Выбегать через заднюю дверь не лучший вариант. Но чтобы выйти через парадную дверь, мне пришлось бы пройти мимо Эммета и рискнуть, что он схватит меня. Я ударила его по яйцам, но, к сожалению, не вырубила его. Он быстро придет в себя. Я не успею добежать по длинной дороге до ближайших соседей. И не помню, куда положила ключи от машины.
Но выбежав через черный ход, спустившись по лестнице и оказавшись на пляже, я бы на самом деле смогла быстрее найти помощь, поскольку у моего ближайшего соседа тоже есть доступ к пляжу. До лестницы, ведущей к их дому, было минут пять ходьбы.
Я лишь надеялась, что они дома. И вооружены.
За исключением того, что я недооценила кое-что. Например, сколько времени потребовалось моей беременной заднице, чтобы спуститься по лестнице. И побежать. Босиком. По песку.
Я была не в лучшей форме. Мои легкие были сдавлены вместе со всеми остальными органами, и было почти невозможно отдышаться.
Сегодня на пляже никого.
Мне чертовски повезло.
На улице еще тепло, но весь день было чертовски ветрено. Не лучшая погода для купания, волны дикие и опасные. Конечно, в этом районе все равно купалось не так уж много людей. Этот уголок пляжа в основном посещали люди, которые жили в коттеджах, разбросанных по береговой линии.
Я также недооценила, сколько времени потребуется Эммету, чтобы оправиться от удара по яйцам, и как быстро он сможет сбежать вниз по лестнице и догнать меня.
Мое тело сжалось, когда он схватил меня, яростно дернув назад, так что моя голова ударилась о его плечо, и я почувствовала вкус крови, когда мои зубы вонзились в язык.
— Теперь ты, блять, ни за что от меня не уйдешь, дорогая Фи, — протянул он мне на ухо, пока я сопротивлялась. — Я ждал годами, чтобы покончить с тобой.
Его рука легла на выпуклость моего живота, и я поперхнулась от того, что он прикасался ко мне там, прикасался к моему гребаному ребенку. Горло обожгло огнем от необходимости защитить ее любыми необходимыми средствами, но страх сжал сердце, поскольку мои усилия были ничем по сравнению с мужчиной, привыкшим причинять боль женщинам.
— Я так рад, что смогу погубить тебя, — прошептал он. — Забрать все. У человека, который думал, что может превзойти меня. Я все заберу.
Он схватил платье, которое было на мне, и задрал его, обнажив мои ноги, бедра, а затем и нижнее белье.
Я почувствовала вкус желчи и сопротивлялась еще сильнее, крича, как банши, на тот случай, если кто-то есть поблизости. Но ветер все еще свистел, волны разбивались о скалы бухты, и мой крик был поглощен океаном.
Тем не менее, я сражалась как сумасшедшая, царапаясь, лягаясь, щелкая зубами, пытаясь укусить его.
Его руки проникли в мое нижнее белье как раз в тот момент, когда я под нужным углом наклонила голову туда, где его другая рука упиралась мне в верхнюю часть груди. Я без колебаний вонзила зубы в его руку, почувствовав медный привкус крови. Не отпускала, с силой разрывая его горькую и эластичную кожу. Я бы проглотила его кусок за куском, если бы потребовалось.
— Чертова сука! — прорычал он, отдергивая руку, кровь разлетелась во все стороны. Я выплюнула мясо, оставшееся у меня во рту, удовлетворенная его криком боли.
Он грубо толкнул меня вперед, и я споткнулась, пытаясь удержаться, но болезненно приземлилась на колени и запястья, песок был не мягким и податливым, а больше похожим на бетон.
Боль пронзила запястья и коленные чашечки, желудок сжался. Я не знала, было ли это от страха или из-за того, что ребенок в беде. Надо верить, что она сильнее этого. Она выдержит несколько ударов. Она выживет.
Я поползла вперед, не в силах встать на ноги. Волны брызгались в лицо, и я закашлялась, вдохнув морскую воду.
Зачем меня омыла волна, утаскивая подальше от цивилизации и помощи. Но я искала утешения в соленой воде. В ее защите.
За исключением случаев, когда есть жестокий бывший муж, явно одержимый идеей убить тебя, океан предлагал только смерть.
Он прорвался сквозь волны и схватил меня, встряхивая, как тряпичную куклу, толкая дальше в воду.
