Они видели, как я занимаюсь сексом.
Скорее всего, они видели меня голой или частично голой.
Я понятия не имею, посмотрели ли они неотредактированную запись случайно, специально или вообще не смотрели, но возможность останется. Вместо того чтобы терзаться смущением, которое грозит подкрасться, я кладу руки на бедра и говорю: — Чего вы ждете? Отнесите стол в машину, — я чуть ли не щелкаю пальцами. Но пытаюсь сдержать этот порыв.
Лорен качает головой, и его рот кривится в злобной ухмылке.
— Так тебе нравится быть связанной?
Мой нос вспыхивает. Смущение в достаточной степени прошло. Гнев остался нетронутым. Я собираюсь набросится на него (с самообладанием и знаниями по самообороне) и замахнуться на него своей сумочкой, но Коннор обхватывает меня за талию.
— Что? — насмешливо говорит Ло. — Я просто говорю правду.
Райк бросает взгляд на брата.
— Хватит заставлять её стыдиться.
Ло невинно прикасается к его груди.
— Я просто нахожу забавным, что девушка, которая изобретает новые способы уродовать члены каждый божий день, любит, когда её жестко трахают.
Коннор заговорил раньше, чем я успела открыть рот.
— Ей нравится то, что нравится. Давай оставим это, Ло, — он говорит непринужденно, но мы все чувствуем предупреждение за его словами.
— Хорошо, — говорит он, но с трудом сдерживает ухмылку и смех. Райк качает головой, но тоже вот-вот готов рассмеяться.
— Я ненавижу вас обоих, — говорю я им.
Райк выглядит немного извиняющимся.
— Мы не смеемся над тобой. Честно говоря, это просто... — его глаза мелькают между мной и Коннором. Он снова улыбается. — Ты идешь по жизни, воспринимая людей по-одному. И в один гребаный момент то, что ты считал привычным, становится чем-то ещё, чем-то... другим, — он пожимает плечами. — Вот и всё. Я вижу вас, ребята, немного по-другому. Не в плохом смысле, не в хорошем. Просто, блядь, по-другому.
Мне нужно время, чтобы это осознать. Я смогу нормально относиться к тому, что меня воспринимают по-другому. Коннор пытается подавить ещё большую ухмылку. Я практически слышу его мысли: Обыденность — это скучно, дорогая. Ему нравится каждое слово, которое только что прозвучало из уст Райка. А это случается редко.
Лорен кивает Коннору.
— Ты поможешь нам поднять это?
Коннор вскинул бровь.
— Он действительно такой тяжелый?
— Это цельное дерево, — говорит Лорен, собираясь пнуть стол, чтобы продемонстрировать это.
Я хмурюсь и указываю на него пальцем.
— Не порти мой стол.
Его нога замирает на полпути. Он ставит её обратно на пол, а Коннор идёт, чтобы взяться за середину, каждый из братьев по обе стороны.
Прежде чем они поднимают его, Коннор на секунду замирает, и я вижу, как его глаза напрягаются в замешательстве.
— Я хотел спросить, — говорит он, прочищая горло. Он смотрит между ними обоими. — Кто-нибудь из вас трахался в душе?
— Никогда, — отвечает Райк первым.
Ох. Черт. Не могли же мы быть единственными, верно?
Лорен говорит: — Лили была слишком напугана, чтобы принимать душ голой целых шесть месяцев. Неужели ты думаешь, что мы стали трахаться там?
Поэтому нет никаких записей о том, как Лили купается обнаженной. Должно быть, она не снимала купальник. Слава Богу. Я восприму это, как чудо.
— Вы двое что-нибудь делали? — спрашивает нас Лорен.
Мы молчим, вспоминая минет. Я выгляжу гораздо более подозрительно, чем Коннор.
Лорен встречает мой взгляд, и я свирепо смотрю на него в ответ. Он смеется сильнее.
— Ооо, а вот это забавно.
— Что будет забавно, так это моя нога у тебя в заднице, — отвечаю я.
— Почему бы тебе просто не ударить Коннора? — подтрунивает Лорен. — И тогда он сможет отшлепать тебя за это.
— Или я могу просто отшлепать тебя, — говорит Коннор.
Лорен смеется.
— До или после того, как ты меня свяжешь?
— После.
