Черт. Блять.
Я врываюсь внутрь и вижу свою жену, которая стоит с палитрой и кистью в руках, уставившись себе под ноги. Ее взгляд устремляется на меня, затем она хмурится.
— Убери пистолет. У меня отошли воды.
Господи.
Я быстро засовываю пистолет за пояс брюк.
— Я, блять, подумал, что на тебя напали.
— О, Господи, — выдыхает она, палитра и кисть выпадают у нее из рук. Она сгибается в талии, болезненно постанывая. — Ребенок скоро родится, и он, как и его отец, чертовски нетерпелив.
Обнимая ее, я помогаю ей идти, но когда она снова сгибается пополам, подхватываю ее на руки и выношу из дома к вертолету, стоящему наготове.
Я заранее сделал все возможное. В самолете даже ждет упакованная сумка для Эбигейл и нашего будущего сына.
— Я могу идти, — говорит она. — Схватки прошли.
Я ставлю ее на ноги, чтобы достать телефон из кармана и быстро позвонить врачу.
— Да, мистер Ветров?
— У Эбигейл отошли воды. Мы уже в пути.
— Все готово, — уверяет он меня, прежде чем мы вешаем трубку.
Я набираю мамин номер, и как только она берет трубку, говорю:
— У Эбигейл начались схватки. Встретимся в больнице.
— О, Боже мой! — слышу я мамин крик, прежде чем завершить разговор.
— Беги вперед и попроси пилота запустить двигатель, — приказываю я охраннику, стоящему на посту.
— Напомни мне, почему этот долбаный вертолет не стоит прямо у нашего дома, — бормочет Эбигейл, стискивая челюсти.
— Прости, — извиняюсь я, зная, что сейчас с ней не стоит спорить. Если она говорит, что небо розовое, значит, оно, блять, розовое.
Наконец, мы добираемся до вертолета, и я помогаю Эбигейл забраться внутрь. Я надеваю ей на голову наушники, прежде чем беру свои.
Двое моих лучших охранников тоже садятся в вертолет, затем пилот спрашивает:
— Готовы к взлету, мистер Ветров?
— Да, — отдаю я приказ. Схватив Эбигейл за руку, я сжимаю ее. — Как ты держишься?
Она бросает на меня свирепый взгляд.
— Как, по-твоему, я держусь? — Ее лицо искажается от боли, затем она стонет: — Господи, Николай.
— Дыши, любовь моя. — Я проверяю время на своих наручных часах, чтобы отслеживать интервал между схватками.
— Не смей, блять, указывать мне дышать, — огрызается она, прежде чем начать дышать так, как ее учили на наших занятиях перед родами.
Когда схватки проходят, она опускает голову мне на плечо. Я целую ее в волосы, хваля ее:
— Ты невероятна, Эбигейл. Я так чертовски благодарен тебе.
— Я не чувствую себя невероятной, — жалуется она.
Вертолет приземляется на крыше больницы, где ждут врач и сестринский персонал.
— Мне нужны все обезболивающие, — требует моя жена, прежде чем я помогаю ей выбраться из вертолета.
Когда я усаживаю ее в кресло-каталку, то говорю:
— Все, что захочешь, детка.
Медсестра вкатывает Эбигейл в лифт, и я быстро забегаю внутрь, а за нами следуют наши охранники и доктор.
— Ты знаешь, с каким интервалом проходят схватки? — спрашивает доктор Коскинен.
— Десять минут. У нее было только две.
Нас отводят в отдельную палату, где все готово к рождению нашего сына.
— Стойте на страже у двери, — приказываю я двум своим людям.
— Да, сэр.
Подняв Эбигейл с кресла, я кладу ее на кровать и наливаю ей стакан воды.
— Держи, детка, — бормочу я и, пока она делает глоток, достаю салфетку для лица, смоченную в ледяной воде.
Отжимая ткань, я провожу по ее лбу, отчего она издает удовлетворенный стон.
— Так хорошо.
Внезапно она протягивает мне бутылочку и начинает учащенно дышать.
Я замечаю, что медсестра засекает время схватки, в то время как доктор занимает место у изножья кровати.
— Давайте посмотрим, насколько вы расширены.
Моя верхняя губа кривится, когда медсестра отодвигает платье Эбигейл и помогает ей снять нижнее белье.
Каждый раз, когда этот мужчина оказывается между ног моей жены, я должен напоминать себе не убивать его.
Когда доктор Коскинен заканчивает осмотр, на его лице появляется довольная улыбка.
— Почти время. Мы сделаем пару тренировочных толчков.
Эбигейл кивает, и мое сердце начинает биться быстрее.
Медсестра показывает мне, как помочь Эбигейл принять правильное положение, а затем врач говорит:
— Сделай глубокий вдох, затем тужься изо всех сил в течение десяти секунд.
Эбигейл вдыхает так глубоко, как только может, а затем тужится до счета десять.
Когда она откидывается назад, я снова беру салфетку из ледяной воды и вытираю пот с ее лба.
— Я так чертовски горжусь тобой.
— Еще как гордишься, — нахально заявляет она.
Боже, я люблю эту женщину.
— Тужьтесь еще раз, миссис Ветров, — инструктирует доктор.
Моя жена тужится изо всех сил, после чего снова откидывается назад.
Мы продолжаем тужиться еще минут двадцать, когда доктор говорит:
— Пора.
Господи.
Хорошо.
Блять.
Что мне делать?
Эбигейл издает мучительный крик, когда начинает тужиться.
— Дышите во время схватки, — говорит ей медсестра.
— Не указывай мне, блять, что делать! — кричит моя жена с выражением лица безжалостной королевы. Она мертвой хваткой хватает меня за руку, затем хнычет: — Николай.
Я прижимаюсь лбом к ее виску.
— У тебя все получится, Эбигейл. Ты такая чертовски сильная. Ты будешь потрясающей матерью. — Хвалю я ее, несмотря на ее боль, пока она не начинает хватать ртом воздух.
Схватки снова начинаются, и Эбигейл издает гребаный боевой клич, от которого у меня мурашки по коже. На этот раз она не прекращает тужиться и под руководством врача рожает нашего первенца, которого мы назовем в честь моего отца.
— У вас здоровый мальчик, — говорит доктор Уэллс, пока медсестра ухаживает за Дэмиеном.
Она заворачивает нашего новорожденного сына в одеяло, а затем приносит его к нам.
Мое гребаное сердце.
Я смотрю, как Эбигейл берет нашего сына на руки, прижимая его к груди.
Никогда в своей жизни я не видел ничего прекраснее, чем моя жена и мой сын.
— С моей женой все в порядке? — Спрашиваю я. — Мой мальчик здоров?
Доктор Коскинен усмехается.
— Они оба в абсолютно здоровы.
Наклонившись над своей драгоценной семьей, я шепчу:
— Мои чудеса. Господи, я люблю вас обоих так чертовски сильно, что у меня болит сердце.
Эбигейл улыбается мне сквозь слезы, измученная родами.
— У нас есть сын, папочка. Посмотри, какой он совершенный… — она делает паузу, чтобы откашляться, в ее голосе слышны эмоции, — совсем как его отец.
Полностью охваченный эмоциями, я целую ее в лоб.
— Жизнь моя. Душа моя. Ты мое все.
Вот кем Эбигейл и наш сын всегда будут для меня.
Моей жизнью. Моей душой. Моим всем.
Конец
1 Обсессивно-компульсивное расстройство — психическое нарушение, при котором человек страдает от навязчивых мыслей
