LXXVI. Император Святой Мануил II Палеолог (1391–1425)
Глава 1. Турецкий заложник. Первые осады Константинополя
После смерти несчастного императора Иоанна V новым Римским царем стал его сын 41-летний св. Мануил II Палеолог, родившийся 27 июня 1350 г. Человек редкого ума, несомненных талантов, настоящий христианин, позднее прославленный Церковью как святой и благочестивый император, он был послан гибнущей Византии в самую тяжелую минуту ее истории. Даже ненавидевший его султан Баязед сказал как-то о св. Мануиле II Палеологе: «Всякий, кто не знает, что он царь, сказал бы по одному виду, что он — царь» [757]. Образованный монарх и писатель, ценивший просвещение, знаток классической литературы, очень осторожный и расчетливый в достижении цели, честный и прямодушный, открытый для шутки и веселья, прекрасный дипломат, политик и полководец, св. Мануил II Палеолог относился к числу достойнейших Римских царей. И в то же время василевс не злоупотреблял властью и отличался редкой корректностью по отношению к своим подданным. Убежденный сторонник унии, он никогда не пытался силой заставить смириться со своим мнением окружающих, и это же заповедал сыновьям. Их, кстати, сказать, было у него шестеро, а сам император был счастливо женат на сербской княжне из рода Драгашей Елене [758].
Царство, доставшееся ему от отца, находилось в ужасном состоянии. «Когда я вышел из ребяческих лет и не достиг еще возраста мужа, меня в то время окружала жизнь, полная треволнения и смуты, — писал впоследствии василевс. — Но по многим признакам она позволяла предвидеть, что наше будущее заставит смотреть на прошедшее, как на время ясного спокойствия».
В отличие от своих отца и деда св. Мануил II Палеолог был яростным турконенавистником и до конца дней не мог забыть того унижения, которое испытал в качестве заложника у Османского султана и при штурме греческих городов во главе турецких отрядов. Правда, выдержанный человек и опытный дипломат, василевс всегда старался контролировать чувства. И, как мы увидим, умел устроить добрые отношения с султанами, настроенными миролюбиво в отношении Константинополя.
Однако Баязед не относился к этой категории лиц. Отличавшийся редкостным умением чувствовать людей, он всегда не доверял св. Мануилу, а поэтому в день смерти отца Палеолог все еще находился в качестве заложника в турецком лагере. Его жизнь полностью зависела в тот момент от настроений султана и могла быть прервана по самому ничтожному поводу. Правда, он не стал спрашивать разрешения, а 7 марта 1391 г. самовольно бежал в Константинополь, где весной 1391 г. был венчан на царство [759].
Как рассказывают, султан Баязед был очень огорчен тем, что не успел умертвить императора, когда тот находился у него во дворце. Он был и возмущен тем, что его вассал без разрешения занял императорский трон. В отместку, демонстрируя свою силу и власть, осман направил в Константинополь турецкого кадия (судью) для разбора дел не только между мусульманами, проживавшими в византийской столице, но и их споров с христианами. Мотивировал Баязед свой поступок тем, что мусульманам не надлежит судиться у «неверных» [760]. А затем направил к св. Мануилу II Палеологу посла со словами: «Если ты хочешь исполнять мои приказы, затвори ворота Константинополя и царствуй внутри него. Все, что лежит вне города, принадлежит мне!» И, надо сказать, султан почти ничего не преувеличил в выражениях — от Римской империи к тому времени оставалась только слабая полоска вокруг столицы и несколько разрозненных областей в Пелопоннесе.
Жестокосердный Баязед и позднее постоянно находил повод для того, чтобы лишний раз унизить св. Мануила II. Когда император вместе со своим младшим братом деспотом Мореи Феодором Палеологом (1383–1407) воздвигли на Коринфском перешейке крепостную стену для защиты от латинян, султан вызвал к себе в ставку обоих правителей на суд. Он посчитал, что действия византийцев направлены против османов и должны быть квалифицированы как измена, поскольку и св. Мануил II, и деспот Феодор являлись его вассалами. Если бы не содействие местного вельможи Али-паши, оба они пали бы от рук палачей, но им удалось бежать.
Понимая, что спасение Византии зависит исключительно от того, сумеет ли он поднять латинян на борьбу с османами, василевс прилагал для достижения этой цели титанические дипломатические усилия. Но все было напрасно. Наступила какая-то какофония, всеобщее помешательство — в то время как турки наступали, греческие правители самостоятельных областей и латиняне продолжали междоусобные войны, призывая османов на помощь. Например, правительница Фессалоник Елена Кантакузен и местный архиепископ поспешили признать над собой власть султана, а правительница даже выдала Баязеду свою дочь в гарем. Неаполитанский король Владислав Анжуйский (1386–1414) просил у султана помощи против венецианцев, захвативших остров Корфу, и герцога Людовика II Анжуйского (1384–1417). А в 1387 г. флорентинец Нерио Ачайоли захватил Афины и прекратил существование Каталонского государства в Греции. В Морее правил деспот Феодор Палеолог, схлестнувшийся с венецианцами из-за Аргоса. А архонт Монемвасии Мамона, опасаясь аппетитов Морейского деспота, натравил на него османов. И эта вечная круговерть личных и мелких амбиций только многократно увеличивала мощь османов и, естественно, уменьшала шансы Римской империи на выживание [761].
Хотя царь желал в душе разделаться с османами, его обязанности вассала перед Баязедом никто не отменял. И когда в 1392 г. султан устроил морской поход на Синоп в Черное море, то во главе своего флота он поставил Византийского императора, что привело к конфликту с венецианцами, посчитавшими, будто св. Мануил II по своей воле решил напасть на их колонии. В ходе вынужденных переговоров по уточнению истинных целей похода василевсу удалось несколько поправить отношения с республиканцами [762].
Поскольку в те годы Османский султан укреплял свое положение в Малой Азии, где все еще присутствовали самостоятельные сельджукские беи и эмиры, европейская часть подвергалась стихийным налетам отдельных отрядов. И в целом казалось, что турки удовлетворятся половинчатыми успехами вассальной зависимости европейских государей. Но когда Баязед взял в плен главного из них — эмира Караманских сельджуков, настал черед греков, сербов и болгар, а за ними — остальных европейцев.
Баязед вовсе не собирался отказываться от экспансионистской политики своего отца и в течение ближайших 7 лет произвел несколько опустошительных походов. В 1393 г. он захватил столицу болгар Тырново, обороной которого руководил Болгарский патриарх св. Евфимий (1375–1393). В наказание за сопротивление султан приказал зарезать всех именитых людей города, а главный православный храм превратить в мечеть. Плененный патриарх был отправлен в ссылку, где и скончался. Как говорят, царь Иоанн Шишман
