Ознакомительная версия.
373
Представляется, что, историю России можно смело рассматривать как историю почти постоянного роста влияния государственной власти.
Почему на Руси не случилось Возрождения, с которым мы связываем бурный рост конституционных идей на западе? Лихачев говорит, что для этого было недостаточно собственных культурных сил. Речь, прежде всего, идет о недостаточности своей античности и падении Византии; ликвидации республиканской формы организации власти в Новгороде и Пскове; подчинении церкви государству и усилении в связи с этим государственной помощи священству в борьбе против еретиков и свободомыслящих. В результате в XVI в. начинается полоса застоя с некоторыми, впрочем, посторонними вкраплениями ренессансных мотивов и других заимствований в общественной мысли (Лихачев Д. С. Прошлое – будущему: Статьи и очерки. Л., 1985. С. 324–325).
Впрочем, монополия короны на политическую власть, ее собственность практически на всю землю, торговлю и промышленность, плотный контроль над всеми классами общества и способность изолировать страну от нежелательных иностранных влияний, – все эти обстоятельства в своей совокупности гарантировали, казалось, бесконечный застой (см.: Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 151).
Думаю, и здесь первенство необходимо отдать первому русскому киевскому митрополиту Илариону (1051–1054), который в «Слове о Законе и Благодати» утверждает идею равноправия всех народов, живущих на Земле, особо подчеркивая тот факт, что ни один из народов не имеет права считать себя избранным, так как Бог не делает различий между людьми. Говоря о Византии, Иларион осуждает ее право на гегемонию во всем православном мире (впрочем, это необходимо было только для того, чтобы получить от нее автономию), критикует «ересь триязычия», в соответствии с которой утверждалось, что с Богом можно разговаривать только на трех языках: еврейском, греческом и латыни (см.: Иларион. Слово о Законе и Благодати. М., 1994).
В. О. Ключевский называет «Временник» И. Тимофеева историко-политическим трактатом, в котором автор не столько рассказывает о случившемся, сколько рассуждает об исторических идеях и политических принципах эпохи (см.: Ключевский В. О. Соч. Т. 7. С. 126).
И. Тимофеев, видимо, следует еврейскому философу и историку Иосифу Флавию, который не считает тождественными понятия царского сана и царской персоны.
См.: Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. С. 453.
См.: Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1968. С. 34.
См.: Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. С. 3.
См.: Флетчер Д. О государстве русском, или Образ правления русского царя, обыкновенно называемого царем московским, с описанием нравов и обычаев жителей этой страны. СПб., 1906. С. 25–26; Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. М., 1994. С. 453.
См.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 416.
См.: Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. С. 400–406.
Там же. С. 453–454.
Следует сказать о том, что именно из Думы вышел проект Уложения 1649 г.
Тем более что в русской истории были цари, законотворческая роль которых несомненна. Взять хотя бы Петра I или Ивана Грозного, которые, безусловно, мыслили себя и творцами законов, и главными их истолкователями. Впрочем, такое убеждение о правах и власти монарха было свойственно и людям, воспитанным на идеях века просвещения (см.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 401).
Там же. С. 269–270.
Строго говоря, было четыре варианта ее деятельности: думская комиссия; общее собрание Думы без участия государя; общее собрание Думы с участием государя; Собор, т. е. заседание Думы совместно с духовенством (см.: Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. С. 455).
Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI века. М., 1983. С. 25.
См.: Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1998. С. 130.
См.: Богословский М. Ю. Петр I. Материалы к биографии. М., 1940. Т. 4. С. 219.
В. О. Ключевский пишет, что великий князь Василий наследовал от отца 13 бояр, 6 окольничих, одного дворецкого и одного казначея, а сыну оставил не менее 23 советников, не считая не обозначенных в списках думных дьяков и дворян. Царь Борис начал царствование с 45 советниками, не считая тех, кого он сам назначил по вступлении на престол. В XVI в. в Думе бывало уже более 90 членов; известно, что были случаи, когда в собрании Думы принимало участие более 150 человек (Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. С. 270).
Протоколы появились в 1707 г., за десять лет до ее ликвидации.
См.: Сергеевич В. И. Русские юридические древности. СПб., 1896. Т. 2. Ч. 2.
См.: Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Россия времени Ивана Грозного. М., 1982. С. 24.
См.: Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. С. 5.
Современными атрибутами политического представительства являются: выборность как принцип комплектации представительных органов; коллегиальность работы; норма, устанавливающая деятельность, т. е. способность принимать акты, обязательные для исполнения.
Впрочем, так и от современного ему Литовско-Русского государства.
См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 167–168.
Необходимо сказать, что, несмотря на явную связь между вечевым и соборным порядком, Земские соборы все же явление новое и никогда ранее не бывалое. Дело в том, что вече, как уже было сказано, представляло собой собрание земли, а веча веч, по определению Н. И. Костомарова, никогда не существовало, да и предложений создания их тоже не было. Главное отличие веча от Собора заключалось в том, что для участия в вечевом собрании не предполагалось ни выборов, ни представительства от местностей и сословий (представительство от местностей появилось в канун монгольского нашествия и какого-либо развития не получило). Поэтому каждый участник веча рассматривался как свободный человек, дела решались не большинством, а общим желанием, выраженным теми, кто сильнее духовно и материально (см.: Костомаров Н. И. Старинные земские соборы // Земские соборы. М., 1995. С. 9).
См.: Величко А. М. Государственные идеалы России и Запада. Параллели правовых культур. СПб., 1999. С. 142.
Одним из этих обстоятельств было подчинение Москвой всех русских земель, и проведение всеобщего веча стало просто невозможным по причине изменившейся географии. Поэтому молодому Ивану IV через Сильвестра была внушена мысль о приглашении в Москву избранных от областей представителей (см.: Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 8. С. 479).
См.: Авалиани С. А. Земские соборы. Литературная история земских соборов. Одесса. 1916. С. 3.
Традиция «не придавать серьезного значения» пришла из древности. Вот что пишет по этому поводу Н. И. Костомаров: «В Древней Руси все отличалось неопределенностью: не было ни точного разделения жителей на сословия, ни законности в приобретении княжения для лиц княжеского рода, ни правил составления веч, ни условий состоятельности вечевых приговоров; во всем господствовала личная свобода, и все направлялось по стечению событий» (Костомаров Н. И. Старинные земские соборы. С. 5).
При этом надо согласиться с мнением многих авторов, в частности С. О. Шмидта, о том, что внешняя форма этих соборов, как и вообще земских соборов, ни в какой мере не заимствована из-за рубежа (см.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 214).
См.: Полный церковно-славянский словарь. М., 1998. Т. 2. С. 627.
См.: Сочинения И. Н. Жданова. СПб., 1904. Т. 1. С. 120.
См.: Христианство. Энциклопедический словарь. Т. 2. С. 600.
Иностранные авторы для характеристики организации государственной власти в России использовали привычные для них зарубежные термины, напр., англичанин Флетчер, говоря о думском Соборе, употребляет слово «парламент» (см.: Флетчер Д. О государстве русском…).
Ознакомительная версия.