Сначала волны обрушились, и мне удалось отчаянно глотнуть воздуха, прежде чем мое лицо снова погрузилось в воду. Эммет изо всех сил пытался удержать меня на земле из-за волн, из-за того, как я сопротивлялась и молотила руками. Но он устоял на ногах. Он был сильнее, крепче держал меня. В моих легких не было передышки от соленого воздуха. Я пыталась задержать дыхание и бороться одновременно.
Я была сильным пловцом. Выросла на пляже, ныряла, проверяя свои возможности, задерживала дыхание так долго, как только могла, просто чтобы посмотреть, что произойдет. А потом, в самые мрачные дни, когда я все еще истекала кровью, была в синяках и опустошена, заходила в большой бассейн в нашем особняке и оставалась под водой так долго, как только могла. Дольше, чем могла. Я наслаждалась жжением, черными точками в глазах, ощущением, как мои легкие вот-вот взорвутся. Я чувствовала близость смерти, дразнила себя, потом мое тело заставляло меня подняться. Я бы не встретила смерть, потому что у меня был инстинкт самосохранения. Даже когда разум испытывал искушение сдаться, тело не позволяло.
Благодаря такой практике мне удавалось надолго задерживать дыхание. Казалось, что прошли годы. Но в конце концов мое тело сдалось, хотя разум кричал о борьбе. Живи.
Соленая вода попала в легкие, когда чья-то рука надавила мне на затылок, удерживая на месте. Мне ужасно хотелось откашляться, выплюнуть воду и вдохнуть побольше воздуха, но чем сильнее мое тело содрогалось, тем больше воды попадало внутрь. Казалось, что моя грудная клетка вот-вот взорвется. В голове пульсировало, а глаза жгло, как от тысячи иголок.
Тот, кто сказал, что утопление — это мирный способ умереть, был лживым мешком дерьма.
И я ни за что не собиралась умирать.
Эммет не убьет меня.
И он ни за что на свете не убьет моего ребенка.
Я потянулась и вонзила ногти в руки, держащие меня, раздирая кожу. Раздалось приглушенное проклятие боли. Он не отпустил меня полностью, но хватка ослабла.
Я смогла отстраниться от него и встать. У меня было недостаточно времени, чтобы бежать против волн. Я кашляла и отплевывалась, жадно втягивая столько воздуха, сколько могла. Мои конечности ослабли, не хватало кислорода, голова кружилась, и мир накренился. Но я упорствовала, отталкиваясь от волн, держась за живот.
Малышка брыкалась, словно подгоняя меня, напоминая, что она выполняет свою часть работы, а мне нужно выполнить свою.
Эммет схватил меня. Но не толкнул меня обратно в воду. Он попытался прижать меня вплотную к своему телу. Я, не колеблясь, откинула голову назад, соприкоснувшись с его носом и услышав приятный хруст. Черные точки заплясали перед глазами, когда от удара в черепе вспыхнула боль.
Я снова вырвалась из его хватки. Теперь у меня было достаточно времени, чтобы попытаться бежать против волн. В лучшем случае, я сломала ему нос. Но он все равно был сильнее и выносливее. Он снова поймает меня.
Но я буду бороться. И я придумаю, как его победить.
Малышка снова пнула, как бы говоря: «Да, черт возьми, мам!»
Конечно, не многие младенцы стали бы ругаться из утробы матери, но если бы кто-то и собирался это сделать, то моя дочь.
Она будет гордиться мной.
На бегу я приготовилась к еще одному удару, мое тело напряглось, я кашляла.
Что-то мелькнуло на периферии, и раздалось громкое хрюканье, затем всплеск. Удара не было. Больше никаких рук на мне. Я не упала в воду.
Я обернулась и увидела в волнах два извивающихся тела.
Кто-то пришел мне на помощь.
Кто-то со светлыми волосами, одетый в джинсы.
Мой муж.
Все происходило как в замедленной съемке, но почему-то все равно слишком быстро, чтобы я могла понять.
Кип больше не боролся с Эмметом. Он схватил его и дернул вверх, так что они оба стояли, а затем раздался треск. Тот, который казался громче шума волн. Я решила, что мой мозг создал интенсивность звука, заполнив пробелы. Потому что мои глаза видели, как Кип схватил Эммета за голову и подбородок и сильно дернул. Я видела, как его шея неестественно дернулась, а затем его тело обмякло.
