становится очень серьезным:
– Я обещал тебе все рассказать. Но хочу сделать это там, где нам никто не помешает.
– И откуда я не сбегу? – понимающе усмехаюсь.
– Да, – его взгляд становится пронзительным, – и это тоже.
Ну что ж, в конце концов я давно хотела увидеть дом Вовы. Почему бы и не сейчас?
Автомобиль сворачивает с основной трассы в сторону элитного поселка. Еще несколько километров – и мы въезжаем в знакомые ворота с будкой охраны. Впереди стелится улица, ведущая к дому Виктора, но машина сворачивает в небольшой переулок и сразу упирается в еще одни ворота – большие, черные, с мощными каменными столбами, на которых установлены бронзовые статуи львов.
Ворота автоматически поднимаются и мы въезжаем во двор. Я замираю, жадно разглядывая его через окно, пока Вова не открывает мне дверцу. Опираюсь на его руку и выхожу…
Ощущение, что я внезапно попала в сказку.
Несмотря на зиму, двор вычищен от снега. Вдоль забора растут вечнозелененые деревья и кустарники, большое крыльцо с колоннами ведет к массивной двери.
Запрокинув голову, оглядываю двухэтажный дом в колониальном стиле.
– Ух ты, – выдаю, не сдержавшись.
– Нравится? – Вова настороженно следит за моей реакцией.
– Ну… – смущенно отвожу взгляд, – он выглядит таким… дорогим…
– Тебя это смущает?
– Не знаю…
– Идем.
Он крепко берет меня за руку.
По дороге к крыльцу я успеваю заметить фонарные столбы, сделанные под старину. С кованным кружевом вокруг кронштейна и светильника.
Вова прикладывает карту к замку – и дверь раскрывается.
– А здесь кто-то есть? – мой тихий голос эхом разностится по огромному и… пустому холлу.
– Нет, я как-то не обзавелся прислугой, времени не было, – говорит Вова, что-то набирая в телефоне.
И тут же вокруг нас загораются лампы.
– Это “умный дом”, – поясняет он, увидев мой ошарашенный взгляд.
Затем ведет меня дальше.
– Здесь так пусто, – оглядываю голые стены.
Не совсем, конечно, голые. Но мебели здесь нет, как и мало-мальских следов проживания. Будто дом не жилой.
Но кухня радует. Она оборудована по последнему слову техники и именно так, как я представляла, думая о доме Вовы: хром, камень и стекло. Огромная плазма во всю стену, черный с серебром кухонный гарнитур, кожаные диваны вокруг огромного стеклянного стола. На стенах вместо обоев – грубая кирпичная кладка.
– Я пока обжил только одну комнату и вот, кухню, – поясняет Вова, жестом показывая, чтобы я села.
А сам идет к кофемашине.
Я сажусь на краешек кресла.
Тут все такое дорогое… боюсь ненароком что-то сломать.
– Кофе? – Вова смотрит на меня.
– С молоком, если есть.
Через несколько минут он возвращается с чашками и садится напротив меня.
Мне хочется спрятаться от его голодного взгляда. Неловко бормочу слова благодарности и нервно отхлебываю горячую жидкость. Потом выдыхаю.
Так, надо взять себя в руки.
Ничего не случилось.
Просто я у Вовы в гостях.
Мы тут вдвоем. Один на один в этом огромном и пустом доме…
Дыши, Катя, дыши.
Но как оставаться спокойной, если он взял мою руку и гладит, не отпуская? А смотрит так, будто собирается сорвать с меня одежду и разложить на этом столе?
От его горячего, будоражащего взгляда, у меня внутри все сладко сжимается. Но я не собираюсь сдаваться. Мы еще не договорили!
– Ну, – стараюсь, чтобы голос не дрогнул, – рассказывай.
Ео пальцы на моей руке ревниво сжимаются, будто Вова боится, что я сейчас уйду. Но я ведь не собираюсь никуда уходить. Всего лишь хочу узнать правду.
– Эле стало плохо, когда ты отошла. Пришлось ее подхватить, чтобы она не упала, – говорит он ровным тоном, глядя мне в глаза.
Его взгляд гипнотизирует, проникает в самую душу. Мурашки бегут по телу.
– Эле? Плохо? – ой, что-то не верится.
Сомнения, видимо, так ярко написаны у меня на лице, что Вова пожимает плечами:
– Сам удивился. Но она не притворялась, она действительно чуть не потеряла сознание. Виктор вызвал врача, тот сказал, что у нее резко упало давление.
– Интересно, из-за чего? – бурчу недовречиво. – А поцелуй? Я видела, что она тебя поцеловала. Это входило в оказание первой помощи?
Что-то Вова темнит. Прищуриваюсь, ловя его взгляд.
– Прости, – хмурится он, но глаза не отводит, – я просто не ожидал от нее такой прыти.
– Она в тебя влюблена, – озвучиваю я то, что он и сам знает.
Но Вова внезапно удивляет меня. Возражает с кривой улыбкой:
– Вряд ли ее чувства ко мне можно назвать любовью или влюбленностью. Скорее, эгоизмом.
– Что? – теперь уже хмурюсь я.
– Это старая история. Эля работала на кафедре, когда мы с братом пришли учиться. Молодая, красивая, немного старше нас. Вик сразу запал на нее, а я в то время больше учебой занимался, чем девушками.
Он замолкает, будто вспомив о чем-то.
– А она? – подталкиваю его.
– А она почему-то запала на меня. Точнее, потом-то я выяснил почему. Я же старший сын, отец разделил нам с Виком доли наследства, но сделал меня гендиром. То есть по факту все деньги и правление фирмы были в моих руках.
Он невесело усмехается:
– Представляешь, я еще институт не окончил, а отец уже сделал меня своей правой рукой. Я так гордился…
– Значит, у тебя ничего не было с Элей? – никак не могу поверить, что моя ревность беспочвенна.
– Было, – он твердо смотрит мне в глаза. – На выпускном.
Отшатываюсь, заливаясь румянцем.
– Я не святой, Катя, – Вова наклоняется ко мне, не давая отвернуться, – я нормальный мужчина. Но клянусь, что сто раз пожалел о том случае. Я тогда сразу уехал в Штаты, а через три месяца узнал, что Эля и Вик поженились. Но это не все…
– Не все? – замираю, как кролик перед удавом. – О чем ты?
– Есть кое-что, о чем ты должна узнать…
Он откидывается на спинку кресла. Ерошит волосы.
А у меня сердце ёкает. Становится страшно.
– Что я должна узнать?
– Мой брат не может иметь детей, – выдыхает он и резко встает
Отворачивается к окну и засывывает руки в карманы, сминая дорогой пиджак.
Я неверяще смотрю ему в спину.
Руки сами собой прикрывают живот.
– То есть… то есть… – шепчу
