не могут определить правильное расположение клитора и только одиннадцать – испытывали оргазм с новым гетеросексуальным партнером.
Добавив несколько фактов, выявленных посредством собственного изучения интимной жизни, она начала разъяснять предрассудки, наложенные на работников секс-индустрии наряду с обсуждением различных доступных ресурсов в дополнение к унылому предложению школьного округа Большого Бостона.
Надо признать, план Клары ей немного помог. Не то чтобы она собиралась признаваться в этом подруге.
Наоми вышла на сцену. Под старым школьным прожектором было градусов на десять жарче.
– Всем привет, – сказала она в микрофон. К ее удивлению, зрители расселись довольно быстро. Мгновение она не могла понять, чем это вызвано, но потом вспомнила о своей сексуальности и востребованности.
– Я…
Сотни лиц пристально смотрели на нее. Более молодые и добрые, чем те, в окружении которых она росла. Желание волнами накатывало на старшеклассников во всех смыслах этого слова. Наоми не могла определить, насколько они более открыты или же более закрыты, чем слушатели ее курса.
– Я… Ну, вы наверняка знаете меня по моему сценическому имени: Наоми Грант. – Она вертела кольцо на указательном пальце. – Под этим псевдонимом я известна большинству людей. Оно указано на постере снаружи. Но, откровенно говоря, кажется странным вернуться к истокам прежней жизни и отдать должное. Так что да, думаю, мне стоит добавить, что мое настоящее имя – Ханна Штурм и я окончила эту школу в 2008 году.
– Ого, чувак! Да это было сто лет назад! – сказал парень, сидевший в первом ряду своему соседу, который тут же закивал в ответ.
Наоми рассмеялась.
– Знаете, на иврите мое имя означает «грациозность». Сомневаюсь, что когда-нибудь стану использовать имя Ханна на постоянной основе, даже если мне захочется, но я не против, чтобы в моей жизни появилось чуть больше места для грациозности.
Она с облегчением вздохнула. Неужели именно это чувствуют ветеринары, когда им в руки попадается раненое животное, которое они излечивают, а затем с течением времени отпускают в дикий мир, но уже здоровым?
Оглянувшись через плечо, она увидела, что ее слайды проецируются на большой экран, который кто-то привез сюда на колесиках. Заголовок был написан большим жирным шрифтом: «В сексе нет места стыду». Веселое заявление.
Она указала на экран.
– Не думаю, что мне это понадобится.
Казалось маловероятным, что ее пригласят сюда снова. Так почему бы не обсудить то, что хочется?
– Никто из вас этого не знает, но только в этом году я начала преподавать живой аудитории. Знаю, прозвучит дико, но кое-кто действительно предоставил мне возможность проводить семинары об устройстве интимной жизни в современном мире. – Она сказала «кое-кто» потому, что не могла заставить себя произнести его имя. – Я здесь потому, что меня попросили поговорить о будущем полового воспитания, но, работая над курсом, я пришла к выводу, что интимная близость значит намного больше, чем просто секс. И я затрагиваю другие темы помимо секса. Я распланировала учебную программу на семь недель, но мне так и не удалось провести последний семинар. – Она слабо улыбнулась. – На самом деле в нем предостаточно кармического юмора. Обещаю, через минуту вы все поймете.
Учителя сбились в кучку и, прикрыв рты руками, перешептывались друг с другом. Наоми не беспокоилась. Большинство их были трусами в то время и не отличались смелостью сейчас.
– В любом случае, – она сделала глубокий вдох, – последняя лекция, которую я должна была провести, затрагивает тему расставания, и я подумала: почему бы не поговорить об этом сейчас? Если вы, конечно, не против.
Никто не ответил. Наоми и не надеялась на это. Она кивком указала в сторону прожектора:
– Слайды по половому воспитанию я размещу где-нибудь в Интернете. Вы сможете взглянуть на них позже, если возникнет желание.
Семинар был отменен, и курс, который они начали с Итаном, не казался завершенным. Как и их отношения, закончившиеся словно по щелчку пальцев. Ей отчаянно хотелось довести этот курс до конца. Настолько, что она была готова стоять на этом месте и говорить до тех пор, пока ее не уберут со сцены насильно.
– Никто не учит тому, как заканчивать отношения. Человек переживает разрыв, и неважно, был ли он неожиданным или планировался несколько месяцев. Это хреново… Тут можно говорить «хреново»? Наверно, нет. – Наоми моргнула, глядя в толпу. – Что ж, простите.
Она махнула учителям, которые, судя по всему, спорили, кто из них метнется на сцену. К счастью, вид у нее был устрашающий.
– Как я уже сказала, это хреново. И я просто… хочу, чтобы вы смогли пройти через это. – Она опустила взгляд на руки, в которых держала микрофон. – Я сама хочу пройти через это.
Казалось, ученики почувствовали безрассудство ее действий, выходивших за рамки правил, пусть у нее и была печать ответственности на лбу. Они упивались ею, как пчелы медом, жужжа на своих местах.
– Я не говорю, что все отношения обречены. Расслабьтесь. Я – взрослый человек и способна справиться с потерей самых важных и ценных отношений в жизни. – Постарайся выглядеть не так жалко.
– Но я хочу сказать, что отношениям часто приходит конец. Иногда – по причинам, о которых вы никогда не узнаете и которых не поймете. Иногда – по логичному стечению обстоятельств. А порой это бывает вызвано яростью и обидой. Но почти всегда в основе расставания лежит боль.
Наоми на секунду закрыла глаза. Неужели она делает это? Неужели решилась? Как скажется на ее личном бренде эта внезапная сентиментальность и факт того, что она стоит здесь, на плохо освещенной сцене, и публично оплакивает потерю своей любви перед группой старшеклассников?
У нее нет времени анализировать свое падение.
Наоми открыла глаза.
– Все зависит от того, где откликается ваша боль. Она может проявляться между ребрами или в виде хруста шеи. Ваша челюсть может воспалиться, а желудок – расстроиться. Я ощущаю душевную боль в горле. Это некий ком, из-за которого сложно говорить. И никакое количество чая или меда не поможет. С каждым днем мой голос становится все более хриплым. И дело не в образе соблазнительницы, который я демонстрирую. Я говорю так потому, что все внутри меня скорбит.
Полное гнева сердце колотилось в ее