Лорен усмехается, и я прерываю его, когда его рот снова открывается: — Вы оба очаровательны. Мы всё поняли.
Прежде чем он успевает прокомментировать, я добавляю: — Как дела у Лили и Дэйзи? — я ещё не говорила ни с одной из них о записях. Я избегала этого, и они дали мне свободу, пока я собирала вещи.
Лорен и Райк сначала ничего не говорят, а мои глаза, должно быть, расширяются до размера блюдец, потому что Коннор возвращается ко мне и притягивает меня к своей груди.
— Ты первый, — шепчет Райк своему брату.
Лорен качает головой, а потом закатывает глаза. Затем он смотрит на меня.
— Лил беспокоится о тебе. Она в порядке, но... я имею в виду... — он сморщился. — Мы оба вроде как испытываем облегчение, — он выглядит виноватым за свои слова. — Честно говоря, мы просто рады, что это не мы.
— Я тоже, — говорю я.
Он выдыхает и проводит рукой по волосам.
— Мне жаль. Правда, Роуз. Если бы это была Лил... — его лицо искажается, и кажется, что на его плечи ложится физический груз, опуская их.
— С ней всё будет хорошо, — говорю я, кивая.
Если не она, то я, верно? Я могу справиться с этим. Если я буду повторять это, то, возможно, это сбудется. Или я просто буду верить, пока это не произойдет.
— А Дэйзи? — спрашиваю я.
Райк засовывает руки в джинсы.
— Она ведёт себя тихо. Я думаю, она просто в шоке.
— С ней всё будет хорошо, — говорю я и снова киваю.
— Да, — говорит Райк, его мышцы напряжены, — с ней все будет хорошо.
Как будто он пробует мою новую тактику. Повтори и поверь в это.
Коннор целует меня в щеку и снова отходит от меня, чтобы помочь со столом.
Я делаю глубокий вдох, наблюдая, как они поднимают антиквариат в воздух. Последний предмет мебели в этом таунхаусе. И последний момент, оставшийся до того, как мы освободимся от реалити-шоу.
Но я понимаю, что никогда не освобожусь от Скотта Ван Райта. Он наложил на меня свой штамп.
И распространил его по всему миру.
50. Коннор Кобальт
.
— Прости, — извиняюсь я перед мамой почти сразу же, как только вхожу в её кабинет, всю стену которого занимают окна с видом на Филадельфию.
Её кабинет минималистичен. Пара черных книжных полок и чистый письменный стол. Никаких семейных фотографий. Всё личное и частное хранится вдали от посторонних глаз.
— Закрой дверь, — жестко говорит она.
Я закрываю её за собой. Жалюзи на всех окнах, выходящих в коридор, уже задвинуты. Мы одни.
Я сажусь в кресло напротив её стола. Я жду, что она скажет что-нибудь о секс-видео, но она смотрит в свой ноутбук, щелкая мышкой, ещё где-то минуту. Оставляя меня наедине с моими собственными чертовыми мыслями.
Я всегда защищал свою репутацию. Она значила для меня всё. Но теперь мне всё равно. У меня есть то, что я хочу: работа в Cobalt Inc. и моя девушка. Кроме благополучия Роуз, единственное, о чем я беспокоюсь, это о том, как я навредил этой компании.
Скотт может забрать свои деньги.
У меня есть девушка. Теперь мне просто нужно закрепить свое положение здесь.
Я жду, когда моя мать скажет Ты уволен. Чтобы лишить меня статуса генерального директора. Передать всё, над чем я работал, Стиву Бальму. Я могу потерять что-то важное для меня, что-то, над чем я трудился годами, за пять минут или меньше.
— Я готов всё исправить, — говорю я. — Всё, что тебе нужно, я сделаю.
Это сильное заявление, и я не уверен, чем готов заплатить за это. Но я, блять, заявляю, и жду её ответа.
Наконец она поворачивается в кресле лицом ко мне. И она абсолютно ничего не говорит. Она просто смотрит на меня, возможно, проверяя меня. У неё такое лицо, что я едва могу прочесть.
— Ты смотрела запись? — спрашиваю я, внутренне содрогаясь от мысли, что моя мать видела, как я трахаю свою девушку.
— Нет, — говорит она категорично. — Я читала о вашей ситуации с Роуз в Интернете. Надеюсь, вы подключили адвокатов?
