class="p1">– Он еще и сын уголовника, сам недавно сидевший, – громко говорю, хлопнув его по плечу так, что Эрик аж подскакивает. Его глаза округляются. – Идем! Хватит сопли размазывать. Не съем я тебя.
– Ваш ключ, – протягивает комендант связку, едва заметно улыбнувшись.
Подмигнув, я благодарю и направляюсь прямиком к лестнице. Фрайзер тащится следом. Комната на вид небольшая: в центре стол, у стен две кровати. Тесный санузел с душевой кабинкой. Типичный студенческий эконом-вариант. Я достаю из кармана сумки нехитрый обед в бумажном пакете. Глория весь вечер готовила. Бросаю скарб в угол и падаю спиной на кровать, откусывая кусок.
– Давай договоримся сразу, – остановившись на зеленом коврике, разделяющем наши кровати, произносит Фрайзер. Брови у него нахмурены, зубы стиснуты. – Несмотря на то, что мы соседи, я не собираюсь с тобой общаться. Совсем. – Он бросает на меня долгий взгляд, будто ждет согласия, а потом поясняет еще раз, проговаривая слова по отдельности так, словно я совсем тупой: – Мы не будем здороваться, разговаривать, взаимодействовать каким-либо образом. Просто представь, что меня нет, ладно?
Не уверен, что это именно то, что он хочет услышать. Но не могу удержаться.
– Хочешь? – протягиваю я надкусанную тортилью.
Фрайзер багровеет, будто сейчас его разорвет на кровавые ошметки. Я победно улыбаюсь. На самом деле любой, кто увидит нас вместе, сразу поймет: мы терпеть друг друга не можем. Но так как чувство взаимное, совместное проживание – вполне приемлемый компромисс. Но не для него. Чтобы сдержаться, Эрик начинает разбирать сумку, вываливая на стол пеналы, учебники, стакан с карандашами, который тут же падает, рассыпая содержимое. Чертыхаясь, Фрайзер опускается на пол.
– Кажется, даже твои канцелярские друзья тебя предали.
– Последнее предупреждение, О’Доннел, – цедит он сквозь зубы, тыча в мою сторону зажатой в руке линейкой.
– И что ты сделаешь? Изобьешь меня этой штукой до смерти?
Фрайзер не шевелится, не моргает. Его нарастающая злость настолько ощутима, что, кажется, ее можно потрогать. Вот так мы смотрим друг на друга секунд пять, а потом у него тумблер срывает.
– Да пошел ты!.. – рычит Эрик и, громко хлопнув дверью, вылетает из комнаты.
Я смотрю ему вслед, дожевывая. Кажется, это напоминает начало крепкой дружбы.
Глава 5. Анна
Учеба дается мне легко. Девчонки из Чапел-Хилл со мной дружелюбны и приветливы, но я все равно я не нахожу среди них близких друзей, потому что живу не в кампусе.
– Тебе стоит переехать, – уговаривают они, но я упрямо качаю головой, все чаще ловя себя на мысли, будто пока я здесь, с Джули, Ноэлем и Эйприл, Август тоже рядом. Глупо, но почему-то так становится легче.
– Уже завела подруг? – спрашиваю я Ив по видеосвязи, когда мы привычно вместе красим ногти на ногах.
– Конечно же нет! – ни секунды не колеблясь, отвечает она.
Хотя каждый раз, когда созваниваемся по скайпу, на заднем плане всегда кто-то смеется. Она недовольно шикает и роняет что-то вроде: «Девки, тише, моя Анька звонит!» – и даже если просто не хочет расстраивать, я только рада, что ее жизнь идет дальше. Приятно видеть, как Ив улыбается в камеру, по обыкновению держа ее как попало, так что в кадр попеременно попадают то ее зубы, то шея, то снова лицо.
– С кем-нибудь из школы виделась?
– Нет, – уверенно отвечает она и, очевидно, не желая говорить на эту тему, переводит разговор, принимаясь рассказывать о том, что парни в Нью-Йорке не похожи на наших, вечно полураздетых, с выгоревшими на солнце прядями и покрытыми веснушками носами. – Не поверишь, но они другие – носят шарфы и челки набок, пахнут дорогими сигаретами, а на вечеринках в кампусе не напиваются в хлам. Вернее, не так, они тоже напиваются, но под длинные споры о будущем социал-демократов и политике.
– По-моему они просто друг перед другом выпендриваются, – произношу я.
– По-моему тоже, – даже не пытается скрывать Ив, но все равно не пропускает ни единой вечеринки.
– Знаешь, а я иногда скучаю, – прежде чем успеваю это обдумать, произношу я.
Хотелось бы думать, что «Вудсайд Хай» тоже скучал после моего отъезда, но это не так. Ни один из моих школьных знакомых не написал и не позвонил узнать, как мои дела. Баскетбольный сезон закончился нашим очередным поражением. Иви скидывала мне фотографии с выпускного, куда ходила одна. После того, как я рассказала ей про Августа, она объявила Солу солидарный бойкот.
– Я не могу встречаться с тем, кто оправдывает его поступок, – заявила Ив, швырнув через всю комнату одну из забытых в ее спальне курток Сола. – А это вообще нужно сжечь, – стрельнула она взглядом и захлопнула крышку ноутбука.
Этой же ночью, ответив на ее звонок, я услышала, как Ив плачет.
– Мне так жаль, что так вышло, Ан, – произнесла она, шмыгая носом. – Это все несправедливо. Крайне несправедливо.
Она говорила еще и еще, не стесняясь в выражениях, курила в окно, то и дело порываясь завести машину и сорваться в Северную Каролину. Но я, молча вытирая слезы, уверяла: не нужно. В тот вечер мы обе заснули с телефонами в руках. А на следующий день жизнь продолжила свой бег.
Август на выпускной не пришел. Он уехал. Вот только куда, я не имела ни малейшего понятия. Я могла бы расспросить Эйприл, ведь наверняка она знает, но не стала этого делать.
– Анна…
Я заставляю себя улыбнуться в камеру. И показываю: «Не переживай, со мной все в порядке. Я двигаюсь дальше. Честно. Как мы и договаривались». Знаю, что даже если буду стараться, не смогу быть хотя бы вполовину такой сильной, как Ив. Но она произносит тихо:
– Я тоже скучаю…
..В октябре жизнь наконец устаканивается. Индикатором, как бы странно это ни звучало, служит холодильник. Весной, когда мы переехали, там было практически пусто. Несколько упаковок готовой еды для микроволновки да пара бутылок колы. А потом все начало меняться.
Сначала появились свежие овощи. Йогурт, молоко, хлеб и курица, потому что покупки делает Джули, а она крайне экономна, но сегодня я обнаруживаю кучу всяких вкусностей и кусочек сыра «дорблю». Джулс единственная из нас его обожает. И единственная, кто не купит ни за какие коврижки. «Сколько они хотят за фунт? – выдает она обычно целую тираду в супермаркете. – Да это настоящий грабеж. За такие деньги и перебиться можно». Значит, «пришел, увидел, накормил»? Такова твоя новая тактика, братик? – думаю я, и, пододвинув упаковку с сыром на самое видное место, закрываю дверцу.
– Вряд ли у него получится этим ее сломать, – раздается за спиной голос, так что я едва не подскакиваю.
Эйприл,
