. Все, Всеволод Алексеевич! Закрыли тему.
Замолчал. Обиделся? Грустное сокровище. Дышит тяжело. А она еще на него ругается. Ну а как не ругаться-то? Замучил уже своими душеспасительными речами.
– Массаж сделаем?
– Сама предлагаешь? – усмехается. – Когда я отказывался?
Значит, не обиделся. Сашка разминает руки, достает из своей бездонной косметички-аптечки массажный крем без запаха, неспешными движениями начинает растирать ему грудь. Он сразу расслабляется, а через несколько минут Сашке без фонендоскопа слышно, что вдохи становятся глубже и полнее.
– А у тебя стало лучше получаться, – замечает Туманов. – Увереннее как-то. Как у профессионального массажиста.
– Я и есть профессиональный массажист, у меня дома где-то сертификаты валяются. Покажу при случае, если хотите.
– Так, а что ж ты раньше… Жалела, что ли? Или стеснялась?
Ответить Сашке не дает какой-то странный звук.
– А у нас гости, – спокойно комментирует Всеволод Алексеевич, обладатель чуткого слуха.
У Сашки аж руки холодеют. Но Всеволод Алексеевич абсолютно невозмутим, только простынку чуть выше натягивает, чтобы живот прикрывала. В целом же они составляют чудесную композицию: раздетый Туманов с блестящей от крема грудью и сидящая рядом с ним на кровати, поджав под себя ноги, Сашка, сертифицированный массажист в домашней растянутой футболке.
Так их и застает появившаяся на пороге… Нурай. Сашка не видела ее уже много лет, но сразу узнает. Располнела, но, если бы не веселенькая жизнь и вечная диета диабетика, Сашка тоже бы прибавила пару размеров. А Нурай никто нервы не треплет, видимо, и по ночам ее никто не поднимает.
– О, Машенька! – первым нарушает мертвую тишину Всеволод Алексеевич.
– Меня зовут Нурай. Вы так и не запомнили!
А Нюрка молодец, быстро с шоком справилась. Сашка медленно выдыхает и вылезает из кровати, не забыв прикрыть сокровище простынкой.
– Ну привет!
– Что ты тут делаешь? – Нюрка цедит слова, кажется, вместе с ядом.
– А ты? Прибраться пришла? Хозяйка на барщину отправила?
– Саша!
Это Всеволод Алексеевич, возмущенно. Ой, не лезьте, Всеволод Алексеевич, когда у девочек личное. А у девочек очень личное.
– Надо же, а я слухам не верила. Все говорили, что ты с ним спишь. Но я не могла этого представить.
– Завидно?
– Саша!!!
Всеволод Алексеевич, видимо, понимает, что добром встреча не кончится, и неожиданно бодро встает, накидывает халат.
– Девочки, пойдемте чаю попьем, что ли! Машенька, я помню, раньше ты очень любила эклеры. Можно заказать из кафе внизу.
– Я Нурай!!!
– Она Нурай, – подтверждает Сашка. – И я с ней за один стол не сяду.
– Да что я тебе сделала-то? – взвивается Нюрка. – Что ты на меня крысишься?
– Тебе списком? Давай не при…
Сашка глазами показывает на стоящего посреди комнаты в полном недоумении Туманова. Меньше всего ей хочется при нем выяснять отношения. Да ей вообще не хочется их выяснять. Одно радует: Всеволод Алексеевич резко ожил. Махнув рукой на девичьи разборки, идет на кухню чайник ставить. С телефоном в руках. Вероятно, все-таки собрался в кафе звонить и эклеры заказывать.
– Ну что? Мечты сбываются, да? Получила красивую жизнь в Москве?
– А что получила ты? Старую развалину в постель? – усмехается Нюрка и усаживается за туалетный столик Всеволода Алексеевича. – Он еще что-то может?
– Ты искренне считаешь, что
