ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ
ПОЛЬШИ
П. А. Кулиш.
(1340 —1654),
Том первый
.
МОСКВА.
Университетская типография, Страсти* бульв 1888.
Из „Чтений в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при
Московском Университете* за 1888-й год.
Глава I.
Соединение Малоруссов с Подяками йод одной короной. — В начале пере вес
русского элемента над польским. — Равнодушие польских панов к римской политике.
— Расположенность Поляков к русскому элементу. — Как завладели иезуиты
общественным воспитанием в Польше. — Как деморализовалось православное
духовенство под иноземною властью.—Церковные братства и церковная уния.
Обширную этнографическую область малорусского языка и малорусского обычая
делят издавна на Малую Россию, на Белую, Черную и Червонную Русь (иначе
Галичину), на Донщину и Черноморщину. Все вместе называют обыкновенно Южным
Краем, или Южною Русью, а по языку и характеру народа — Украиною Киевскою,
Слободского, Волынскою, Подольскою,—землею Донского, Черноморскою, Галицкою’.
Эта область более или менее цельного малорусского языка и обычая заключает в
себе плодородные пространства чернозема и песчаные, дающие скудный урожай
междолееья; местами переходит она из однообразной равнины в холмистые и
байрачистые раздолья,— из высоких степных кряжей в болотистые низины, из
безводных степей в лесистые и водянистые нетры *); нередко изобилует лесами и на
сухих пространствах. Что касается языка и обычая, то в этой разнообразной области
находим всюду того же самого Русина, отличенного более или менее скрещением с
инородцами и долговременным пребыванием под влиянием их культуры.
Древнейшая, дотатарская, или варяжская Русь, на которой основалась малорусская,
как и великорусская, народность, делилась на самоуправляющиеся княжеские
республики с вольными вечами и соединялась в один союз, или федерацию, только
династиею Рюриковичей, которые, по общественному призыву, княжили в первой
русской столице, Киеве, и в подначальных великому князю киевскому
*) Непроходимые трущобы.
4
городах: Чернигове, Переяславе, Турове, Полотске, Владимире-Волынском,
Перемышле, Галиче и Тмутаракани.
В. ХПИ столетии наш Малорусский край покорил внук за воевательного монгола
Чингисхана—Батый, а в начале ХИУ-го из рук монголотатарских перешел он в руки
литовские. Только часть великого южнорусского займища, так называемая Галицкая,
или Червонная Русь (иначе Карпатское Подгорье) продолжала отстаивать свою
независимость—с одной стороны от Татар, а с другой от Поляков; но в 1340 году
завоевал ее польский король Казимир Великий, а под конец XIV столетия Литва
соединилась с Польшею, по воле своего самодержавного князя Ягелла или Ягайла,
которого Поляки женили на принцессе Ядвиге, дочери и наследнице своего короля
Людовика Венгерского и провозгласили своим королем.
Завоевание Червонной Руси и призвание на польский престол Ягайла привели
наших предков к соединению с Поляками под одной верховной властью. От этого
соединения мы утратили не одну такую черту, которая свидетельствовала о нашем
родстве с Великоруссами, и в то же время сделались кой в чем похожи на Поляков.
Впрочем корни нашей народной жизни те самые, чтб и у Руси Северной, впоследствии
прозванной Московскою. Сходство с Поляками ограничивается у нас только некоторою
примесью со стороны языка и обычая.
В завоеванной Прикарпатской Руси и в соединенной с Польшею Руси Литовской
Поляки нашли достаточно боевой силы, вопервых, для одоления своего страшного
супостата—ордена немецких рыцарей Крестоносцев, по польски Крыжаков, вовторых,
для удаления от своих пределов Москвы и, втретьих, для запугиванья остатка Золотой
Орды, Крымских Татар. Но эта боевая сила не сознавала достоинства своей
национальности в такой степени, чтобы, как это свойственно народу культурному,
видеть в своем родном элементе драгоценный завет предков, не подчиняясь чуждому
языку и обычаю. Червонную Русь, или Галичину, покорила Польша превосходством
военного искусства и государственности; Литва же сама по себе, как нация, была до
такой степени груба в своей первобытности, что не имела даже собственной, литовской
письменности, «а если обнаруживала некоторую образованность в своем домашнем
быту и вере, то этим заимствовалась она сперва у тех Русичей, которые проникали в её
лесистые и болотистые трущобы ради торговли или уходили сюда во время татарского
Ли-
.
