чтобы проверить, нет ли у меня температуры. Она заботилась обо мне так, как могла. И не её вина, что мне всегда хотелось большего. Я никогда ей этого не говорил. В детстве не знал, как выразить, а когда повзрослел, то нашёл другой способ. В компании дворовых приятелей жизнь сразу заиграла новыми красками. Первая сигарета, первый стакан, первый поцелуй и следом за ним – первый сексуальный контакт. Я не искал романтики встреч, вздохов под луной, серенады под гитару и стихотворных признаний. Всё это было мне чуждо и казалось давно прошедшим мимо. Меня никто не учил, как нужно ухаживать, какие слова говорить. Всю эту науку я постигал сам среди таких же, как и я, дворовых пацанов и девок, что постоянно крутились рядом. Они все были общими. Никто никогда не возражал. А потом мне исполнилось шестнадцать лет, и я впервые всерьёз задумался о своём будущем. Мне оставался только год до окончания школы, и я понял, что надо постараться, если я хочу потом встать на ноги.
Всё удалось. И в универ поступить, и вылететь затем с треском. Благо работа помогла. Мать не вмешивалась. Сам поступил, сам и учись. Сам вылетел, сам и крутись. Она холодная. И всегда была такая. Почти не умеет улыбаться. Или просто не хочет знать, как это делать. Может, кому другому она и улыбалась когда-то. Может, этим кем-то был мой отец, лица которого я даже ни разу не видел… Ни одной фотографии не сохранилось. А ведь она его любила, я знаю точно. Если бы нет, тогда бы не жила до сих пор в её душе ненависть к нему за то, что предал, оставил, за то, что так и не захотел её принять. Как и она меня – не приняла!.. Господи, почему такая резкая боль?!..
– Паш, что с тобой? – Милада смотрит на меня округлившимися глазами. – Ты в порядке?
А я молчу и только дышу часто. Такая красивая, идеальная во всём и… такая холодная!.. Я только такую и мог себе выбрать. Похожую на неё во всём!
– Паш, ты куда? Постой! – кричит она мне вслед.
Я бегу по ступеням вниз, словно боясь, что меня могут настигнуть. Вылетаю из подъезда и продолжаю бежать. Поскальзываюсь на льду и едва не падаю. Успеваю схватиться за дерево. Потом прислоняюсь к нему лбом и пытаюсь отдышаться. Безумие какое-то! Убегаю от собственной невесты в день нашего обручения! Неужели это конец? Она ни за что не побежит следом, не станет звонить и выяснять, в чём дело. Она просто вычеркнет меня из своей жизни, как много раз я вычеркивал из своей жизни тех, кому там больше не было места. И всё постепенно вернётся на круги своя. Она забудет обо мне, найдёт себе другого – того, кто будет её боготворить. Того, кого одобрят её родители. Да, родители! Меня они теперь возненавидят. Никто не смеет так обращаться с их любимой дочерью. А в их глазах я и есть никто.
Кольцо всё ещё лежит в кармане. Оно ведь ей предназначалось! Куда его теперь? Вернуть обратно в салон? Сказать, что не пригодилось? Свадьбы иногда расстраиваются. А мы даже до помолвки не дотянули. Какой же я, всё-таки, идиот!
Чувствую вибрацию телефона. Неужели Милада решила позвонить?
Так и есть.
Удивительно! Неужели обо мне беспокоится?
Сам не ведая, что творю, нажимаю кнопку «принять звонок».
– Алло?
– Паш, что случилось? – слышу её взволнованный голос. – Почему ты ушёл? Мои родители в шоке. У тебя что-то произошло?
– Всё нормально, дорогая моя. Сегодня был тяжёлый день.
– Настолько тяжёлый, что ты решил вот так уйти?
– Извини, не хотелось своим присутствием портить вам вечер.
– Паш, ты нормальный? Что ты говоришь? У нас сегодня должна быть помолвка!
– Кажется, я не совсем готов…
– Ты пьян? – это единственное с её точки зрения разумное объяснение всем моим безумным поступкам.
– Не поверишь, трезв, как стёклышко! Только спать ужасно хочу!
– Что ты ночью делал?
Усмехаюсь. Если бы ты знала, дорогая, что я делал ночью, ты бы со мной разговаривать не стала.
– Паш, тебе надо вернуться, – неожиданно говорит она.
– Не самая хорошая идея. Кажется, твои родители это не одобрят.
– У них нет другого выбора, – настаивает Милада.
– Выбор есть всегда.
– Да? В таком случае, какой выбор у нас с тобой?
– Разойтись, хотя бы на время, – предлагаю я, понимая, что никаких объективных причин для этого нет.
– Для чего? Чтобы потом снова вернуться друг к другу?
– Очень может быть.
– Хватит, Паш! Мне надоело играть с тобой в эти игры. Я хочу, чтобы ты принял решение сегодня. Сейчас!
– А с чего вдруг такая спешка? Раньше ты так не торопилась.
– Раньше, Паш, было по-другому. Сейчас обстоятельства изменились, – серьёзно сказала Милада.
– Какие обстоятельства? – спросил я, ощущая, как холод проникает под кожу. Так же, наверное, ощущал себя мой отец в их последнюю или одну из последних встреч с моей матерью, когда она сообщила ему…
– Я беременна, Паш. От тебя.
Глухой удар кулаком в дерево. Только кожу содрал до крови. Больно не так, как хотелось бы. Телефон упал прямо в снег. Кажется, я ещё слышу её голос из динамиков. Потом он умолкает. Достаю футляр из кармана, открываю. Проклятое кольцо жжёт руки. Размахиваюсь и бросаю его в снег. Пусть достанется кому-нибудь другому. А мне хочется лишь одного – упасть ничком в этот снег и не подниматься больше.
Хотя бы до весны.
Евгений
Выходные проводить дома – не самый лучший вариант.
После того, как Лиза побывала у меня в общежитии, наши отношения стали налаживаться. Мы, вроде, сумели обо всём договориться, и я почти избавился от чувства вины, что терзало меня по отношению к ней. И не только к ней. Ксюше я тоже задолжал. Но с ней всё намного проще. Между нами, по сути, ничего не было. И я ей, в общем, ничего не обещал. Думаю, она всё сама поняла. На меня нашло затмение. Хорошо, что обошлось без последствий.
Отец, как всегда, учинил строгий допрос. Как прошла неделя, что изучали на занятиях (как будто он что-нибудь в этом понимает), что задали на выходные. Я отвечал спокойно, терпеливо, зная, что если сейчас вспылю, потом будет ещё хуже. С отцом надо разговаривать так, словно он один во всём прав, и других вариантов быть не может. Зато он остался вполне доволен моими ответами и даже сменил гнев
