Белого, уже в 1920-х гг. называвшего Штейнера дьяволом. Евгении же протест Марии был близок как реакция на «раздробление», «разложение» цельного «лика» человека (для «духовной науки» – низшего Я) на антропософском пути, от чего ее предостерегал Бердяев.
Славянофильский термин кажется нам здесь уместным.
Точнее сказать, Христос в мистериях однажды все-таки упоминается (см.: Штайнер Р. Страж порога, картина десятая // Штайнер Р. Драмы-мистерии. С. 434). В своем длинном монологе Мария, прежде посетившая «царство Люцифера» и принесшая ему некий обет, теперь говорит о его роли в жизни духовного ученика. Из ее речи следует, что этот «высокий Дух», сияющий перед оком души «светоносец» (как мы уже отмечали, Святой Дух Пятидесятницы, по Штейнеру), все же не есть последняя цель духовно-научного стремления, а как бы посредник на пути ко Христу. Люцифера, учит Мария, мы созерцаем извне, но в душу через подобное созерцание почему-то должен вселиться Христос. В переводе Н. Белоцветова эти эзотерические откровения звучат так: «Мы вправе к Люциферу обращаться, ⁄ Чтоб красотой и блеском вдохновляться, ⁄ Через него себя переживая, ⁄ Но не его вместить в себя желая. ⁄ Нет, Дух иной звать должен человек, ⁄ Коль самого себя он смог понять. ⁄ И вот святая цель души земной: ⁄ Не я, – но сам Христос во мне живет». Не удивительно, что такая эзотерика могла представляться люциферизмом, а доктор Штейнер – антихристом, о чем сообщает Ася Тургенева: «Этот вопрос (“не антихрист ли доктор Штейнер”. – Н. Б.) задавали себя многие религиозно настроенные русские» (Тургенева А. Воспоминания о Рудольфе Штейнере… С. 51–52). Но магическое действие личности Штейнера подобные подозрения весьма часто рассеивало.
Штайнер Р. Страж порога. С. 432.
Традиционная христианская аскетика, напротив, запрещает подвижнику вступать в какой бы то ни было диалог со злом, – тем более с самим дьяволом – Люцифером.
Письмо от 9 (22) июля 1913 г. // Сестры Герцык. Письма. С. 611.
Герцык Е. Записные книжки (запись от 23 августа 1913 г.). С. 239.
Недаром центром эстетической теории Волошина является «аполлинийское сновидение» по Ницше. См. в связи с этим нашу уже упоминавшуюся статью «Эстетика М. Волошина».
Штайнер Р. Пробуждение душ, картина тринадцатая. С. 552.
Волошин М. История моей души. С. 178–179.
Там же. С. 179.
Цикл «Corona astralis» посвящен Елизавете Дмитриевой – порожденной волошинским мифотворчеством Черубине де Габриак. Созерцания Волошина наверняка могли встретить отклик у нее – в будущем председателя русского Антропософского общества. «Мы» цикла «Corona astralis» – «изгнанники, скитальцы и поэты», согласно замыслу Волошина, – это уж по меньшей мере он и Дмитриева.
О связи эстетики Волошина с его философией времени и этих обоих – с его неоязычеством говорится в наших работах «Боги Греции в России» и «Эстетика М. Волошина».
Вместе со скепсисом в отношении к «теософии» Иванова и критикой Бердяева.
Майское (1913 г.) письмо Бердяева цит. по примечанию Т. Жуковской к письму А. Герцык к В. Гриневич от 10 августа 1913 г. (см.: Сестры Герцык. Письма. С. 425).
Герцык Е. Записные книжки (запись от 23 августа 1913 г.). С. 238.
Там же.
Герцык Е. Воспоминания. С. 162.
Бердяев Н. Теософия и антропософия в России. С. 8.
Там же. С. 7.
Там же. С. 17, 14 соотв.
Бердяев Н. Теософия и антропософия в России. С. 22.
Там же. С. 24.
Герцык Е. Воспоминания. С. 33.
Герцык Е. Воспоминания. С. 17.
Там же. С. 18.
Герцык Е. Воспоминания. С. 161.
Там же. С. 231.
См. уже упоминавшуюся здесь нашу статью «Эстетика М. Волошина».
Герцык Е. Воспоминания (глава «Волошин»). С. 144.
Герцык Е. Мой Рим. С. 265.
Слово «смысл» можно считать ключевой категорией «феноменологии человека» Евгении Герцык. Ср.: «Я смысл всех знаю – своего не знаю» (Герцык Е. Мой Рим (глава «Клавдия»). С. 283).
Бердяев Н. Самопознание. С. 7.
Там же. С. 6.
Герцык Е. Записные книжки (запись от 1 января 1909 г.). С. 214.
Там же.
Герцык Е. Мой Рим. С. 275.
Герцык Е. Записные книжки (запись 1913 г., Рим). С. 229.
Письмо Е. Герцык к В. Гриневич от 7 (20) мая 1913 г. // Сестры Герцык. Письма. С. 524.
О том, что книга Флоренского сразу после ее издания появилась в доме сестер Герцык, свидетельствует письмо А. Герцык к В. Гриневич от 21 июня 1914 г. с положительным в целом отзывом о «Столпе…»: «Я с большим интересом читаю Флоренского это время <…>. Во всяком случае, это единственная в своем роде книга, очень важная для понимания церкви и пленительная своей талантливостью, но, правда, не умиляющая, не волнующая <…>» (см.: Сестры Герцык. Письма. С. 133). Позднее мы убедимся также и во влиянии иных идей Флоренского на творчество Е. Герцык.
Письмо от 6 (19) июня 1913 г. //
