опубликован с многочисленными купюрами.
Герцык Е. Записные книжки (майские и летние записи 1911 г.). С. 221, 223.
О Софье Герье нам известно немного. После событий 1917 г. она возглавляла Теософское общество в России; ее общение с Е. Герцык продолжалось и в советское время.
Герцык Е. Записные книжки (запись от 13 июня 1911 г.). С. 221.
Письмо от 14 июля 1912 г. // Сестры Герцык. Письма. С. 521.
Там же.
См.: Волошина М. Зеленая Змея. С. 221–222; Тургенева А. Воспоминания о Рудольфе Штейнере и строительстве первого Гетеанума ⁄ Пер. Н. Бонецкой. М., 2002. С. 31–38.
См.: Герцык Е. Записные книжки (запись от 7 декабря 1912 г.). С. 228.
Герцык Е. Мой Рим. С. 274.
Там же.
Письмо от 1 (14) июля 1913 г. // Сестры Герцык. Письма. С. 609.
Герцык Е. Записные книжки (запись от 9 июня 1913 г.). С. 232.
Там же.
Там же (запись от 24 июня 1913 г.). С. 233, 234.
Там же (запись от 2 (15) июля 1913 г.). С. 234.
Там же (запись от 27 июля 1913 г.). С. 235.
См.: Герцык Е. Воспоминания. С. 162.
Герцык Е. Воспоминания. С. 162.
Штейнер, например, утверждал, что Святой Дух, посланный Христом апостольской общине в день Пятидесятницы, принадлежит к сонму люциферических духов и что духовная наука, антропософия, – это «мудрость Духа», т. е. люциферическая мудрость. Миф Штейнера о Люцифере, «обратившемся к добру», изложен, например, в лекции 1909 г. «Деяние Христа и противодействующие силы – Люцифер, Ариман, Азуры» (Штейнер Р. Происхождение зла и его облик в свете антропософии. С. 58–78).
Интересно, что о Христе – ка́к Он присутствует во внутренней жизни современного человека – Штейнер рассуждал как о «равновесии» между Люцифером и Ариманом, т. е. мистической мечтательностью и материализмом (см.: Штейнер Р. Канун Мирового Нового года и новогодние мысли //Там же. С. 79). Тем самым Христос как таковой – как спасительная сила, воспринимаемая душой, – из рассмотрения элиминируется, будучи сведен к переживанию двух ликов «зла». Впрочем, ни Люцифер, ни Ариман не относятся Штейнером к области «зла», – сама категория «зла» почти бессмысленна для антропософии, обращенной не к моральным понятиям, а к существам духовного мира. Так что антропософия оказалась одним из вариантов осуществления ницшевского проекта мировоззренческого выхода «по ту сторону добра и зла».
Письмо от 3 июля 1914 г. // Сестры Герцык. Письма. С. 536.
Книга Штейнера «Как достигнуть познания высших миров?» (1904–1905) была для русских одним из первых и основных источников сведений об антропософии.
Русское религиозное сознание (с его неизбежно церковной закваской) всегда отвращало от «духовной науки» ее принципиальные посюсторонность, атеизм, антиметафизичность. Такова ее критика Бердяевым, ренегатом от антропософии Эллисом (трактат «Vigilemus!»), Булгаковым, Мережковским. При встрече со Штейнером в Париже Мережковский потребовал от доктора, чтобы тот ему «ответил на последние вопросы». Ася Тургенева передает этот эпизод со слов самого Штейнера, парировавшего Мережковского: «“Охотно, – сказал я, – если Вы ответите мне на предпоследние”» (см.: Тургенева А. Воспоминания о Рудольфе Штейнере… С. 48).
Об «антропософии» в собственном смысле правомерно говорить, лишь имея в виду метаморфозу «духовной науки» в 1912–1913 гг., когда Штейнер с группой ближайших последователей отошел от Теософского общества, возглавляемого Анной Безант.
Напомним читателю дневниковые записи Иванова, сделанные летом 1909 г. По свежим следам Иванов воспроизводит свои слова, обращенные к Маргарите: «Вы сатанистка в глубине души <…>. Безличный, змеиный яд». «Ее устами говорит Ш. (Штейнер)», – резюмирует Иванов, сближая опять-таки Штейнера с библейским искусителем (см.: Дневниковые записи от 29 июня, 6 июля // Иванов Вяч. Собр. соч. Т. II. С. 778–779).
Приведем рассказ об этом Аси Тургеневой: «Нас также навестил (в Базеле в 1912 г. – Н. Б.) писатель В. Иванов <…>: его благородный профессорский облик имел оттенок эстетства благодаря поэзии, шарму и золотым локонам. Он ждал, что мы (Андрей Белый и Ася Тургенева. – Н. Б.) представим его доктору Штейнеру, поскольку хотел вступить в Теософское общество. Но мы были изумлены решительным отказом доктора Штейнера, который тем не менее допускал присутствие в Обществе самых странных персонажей. “Пусть господин Иванов и большой поэт, – сказал он, – к оккультизму у него нет ни малейших способностей; это было бы во вред и ему, и нам. Я бы не хотел встречаться с ним; попытайтесь отговорить его”. – Итак, тот, кто считал себя за русского оккультиста par exellence, на самом деле не имел соответствующих способностей», – не без злорадства заключает одна из прилежнейших учениц Штейнера (см.: Тургенева А. Воспоминания о Рудольфе Штейнере… С. 39).
Люцифера Иванов соотнес с образом Ивана, начало Аримана – с Федором Карамазовым, Алешу же истолковал как олицетворение принципа Христа.
См. письмо Е. Герцык к В. Гриневич от 5 марта 1908 г. // Сестры Герцык. Письма. С. 510.
Герцык Е. Записные книжки (запись от 7 октября 1908 г.). С. 212.
По сути, и Штейнер, и Бердяев проблематизировали провозглашенное именно Ницше героически-имманентное преодоление человеком себя самого; оба воззрения строятся вокруг эволюционного задания сверхчеловека.
Цит. по: Тургенева А. Воспоминания о Рудольфе Штейнере… С. 49–50.
См.: Штайнер Р. Как достигнуть познания высших миров? Калуга, 1993. С. 152–153 и ранее.
Это относится и к более поздней бердяевской критике, – загадки антропософии он так и
