лишь к умеренности и разумности в его употреблении [1553]. Он рекомендовал подавать вино даже монахиням, причем для больных, а также для особ "деликатного воспитания" надлежало приобретать дорогое качественное вино [1554]. Пьянство среди духовенства было довольно распространенным явлением, которое обсуждалось на поместных соборах, в частности Агдском [1555]. Устав св. Ферреола призывал монахов пить "как можно меньше", однако вино считалось настолько важным элементом диеты, что даже пьянство каралось лишением установленной аббатом ("сообразно возможностям монастыря") ежедневной порции не более, чем на месяц, — "дабы душа очистилась от избыточного возлияния"; сходным образом, в наказание за самовольную отлучку из монастыря, провинившемуся не давали вина дважды тот срок, что он провел вне обители [1556]. Позднее Бенедикт Анианский попытался ограничить потребление вина праздничными днями, но по мере расширения обители за счет менее стойких ревнителей воздержания вынужден был санкционировать его ежедневный прием. Гильом Желлонский собственноручно доставлял вино анианским монахам, работающим в поле [1557].
Вино входило в рацион питания всех социальных слоев. Цезарий, правда, сообщает, что некоторые "рустики", т. е. сельские жители из числа самых темных, помимо вина, пьют еще какие-то напитки собственного изготовления, но о чем идет речь, остается только догадываться [1558]. В целом же, из его проповедей следует, что обычным питьем было именно вино; он исходил из того, что вино подают нищим [1559]. Семь столетий спустя в Агде особый госпиталь для бедных имел свои виноградники [1560]. В Авиньоне беднякам также подавали вино, не лучшее, конечно, но все же не пикет [1561], тогда как слуги и наемные работники (например, госпитальеров Маноска и Фоса), часто довольствовались разбавленным вином, известным как tempra или limpha [1562]. Сообщения источников изучаемой эпохи менее внятные: изредка упоминается "старое" [1563], также "чистое" (т. е. неразбавленное) [1564], "хорошее", "отличное", "лучшее" вино [1565]. Сведения о конкретных сортах вина единичны [1566]. Наряду с вином изредка говорится о "напитках" [1567], но о чем идет речь, сказать затруднительно.
Третья базовая культура региона — олива — в большей мере, чем все другие, определяет аграрный пейзаж Средиземноморья. В языческой древности ее считали даром богов. В Библии она неоднократно упоминается как символ изобилия и здоровья, но лучше всего отношение к этой культуре передает рассказ о потопе: о том, что вода начала спадать, Ною возвестил голубь, принесший ему в клюве свежий масличный лист (Быт. 8.11). В христианском мире этот рассказ понимали как указание на богоугодность оливы; об этом внятно говорится в решениях Нарбонского собора 1054 г., определившего нормы поведения в дни Божьего перемирия [1568].
Для подобного отношения имелись и другие, более земные, причины. Олива поражает уже самим долголетием: четыреста лет для масляничного дерева — далеко не предел, так что, с точки зрения отдельного человека, живет оно практически вечно. Обычно она начинает плодоносить на пятый год, будучи совсем еще небольшим деревцем, и уже через 10 лет, постепенно входя в силу и обретая все более мощный ствол и пышную крону, дает нормальный урожай. (Впрочем, в новое время в Провансе предпочитали относительно малорослые деревья, не более 5 метров, позволяющие обойтись без варварских способов сбора урожая, вроде сбивания плодов шестом). При всем ее южном облике, олива неприхотлива, растет на достаточно бедных суглинистых и супесчаных почвах, не слишком подходящих для зерновых, выдерживает морозы до 10 градусов ниже нуля и в зрелом возрасте приносит до 40 кг плодов с дерева. В зависимости от сорта, ягода оливы содержит до 80% масла, при этом жмых идет на корм скоту. Олива не требует особых забот иначе как во время сбора урожая, но это тяжелый и медленный труд: хороший хозяин дерево не трусит, вручную же, стоя, по большей части, на лестнице, за день непросто набрать и 10 кг. Судя по практике последних столетий, занимались этим в основном женщины и дети [1569]. Сбор олив приходится на ноябрь и даже декабрь, когда плоды начинают темнеть и дают масло лучшего качества. Не случайно, оброк оливковым маслом вносили, как правило, на Рождество [1570]. Неудобство в том, что на равнине это время совпадает со временем посева, поэтому велико искушение отложить сбор плодов до зимы, когда крестьянин более свободен. В результате работы растягиваются иногда до марта, и оливки собирают уже черными; по вкусу они не уступают зеленым, но масло, которое из них получают ("весеннее", иначе "белое масло"), не идет ни в какое сравнение с обычным и к тому же быстрее портится; пускают его не столько в пищу, сколько на лампады [1571]. Тем не менее, не взирая на возражения ученых агрономов, сбор оливок зимой широко практиковался и в древнем Риме, и в новое время. Применительно к средним векам, этот вопрос не изучен, как и технология изготовления масла. Давильный пресс, который здесь издревле называли torcular, достаточно часто упоминается в источниках, но без каких-либо подробностей [1572].
В античности роль оливы была исключительно велика. Это был один из главных предметов потребления и, соответственно, торговли и государственных перевозок. Средиземноморская Галлия не была в числе важных экспортеров оливкового масла, но себя она им обеспечивала. Плиний даже считал, что по производству масла, равно как зерна и вина, Галлия не уступает Испании, которая, после Африки, была важнейшим поставщиком этого продукта на рынки Империи [1573]. Согласно Цицерону, после основания Нарбона сенат, стремясь уберечь римских поселенцев от падения цен, регламентировал посадки лозы и оливы [1574]. Раскопки подтверждают, что масштабы производства и потребления этого продукта в регионе были значительны [1575]. Что же касается средневековья, общего мнения по этому вопросу нет.
Как и повсюду в христианской Европе, оливковое масло (oleum) использовалось в регионе в богослужебных целях. Кроме того, оно традиционно рассматривалось как лекарственное средство. Помимо Катона и Колумеллы, следует вспомнить Галиена, упомянувшего некое "массилиотское снадобье", изготовленное из олив [1576]. Сходная практика засвидетельствована Евангелием и некоторыми отцами Церкви [1577]. В средние века различали "святое масло", т. е. елей, и "масло для больных" [1578]. В большом количестве масло шло на лампады [1579], хотя в ходу были, конечно, и восковые свечи [1580]. Но в Средиземноморье оно играло исключительно важную роль еще и в рационе питания, так что Цезарий имел все основания считать его "превосходнейшей из всех жидкостей" [1581]. Как уже говорилось, он видел в нем один из главных
