— Негодяй! — негодующе зашипела Хлоя.
Томас, не оглядываясь, рукой приказал ей замолчать. Он понимал, что они имеют дело с человеком, оказавшимся на краю пропасти и готовым на все, и страшно боялся, что Хлоя попытается совершить очередной героический поступок.
— Я хотел незаметно убрать тебя с дороги, — признал Конрад, — но, когда узнал, кто ты на самом деле, решил применить крутые меры.
— То есть когда обнаружил, что я владелец «Сьерра риверз»?
Конрад снова кивнул.
— Все шло прекрасно, пока на сцене не появилась «Сьерра риверз». Ты едва мне все не испортил.
— Но у тебя дела и без того были неплохи.
— Нет. Не будь тебя, я стал бы мэром. И женился бы на Хлое.
Окончательно выйдя из себя, Хлоя нервно заерзала. Томас и сам едва удержался, чтобы не броситься на негодяя.
— Но между вами никогда ничего не было.
— Ошибаешься! — Конраду изменило спокойствие, и он заговорил взволнованно и громко. — С самого детства мы были неразлучны и с каждым годом становились все ближе. Еще немного — и Хлоя ответила бы на мои чувства! Но тут явился ты!
Рука Конрада, державшая револьвер, дрогнула и затряслась.
— Убери эту штуку, пока не случилось непоправимое, — посоветовал Томас. Он понимал, что не стоит раздражать Конрада, и надеялся, что тот придет в себя.
— Какое хладнокровие! — издевательски бросил Конрад. — Вижу, ты вполне уверен в себе. Каково это, Томас, всегда чувствовать себя правым? И при этом неизменно оставаться боссом? Иметь возможность бросаться деньгами налево и направо?
— Да ты шутишь, — коротко рассмеялся Томас. — Ты прекрасно знаешь, откуда я вышел и как жил.
Конрад сжал челюсти, плечи его безвольно опустились.
— И все же добрался до самого верха.
Да еще отбил у тебя девушку, подумал Томас, прекрасно понимая, что Конраду пришла на ум та же мысль.
— А я считал, что мы друзья.
Теперь засмеялся Конрад, зло, издевательски, с холодным прищуром сверкающих ненавистью глаз.
— Ты всегда был одиноким волком и не нуждался в друзьях. Собственно говоря, я делаю тебе одолжение. Тебе всегда нравилось быть одному — вот я и засадил твоего папочку в кутузку. Ах, тебе еще ничего не известно? Да, да, он снова за решеткой. И, похоже, мог бы добиться смягчения приговора, согласившись дать показания против тебя, но увы… — Конрад сочувственно развел руками. — Боюсь, этого недостаточно. Он останется в тюрьме хотя бы потому, что слишком напоминает мне тебя. И заруби себе на носу — Хлоя будет моей. Мы созданы друг для друга.
Внезапно Конрад нахмурился и попытался заглянуть через плечо соперника, чтобы увидеть Хлою, но та уткнулась лицом в спину Томаса.
— Хлоя, немедленно подойди ко мне, — приказным тоном потребовал Конрад.
— Нет!
— Она останется со мной, — спокойно сказал Томас и стиснул руку Хлои.
Конрад направил дуло пистолета прямо в сердце Томаса.
— Советую хорошенько подумать.
— Она останется со мной, — твердо повторил Томас.
— По-моему, ты не совсем понимаешь… Вот и хорошо, молодец!
Конрад одобрительно улыбнулся при виде Хлои, решившейся выступить вперед. Томас попытался было схватить ее, но Хлоя ловко увернулась.
— Он застрелит тебя, — прошептала она, умоляюще глядя на Томаса блестящими от слез глазами. — Я не вынесу этого.
— Как это ни трогательно, — сухо заметил Конрад, слегка взмахнув пистолетом, — ваши желания не имеют для меня особого значения. Хлоя! Быстро иди сюда!
Не веря собственным глазам, Томас увидел, как Хлоя высоко подняла голову и послушно подошла к Конраду.
— Не трогай его, — дрожащим голосом попросила она. — Пожалуйста, Конрад, оставь Томаса в покое. Если ты убьешь его, значит и я умру.
Она старается спасти его жизнь. Любой ценой!
В душе Томаса что-то перевернулось. Страх ушел, он почувствовал себя пугающе жестоким, неумолимым и безжалостным.
— Нет, — прохрипел Томас, — не выйдет! Это еще не конец!
Словно в кино Томас наблюдал, как Конрад, вцепившись одной рукой в Хлою, стиснул зубы и злобно прищурился. Противники в упор смотрели друг на друга. Какое-то мгновение ни один не шевелился, только в глазах Конрада сверкнуло торжество победы. Томас проигрывал и сознавал, что у Конрада не осталось иного выбора, кроме как прикончить его, причем как можно быстрее — прежде, чем сюда явится кто-то посторонний. А это означало, что опасность грозит не только ему. Жизнь Хлои тоже висит на волоске.
Мысленно пообещав себе, что не сдастся без борьбы, Томас молниеносным рывком метнулся вперед. Хлоя вскрикнула и тоже бросилась на Конрада, явно намереваясь не дать ему выстрелить. Но дверь кабинета вдруг бесшумно открылась, что-то просвистело в воздухе, раздался глухой стук, происхождение которого Томас не сумел определить.
Время, казалось, остановилось. Томас, еще в прыжке, мысленно успел проститься с жизнью и помолиться за Хлою, не побоявшуюся рискнуть ради него своей жизнью. Оглушительный выстрел словно на миг погасил жизнь в Томасе и вдруг вернул его назад к мрачному, полному ужасов и кошмаров наяву прошлому. Но никогда и ни за кого он не испытывал такого страха, как сейчас.
Только не Хлоя! Прошу тебя, Господи, только не Хлоя!
Он сильно ударился коленями о бетонный пол, но ничего не почувствовал. Хлоя и Конрад, повалившийся на нее, очевидно, были без сознания — их руки и ноги бессильно переплелись.
Неужели пуля не пощадила ее? Томас трясущимися руками сбросил с Хлои обмякшее тело Конрада и, несмотря на владевшую им панику, с бесконечной осторожностью перевернул девушку.
— О Господи, она ранена?
И Томас только сейчас заметил стоявшую на пороге Огастину.
— Не знаю, — угрюмо бросил он, глотая непрошеные слезы.
Но тут Хлоя распахнула прозрачно-зеленые глаза и несколько раз моргнула, чтобы прийти в себя.
— Томас… — прошептала она, прежде чем вскочить и припасть к его груди.
— Ты… — Томас осекся и старательно откашлялся. Его душило волнение. — Ты не ранена?
— Нет. И ты, кажется, тоже. Слава Богу!
И тут Хлоя громко зарыдала. Поверх ее трясущихся плеч Томас успел разглядеть все еще неподвижно лежащего Конрада, и сердце почему-то сжалось от тоски. Но тут его внимание привлек громкий кудахтающий смешок. Подняв голову, Томас ошеломленно уставился на Огастину, которая, хитро улыбаясь, взмахнула сковородой с тяжелым стальным дном.
— Он был слишком занят собой и своим вероломством. Поэтому так и не понял, откуда гром прогремел! — торжествующе объявила она. — А рука у меня тяжелая. Уж поверьте.