5
холетья, а потом у тех, которых великий князь литовский Гедимин привлек под
свою власть или политикою, или оружием.
С того времени, когда Литва превозмогла татарскую силу в Киевщине и
неопределенной границами ИИодолии до самого Черного моря, литовское дворянство
пополнялось людьми Русскими, сравнительно с Литвою—образованными.
Государственные акты в Литве писались по-русски. Литовские князья и родственники
их женились на донерях обездоленных наших князей, потомков Рюрика. Языком
литовского двора, языком высших сановников был наш южнорусский язык. Все это
вместе привело к тому, что и самое идолопоклонство литовское отошло на второй план
перед русским христианством. В грекославянскую веру крестились не только знатные
Литвины, но и члены великокняжеского дома. Литва была самобытная нация одним
только именем своим. Огромное большинство литовских подданных, людей Русских,
превосходство русского быта над литовским и необозримое пространство литворусской
земли, ознаменованной преданиями христианской церкви и славянской
государственности,—все это вместе делало так называемую в Москве „Литовскую
Сторону*, по существу своему, славянорусскою.
И при всем том русский элемент, в глазах верховных представителей Литовского
племени, не выдерживал сравнения с элементом польским.
В эпоху, прозванную Татарским Лихолетьем, малорусская церковь отособилась от
греческой, и перестала заимствоваться от неё просвещением. Осталась она, среди
городских развалин и опустелых селищ, без книгохранилищ, без просвещенных и
богатых ктиторов. Она пррповедывала свою науку в ободранных и полуразрушенных
святилищах, проповедывала устами нищего духовенства, среди жалких остатков
побитых и разогнанных прихожан. Малорусская церковь не в состоянии была давать о
себе высокое понятие даже и тем Литвинам, которые обратились в христианство; а
между тем в соседнем крае, в Польше, перед язычниками и неофитами открылось
католичество во всем внешнем величии своем.
Эта другая вера в того же христианского Бога пришла к недавним врагам Литвы не
из Царьграда, который уже и в Ягайлово время теснили Турки, а из „Вечного Города11,
царствовавшего тогда над всей Европой, из столицы наук, искусств и высшей
гражданственности. Русская незначительная образованность развилй в литовских
трущобах умы воинственных дикарей не больше,
б
.
как настолько, чтобы, сравнивая наше православие с польским католичеством,
блестящую веру полновластного римского папы предпочитать потускневшей перед нею
вере костантинопольского патриарха. Сам Ягайло, воспитанный в православной
обрядности среди своего русского двора, воцарившись в Польше, оставил эту
обрядность, крестился в католичество и заставил многих себе подобных принять
римское крещение.
Превращение русского элемента в польский было у нас в начале явлением
естественным. Что происходило с литовским языком и обычаем, когда слилась Литва с
растоптанною, заполоненною, разбежавшеюся куда попало ИРусыо, то самое начало
делаться с языком и обычаем литворусским, когда соединилась Литва с Польшею под
одной короною.
Между тем не весьма давно еще было такое время, что русский наш элемент стоял
выше польского.
Днепровская и Днестровская Русь, яко земля, была и богаче, и разнообразнее
Польши. Раскинулась она, в смысле области, шире, нежели вся древняя Польша с
своими Прусами. Воевала и торговала она с Византиею, которая во времена оны не до
конца еще утратила культурное наследство свое после древних Римлян. Все вместе
поднимало в ней народный дух высоко, так что и в письменах, и в песнопениях своих,
и в самом быту своем с его ремеслами и торговлею первобытный Русин превосходил
первобытного Ляха.
Когда пойдут бывало Рюриковичи войною в Польскую землю, то возвращаются
